В своем кабинете она быстро напечатала заявление об уходе, вложила его в конверт для внутренней почты и написала на нем: «Личное».
Она швырнула в сумку косметичку, записную книжку и рабочий дневник и в последний раз покинула свой кабинет. Она отправилась прямиком домой, и после одного-единственного телефонного звонка у нее была новая работа. Через неделю ей предстояло заступить на службу в компанию «Палисейдз пресс» в качестве директора отдела рекламы с окладом тридцать пять тысяч в год. «Палисейдз пресс» издавала дешевые книжки. Полтора месяца назад Барбара отвергла их предложение, и сейчас они были счастливы, что она передумала.
В половине шестого Барбаре позвонил Леон Крэват.
– Вы вели себя очень непрофессионально, – сказал он.
– Вы тоже.
– Мы бы хотели, чтобы вы изменили свое решение. Вы знаете, как высоко мы ценим ваши заслуги.
«Еще бы, – подумала Барбара. – Ровно настолько, чтобы нанять другого человека, который мог бы воспользоваться результатом моих заслуг. Тоже мне остряки».
– Вы в самом деле хотите, чтобы я передумала?
– Именно поэтому я и звоню. – Барбара обратила внимание, что он перешел с имперского «мы» на более личное «я».
– Хорошо. Но при одном условии: я буду называться директором отдела рекламы, буду входить в состав контрольного совета, и мой оклад будет составлять тридцать пять тысяч долларов в год.
– Не сомневаюсь, что вы знакомы с политикой нашей компании в отношении повышений, – сказал Крэват. Барбара обожала этот эвфемизм: повышения. – Мы можем давать прибавку не более десяти процентов в год, и то после рассмотрения на административном совете. – Он разглагольствовал об официальной политике, прячась за бюрократическими препонами, воздвигнутыми специально для того, чтобы оградить начальство от возни с недовольными служащими.
– К счастью, в «Палисейдз пресс» ничего не слышали о вашей политике, – сказала Барбара.
Опять молчание. Барбара истолковала его так: Леон Крэват не думал, что у нее есть другие варианты. Она ожидала его реакции.
– Мы желаем вам больших успехов на вашей новой работе, – сказал он, вернувшись к своему имперскому «мы».
– Мы благодарим вас, мистер Крэват, – сказала Барбара и повесила трубку.
Вот и все, подумала она. Глава о Барбаре Розер и Леоне Крэвате окончена. По крайней мере, она так думала.
К новой работе Барбара приступила второго апреля 1969 года.
Переход из «Дж. и С.» в «Палисейдз пресс» был равносилен посещению стоянки подержанных автомобилей после фешенебельного магазина Тиффани. «Палисейдз пресс» была основана всего семь лет назад человеком, который оставался ее владельцем и по сей день, – маньяком по имени Джей Берг, и капиталы фирмы теперь исчислялись многими миллионами.
В 1962 году, одолжив денег у торговца журналами для мужчин, Джей стал издавать порнографическую литературу – по четыре книжки в месяц. В лучших традициях дешевых изданий, они имели приличные обложки и весьма неприличное содержание. Фирма процветала и разрасталась, и в конце концов Джею ничего не оставалось, как узаконить ее. «Палисейдз» начала издавать пеструю серию популярной беллетристики, тиражи росли с каждым месяцем. Оказалось, что легальная издательская деятельность способна приносить не меньший доход, чем «порнуха». И вот уже Джея Берга начали представлять на приемах как издателя, что вполне отвечало его примитивному снобизму.
Своим сотрудникам Джей хвалился, что не прочел ни одной книжки с эмблемой «Палисейдз» на обложке. Он считал, что лучше может продать книгу, если редактор устно перескажет ему ее содержание в двух словах, чтобы он, Джей, мог заняться более важным делом, а именно – выбором обложки. Всех удовлетворяло такое разделение труда: Джей не утруждал себя чтением того хлама, который издавала фирма, а редакторы были избавлены от необходимости выдерживать атаки издателя, находящегося в плену литературных иллюзий.
