— Я скажу, что станет с нами, — со злостью ответил я. — Мы получим за мемуары десять миллионов долларов и проживем остаток жизни в счастливом благополучии.
Я еще раз убедился в том, что страх и нервозность порождали гнев.
— Неужели вы не понимаете, что это бессмысленно? Он уйдет на покой и получит цэрэушную пенсию. На вашем чертовом суде Лэнг посоветует вам вертеть себя на пальце.
— Да пусть он советует что хочет! Древние считали, что наказание изгнанием намного хуже смертной казни. Лэнг окажется в вечном изгнании. Он не сможет путешествовать по миру — даже в те дерьмовые страны, которые не признают Международный суд. Ведь всегда существует опасность, что из-за проблем с двигателями или из-за нехватки топлива его самолет совершит аварийную посадку на другой территории. А мы будем ждать его там. Закон когда-нибудь возьмет его за задницу.
Я взглянул на Райкарта. Он смотрел прямо вперед, слегка покачивая головой.
— Кроме того, в Америке может измениться политический климат, — продолжил он. — Мы инициируем публичную кампанию по выдаче Лэнга в руки правосудия. Интересно, думает ли он об этом? Жизнь Адама покатится в ад!
— После ваших слов мне стало жалко его.
Райкарт бросил на меня оценивающий взгляд.
— Он очаровал вас, не так ли? Очарование! Английская болезнь.
— Есть беды похуже.
Машина въехала на мост Трайборо. Колеса застучали на стыках, словно быстрый пульс.
— Такое ощущение, что мы катимся в телеге, — сказал я.
Путь к центру города занял некоторое время. Каждый раз, когда автомобиль начинал останавливаться в потоке транспорта на Парк-авеню, мне хотелось открыть дверь и убежать. Проблема заключалась в том, что я мог вообразить себе лишь первую часть плана — стремительный бег среди машин и благополучное исчезновение на одной из боковых улиц. Но затем все становилось чистым листом. Куда я пойду? Как я расплачусь за номер в гостинице, если моя кредитная карточка и та фальшивая, которую дал мне Френк, известны Эммету и другим преследователям? С какой бы точки зрения я ни рассматривал свое положение, печальный вывод неизменно оставался одним и тем же: мне было безопаснее сотрудничать с Райкартом. По крайней мере, он знал, как выжить в этом страшном мире, который я почти не понимал.
— Если вы чувствуете такое беспокойство, мы можем договориться о сигнале провала, — сказал Райкарт. — Позвоните мне по телефонному номеру, который дал вам Френк. Скажем, в десять минут следующего часа или еще через час. Нам даже не обязательно говорить. Просто дайте мне два гудка, и я буду знать, что с вами все в порядке.
— А что случится, если я не позвоню?
— Если я не дождусь от вас звонка в первый час, то запасусь терпением. Если вы пропустите второй условленный срок, я позвоню Лэнгу и скажу ему, что возлагаю на него личную ответственность за вашу безопасность.
— Почему-то ваши слова меня не очень успокоили.
К тому времени мы почти добрались до цели. Я уже видел впереди на противоположной стороне дороги огромный подсвеченный прожекторами звездно-полосатый флаг и рядом с ним, у самого входа в «Уолдорф», флаг Британской империи. Пространство перед отелем было огорожено бетонными блоками. Я насчитал полдюжины полицейских мотоциклов, четыре патрульные машины и два больших черных лимузина. За ограждением стояла небольшая группа фоторепортеров и довольно внушительная толпа любопытных зевак. При виде этой картины мое сердце снова забарабанило в груди. Я начал задыхаться от страха.
Райкарт сжал мою руку.
— Наберитесь смелости, мой друг. Лэнг уже потерял одного помощника при подозрительных обстоятельствах. Вряд ли он позволит себе еще одну потерю.
— Неужели они все собрались ради него? — спросил я в изумлении. — Можно подумать, что он по- прежнему премьер-министр.
— Похоже, я вернул ему былую популярность, — проворчал Райкарт. — Так что благодарите за это меня. Ладно, удачи. Остальное обсудим позже. Френк, останови машину здесь.
