— Гип-гип-ура!
— Я плачу.
— Тогда составлю тебе компанию.
— Погоди, сейчас я отнесу узелок. Вернусь через минуту. Возьми мне рюмашку для разгона.
Бриджет медленно подмигнула мне. Она была пьянее, чем мне сперва показалось.
Я положила узелок на плечо и стала неторопливо пробираться сквозь толпу. У выхода я обернулась, чтобы помахать матери рукой, но она завороженно пялилась на Джо, точно влюбленная корова. Едва переступив порог гостиницы, я пустилась бегом. Я запоздало сообразила, что оставила плащ в кабаке. Ну и черт с ним, возвращаться я не собиралась. Я не сбавляла скорости, пока не миновала Джейнсфилд и не очутилась на дороге, ведущей к Эдинбургу и молодому принцу. Вернее, как оказалось, к «Замку Хайверс» и миссус.
Меня до смерти пугала не только перспектива вернуться на панель. Была еще одна вещь, стократ худшая, которую мать непременно принудила бы меня делать. «Особая» услуга ее собственного изобретения, которую она заставляла меня оказывать клиентам до того, как я ушла жить к мистеру Леви.
Боже святый, мне даже думать об этом не хотелось.
Я вскочила с кровати, чтобы встряхнуться. Видимо резкое движение разбудило миссус, она вдруг открыла глаза и уставилась на меня с легким недоумением. Потом слабо улыбнулась.
— Бесси… Я спала?
— Нет, мэм. Вам нездоровится. Вам нужно лежать в постели и отдыхать.
— Нездоровится? Ах да. Припоминаю. — Она говорила хриплым голосом, почти шепотом.
Я присела на кровать и дрожащими руками сняла компрессы у нее со лба и горла. Ветер улегся, в окно сочился рассвет. Лицо миссус было белым, как наволочка. Словно первый утренний свет отбелил кожу. Когда я склонилась над ней, она удивленно вгляделась в меня.
— Но… ты расстроена! Что стряслось?
— Ничего, мэм. Я просто рада, что вам полегчало. Не могли бы вы повторить мое имя, мэм?
Она пришла в легкое замешательство.
— В смысле… Бесси?
— Да, — говорю. — Все верно. Теперь я счастлива.
Хотя миссус была еще очень бледна и слаба, казалось, что худшее осталось позади и болезнь потихоньку отступает. Во всяком случае она узнала меня.
— Скажите, мэм, а что вы помните? — спросила я. — Мы с вами были на чердаке.
Миссус нахмурилась.
— Так… дай подумать. Мы увидели надпись на окне. Три слова. — Лицо у нее страдальчески исказилось. — Зов о помощи.
— А потом что?
— Должно быть, я потеряла сознание. Больше ничего не помню.
— Вы не помните, как упали на пол? Или что произошло перед самым падением?
— Нет. Я вижу слова на стекле, слышу твой голос, произносящий их, а потом — кромешная тьма, будто фонарь погас. А почему ты спрашиваешь? Что-то случилось? Ты видела кого-то? Кого именно?
— Да нет, мэм, — говорю. — Я никого не видела. Мэм, вы потом очнулись и заговорили со мной. Помните?
— Нет, — хрипло прошептала она. — А что я говорила?
Я уже собралась сказать правду, но в последний момент передумала.
— Да ничего особенного. Вы просто произнесли мое имя, а потом… опять заснули.
— Я помню только слова на стекле. — Она просительно посмотрела на меня. — Я ожидала чего-то подобного. Я ведь говорила тебе, верно?
Она хотела от меня поддержки и утешения, но не получила.
— Мэм, — промолвила я. — Нам нужно решить, что мы скажем господину Джеймсу. Вы хотите, чтобы ваш муж узнал, что мы искали на чердаке привидение?
Ее глаза испуганно расширились.
— Нет! А что ты ему сказала?
— Да ни словечка. По-моему, он заподозрил что-то насчет призраков, но я вроде бы сбила его со следа. Все обойдется, если мы расскажем одну и ту же историю и не станем от нее отступать ни под каким видом. Я придумала, что нам говорить. Вы писали письмо в своей комнате, потом слишком резко встали с кресла — и больше ничего не помните.
Миссус закрыла глаза. И так долго не открывала, что я начала думать, уж не заснула ли она опять.
Потом она вдруг распахнула веки и пристально взглянула на меня.
— Я ощущала потустороннее присутствие на чердаке, — говорит. — Там веяло холодом. Ты чувствовала?
— На чердаках всегда холодно. Кроме как летом.
— Нет, там кто-то находился, я уверена. Думаю, рано или поздно что-то произойдет… нечто большее. Явление призрака, возможно. Кто-то пытается войти в общение с нами, Бесси. Кто-то нуждается в нашей помощи.
Округленные глаза миссус и серьезное, встревоженное выражение лица показались бы смешными, если б не вызывали такого чувства вины и печали. Я медленно кивнула и притворилась, будто обдумываю ее слова.
— Может, вы и правы. Но я ничуть не удивлюсь, если вчерашнее происшествие окажется последним в этой истории. Мне кажется, наш призрак больше не даст о себе знать.
Невзирая на слабость, миссус криво усмехнулась.
— Опять какое-то разумное объяснение, да?
— Нет, мэм. Просто у меня сильное ощущение, что все закончилось.
Спеша отвлечь миссус от жутких мыслей, я без всякого перехода спросила:
— Поднимались ли вы на чердак раньше, мэм? До того, как начали слышать странные звуки и все такое прочее?
— Да нет, в общем-то, — после паузы ответила она. — Ну разве… один раз.
Она говорила о том разе, когда относила туда Норин сундучок, это явствовало из «Наблюдений». Но меня интересовал вовсе не сундучок. Я двинулась вокруг кровати, без всякой необходимости подтыкая покрывала.
— Случилось ли вам ненароком взглянуть на слуховое окошко, пока вы там находились, мэм?
— Нет, не думаю, — говорит она. (Поскольку это был наилучший ответ из всех возможных, я аж задрожала от радости.) — А почему ты спрашиваешь?
Я глубоко вздохнула. Ну, давай.
— Мэм, жил ли когда-нибудь в вашем доме человек, называвший вас «миледи»?
Миссус сдавленно ахнула и вытаращила глаза. Как если бы я внезапно задрала ей сорочку, чтоб глянуть на ее мохнатку. Несколько мгновений она неподвижно смотрела на меня, часто и прерывисто дыша. Потом проговорила:
— Да, здесь служила одна девушка. За несколько месяцев до тебя.
Сердце у меня стучало громче молотов ада, но я заставила себя продолжить.
— И… мэм… не нуждалась ли эта девушка в вашей помощи когда-нибудь? — спросила я. — Может ли статься, что однажды она зачем-то поднялась на чердак, ну скажем, была в расстроенных чувствах, я не знаю… и рассеянно написала эти слова на слуховом окошке?
Миссус смотрела в пустоту перед собой. Она не произносила ни слова, но сквозь окна ее глаз я видела дюжину мыслей, мелькающих в комнатах ее ума.
— Разве такого не может быть? — спросила я. — Что ваша служанка написала слова месяцы назад, а мы заметили их только вчера и приняли за послание призрака?
Предположение казалось маловероятным, даже притянутым за уши, но в принципе такое могло быть.