Кроме всего прочего, Джей Берг был законченным психом – он увешал все стены кабинета старинным и современным оружием. В углу стояли латы, а повсюду в шкафах и витринах были разложены арбалеты, луки, стрелы, винтовки, ножи, мачете. В качестве пресс-папье он использовал ручную гранату. Когда его спрашивали о столь сногсшибательном декоре, Джей Берг отвечал:
– Так я чувствую себя в безопасности.
Помимо увлечения оружием, Джей Берг явно тосковал по порнобизнесу. Порнография была его истинным призванием, и он продолжал руководить издательством только потому, что оно приносило огромный доход. Сердце его принадлежало новой компании, которую он организовал на пару с шурином. Компания называлась «Блу мувиз инкорпорейтед» и снимала дешевые эротические фильмы. Они делали быстрые деньги с помощью минимального содержания и максимально обнаженного тела, и это давало Джею то удовольствие, которого он лишился в «Палисейдз» с тех пор, как она стала полуреспектабельной. В целом же Джей Берг был счастливым человеком. Как он сам говаривал: «Я сам пеку себе пирог и сам его ем».
Лишь немногие в Америке могли сказать о себе такое же.
Окончательную победу сексуальной революции Барбара встретила в возрасте тридцати одного года разведенной, привлекательной и доступной женщиной. Хотя молодежная культура и утверждала, что в тридцать жизнь кончена, но Барбара открыла для себя, что Нью-Йорк прямо-таки кишит мужчинами всех сортов, возрастов и размеров, на любой вкус, случай, какого угодно рода занятий, общественного положения и опыта, и она имеет спрос на сексуальном рынке.
Барбара знакомилась с мужчинами на работе, на приемах, конференциях и совещаниях. Дважды она позволила подцепить себя в баре отеля «Ридженси», а как-то ранним утром это произошло в закусочной на Третьей авеню. Был случай, когда она сама проявила инициативу и подцепила менеджера по маркетингу прямо в самолете, выполнявшем чартерный рейс в Вашингтон. Женатые друзья и подруги тоже всячески стремились устроить ее личную жизнь и знакомили Барбару с друзьями своих друзей, и в результате люди, которых она едва знала, раздавали ее телефон мужчинам, с которыми она и вовсе была не знакома.
Все правила переменились. Уже не шла речь о том, чтобы держаться за руки во время первого свидания и целоваться только на третьем. В конце шестидесятых женщина, принимающая приглашение от мужчины куда бы то ни было, как бы уже соглашалась спать с ним, и оба понимали это именно так. В действительности система работала неплохо, поскольку Барбара очень быстро для себя уяснила, что если она находит мужчину достаточно симпатичным, чтобы пойти с ним в какое-нибудь заведение, то он вполне годится и для секса.
За два года, прошедшие после ее развода, Барбара переспала с телевизионным продюсером, который так много курил марихуаны, что его потенция была на грани, с влиятельным политическим деятелем, который после жаркого уик-энда, проведенного в постели, клялся в вечной любви и восхищении, но больше так и не объявился. У нее был стремительный роман с адвокатом, увлекавшимся психоанализом, который безумно в нее влюбился, а позже признался, что его неудержимо тянет к разведенным женщинам и увлечение психоанализом как раз и вызвано желанием избавиться от этой странной навязчивой идеи. У нее был роман с известным киносценаристом, который сказал ей, что вообще-то предпочитает секс втроем, и спросил, не возражает ли она, чтобы он пригласил еще одну девушку. Когда Барбара дала ему отставку, он пожал плечами и поинтересовался, не могла ли бы она, в таком случае, хотя бы стирать его носки и белье, так как отель «Карлайл», где он живет, дерет за услуги прачечной втридорога.
Дважды Барбаре казалось, что она влюблена. Несколько месяцев она прожила с Алексом Прошкой, довольно известным художником-миниатюристом, который переехал к ней из своей студии, но спустя несколько месяцев объявил, что она губит его работу. Он съехал, подарив ей на прощание одно из своих крошечных полотен размером в один квадратный дюйм. В то время эта работа оценивалась в пять тысяч долларов.
Через полгода после исчезновения Алекса в жизнь Барбары вошел адвокат по имени Лен Колонер. Он был в разводе и вполне обаятелен, но главное – он символизировал собой некую стабильность. Он сделал Барбаре предложение, она его приняла, а через две недели, без всякого предупреждения, он женился на