Он поднял воротник и сполз на сиденье, скрываясь от случайных взглядов. В его предосторожности было столько же пафоса, сколько и абсурда. Бедный Райкарт! Я сомневался, что в Нью-Йорке нашелся бы хоть один из десяти тысяч жителей, который смог бы узнать этого политика. Френк подъехал к углу 50–й улицы, высадил меня и тут же ловко вернулся в поток транспорта. Взглянув вслед его машине, я увидел лишь серебристый затылок Райкарта, который быстро удалялся в вечерний сумрак Манхэттена.
Оставшись один, я пересек широкую и желтую от такси дорогу, а затем прошел мимо толпы зевак и полицейского кордона. Никто из копов не окликнул меня. Увидев мой чемодан, они, наверное, решили, что я хочу поселиться в отеле. Шикарный вход «Уолдорфа» и большая мраморная лестница привели меня в вавилонское великолепие холла. В обычных условиях я позвонил бы Амелии по мобильному телефону, но этот день научил меня многому. Подойдя к консьержу у административной стойки, я попросил его позвонить ей в номер и сообщить о моем визите.
Ответа не последовало. Клерк нахмурился и повесил трубку. Едва он начал сверяться с компьютером, на Парк-авеню раздался громкий треск, похожий на автоматные очереди. Несколько людей, заполнявших бланки, пригнули головы, но вскоре выпрямились, когда шум на улице оформился в рев мотоциклетных моторов. Из глубины отеля на огромное пространство золотистого вестибюля выплыл клин работников специальных и секретных служб безопасности. В середине этого эскорта пружинистой походкой важно шествовал Лэнг. За ним шли миссис Блай и две секретарши. Амелия, как обычно, прижимала к уху телефон. Я зашагал к их группе. Лэнг прошел мимо меня, глядя прямо вперед, что абсолютно не соответствовало его привычкам. Обычно ему нравилось смотреть на людей и одаривать их улыбкой, которую те запоминали на всю оставшуюся жизнь. Когда он начал спускаться по лестнице, Амелия заметила меня. Я удивился, увидев на ее лице следы тревоги и отчаяния. Несколько белокурых локонов сместились со своих мест. Она подошла ко мне, схватила за руку и потащила за собой.
— Ну, где вы пропадали? Я все время пыталась связаться с вами.
Не замедляя темпа шагов, она добавила через плечо:
— У нас перемена планов. Мы возвращаемся на Мартас-Виньярд.
— Прямо сейчас? — прохрипел я, едва поспевая за ней. — Немного поздновато вроде?
Мы начали спускаться по лестнице.
— Адам настоял на срочном вылете. Мне с трудом удалось достать для нас самолет.
— Но почему именно сейчас?
— Не имею понятия. Что-то случилось. Если хотите, спросите его сами.
Лэнг был уже на последней ступеньке у выхода. Телохранители открыли двери, и его широкие плечи внезапно озарились галогенным заревом вспышек. Я услышал крики репортеров, щелканье фотоаппаратов и рев «Харли Дэвидсонов». Казалось, что перед нами раскрылись двери ада.
— Что мне нужно делать? — спросил я.
— Сядете в машину сопровождения. Наверняка Адам захочет поговорить с вами во время полета.
Заметив панику в моем взгляде, она покачала головой:
— Какой вы странный! У вас тут важные дела?
Мой ум метался в поисках выхода. Я не знал, что предпринять. Упасть в обморок? Сослаться на важное свидание? Ситуация напоминала западню. У меня не осталось никаких путей для бегства.
— Все происходит в такой спешке, — вяло ответил я.
— Это ерунда. Попали бы вы к нам, когда он был премьер-министром!
Мы вышли в смятение шума и света. Казалось, будто весь накал полемики, вызванный многолетней войной с террором, в краткий миг сошелся на одном человеке и раскалил его добела. Дверь удлиненного лимузина открылась. Лэнг остановился, быстро помахал рукой толпе, ревевшей за кордоном полиции, и скрылся в утробе машины. Амелия снова схватила меня за руку и повела ко второму лимузину.
— Быстрее! — крикнула она.
Мотоциклы уже отъезжали.
— Поймите, мы не сможем вас ждать, если вы задержитесь.
Она села в машину рядом с Лэнгом, а мне пришлось устроиться во втором лимузине вместе с
