Через полчаса комиссар уже подъезжал к месту обнаружения трупа. Прежде чем выйти из машины, он поднял воротник плаща и взглянул в ветровое стекло. Лучи от мигалок полицейских машин складывались в причудливые картины. В этом было что-то психоделическое.
Годунов задумался о том, кто бы мог совершить убийство в такую ночь. Буря изливалась потоками ливня, который хлестал не переставая уже шесть часов.
Гамбетта подбежал к машине с раскрытым зонтом. Они с комиссаром не обменялись ни словом, пока переходили через проезжую часть.
Один из патрульных посветил фонарем на лицо покойника. Глаза у того были широко раскрыты, в них запечатлелся ужас. Дождь смыл кровь с лица, волосы слиплись.
Этот человек получил выстрел в висок. Входное отверстие было маленьким и чистым, а вот с другой стороны головы, на выходе пули, рана выглядела куда страшнее.
— Да ведь это Пьер Бланшар!
Годунов свирепо взглянул на Гамбетта. Тот тихонько подтвердил:
— Да, комиссар.
— Почему сразу не доложили?
— Потому что труп лежал вниз лицом. Мы к нему не притрагивались, пока судья не разрешил. Личность покойного была установлена за несколько секунд до вашего появления.
— Где судья?
— Уже уехал.
— А медэксперт?
— Тоже. В такую ночку никто долго не канителится.
Двое санитаров с помощью жандармов засунули труп в специальный мешок и без лишних церемоний застегнули молнию. Потом они положили тело на шарнирные носилки и быстро переместили его в машину «скорой помощи».
Годунов неподвижно стоял под струями дождя и наблюдал за тем, как отъезжала машина.
— Что-нибудь нашли?
— Ничего, комиссар, — ответил Гамбетта. — Никаких следов, ни одной зацепки. Мне кажется, его убили в другом месте, а потом уже перевезли сюда.
Похороны не отличались многолюдьем. На них пришло человек тридцать, в том числе и Маргарет Тауэрс. Годунов сообщил ей о случившемся. Шотландка с трудом сдерживала слезы.
На церемонию явился и сам комиссар. Он сидел на задней скамье в маленьком храме и внимательно наблюдал за происходящим.
Ему не удалось разобраться в гибели Бланшара. Не было ни единой ниточки, позволявшей распутать весь клубок. Впрочем, полицейский был убежден в том, что и здесь не обошлось без «Братства змеи», хотя в этом случае неуловимая секта и не оставила своей визитной карточки.
Когда отпевание завершилось, к Годунову подошла Маргарет:
— Я буду провожать Пьера на кладбище, но мне бы не хотелось вернуться в Лондон, не переговорив с вами.
— Я тоже собираюсь на кладбище. Если хотите, поедем в моей машине.
— Да, спасибо.
Утро прощания с бренными останками Пьера Бланшара выдалось прохладным. Небо было синее, без единого облачка. На кладбище собралось человек шесть.
Когда гроб начали засыпать землей, Маргарет дала волю накопившимся рыданиям. Годунов протянул ей свой платок. Следующие десять минут были переполнены глубокой скорбью.
— Когда улетает ваш самолет?
Маргарет посмотрела на часы:
— Через четыре часа.
— Выпьете со мной кофе или чаю?
— Да, что-нибудь горячее мне не помешало бы.
Маргарет хлюпала носом, ее глаза покраснели.
Народу в кафе было немного, однако Годунов выбрал самый дальний столик. Там было проще вести откровенный разговор. Он попросил двойной кофе, Маргарет заказала чай с молоком.
— Я глубоко сожалею о смерти Бланшара, однако мои соболезнования не помогут найти убийцу. Должен признаться, я оказался в тупике.
— Узнайте как можно больше о «Красной змее» — и вы отыщете убийцу, — ответила Маргарет с такой уверенностью, как будто речь шла об очевидном факте.
— Откуда такая убежденность? — прищурился Годунов.
— Пьеру удалось завладеть портфелем Габриэля д'Онненкура.
Комиссар грязно выругался, полез за пачкой сигарет и закурил. В последние дни он полностью утратил контроль над этой вредной привычкой.
— Будьте так любезны, проясните для меня во всех подробностях вашу последнюю фразу.
— Мне кажется, вы представляете, каким человеком был Пьер. Ему нравилось ходить по лезвию ножа, а это опасно.
— Особенно когда речь идет об остро наточенном ноже.
— Ему это обошлось слишком дорого. — У Маргарет собрался комок в горле. — Когда вы ворвались в ту квартиру, д'Онненкур держал Пьера на мушке. Потом началась перестрелка. Пьер воспользовался секундами общего замешательства и добрался до портфеля магистра.
Годунов напряг память, пытаясь воссоздать момент, когда д'Онненкур целился в него, но промахнулся и ранил в плечо Андре. Комиссар отчетливо помнил, как Бланшар рухнул на пол. Затем последовал второй выстрел магистра. Андре тоже упал. Комиссар остался без прикрытия и сам открыл огонь. Он видел, как д'Онненкур, получивший смертельную рану, перегнулся пополам. Старик сделал последний выстрел, и пуля попала в стену. Потом пистолет выпал из его руки.
— Я помню, как Бланшар поднялся с пола. Он держался за плечо и прижимал к груди какой-то черный портфель так крепко, как будто в нем заключалась вся его жизнь. Я тогда подумал, что это его вещь.
— Вот и нет.
— Откуда вы знаете?
— Он сам мне сказал.
— Черт подери! Все журналисты одинаковы — лжецы, махинаторы, вымогатели и льстецы. Да они просто…
— Сейчас не время злословить, комиссар, — перебила его Маргарет. — Должна вам сказать, что в этом портфеле находились важные документы, принадлежавшие семье д'Онненкура.
Маргарет огляделась по сторонам, чтобы убедиться в том, что никто за ними не наблюдает, раскрыла сумочку и вытащила плотный конверт. Из него она достала несколько листов пергамента, ксерокопии и свидетельство нотариуса.
Годунов от удивления выпучил глаза.
— Что это?
— Родословная д'Онненкура. Здесь записано все его семейство, поколение за поколением, на протяжении двух тысяч лет.
Комиссар присвистнул.
— Так его все-таки звали д'Онненкур?
— Да, это была его фамилия. Хотя изначально его семья прозывалась бен Садок. Они переменили родовое имя в середине четырнадцатого века, чтобы скрыть свое иудейское происхождение.
— Все это как-то связано с «Красной змеей»?
— Не думаю. Может, в портфеле находились и другие документы.
— Может или нет?
— Не могу ничего доказать, но уверена в том, что так и было.
Годунов раздавил сигарету в пепельнице и задумчиво посмотрел в окно, как будто его вдруг
