На краю леса Медвежат сидел Локи. Голова у него все еще болела. Пламя — его имя, и пламя — его характер, и в Подземном мире Локи дал ему волю, ругаясь на множестве языков и ломая множество маленьких ценных предметов, которым не повезло оказаться поблизости.
Он знал, что ошибся. Он недооценил Мэдди, и не один раз, что простительно, а дважды, что непростительно. Он был беспечен и самодоволен. Он был обманут — девчонкой! — и, что, разумеется, хуже всего, он позволил ей уйти с Шепчущим.
Шепчущий. Трижды проклятая штуковина. Именно поиски оракула, а не страх перед людьми на холме выгнали Локи из его крепости, хотя теперь, наблюдая за холмом с подходящего дерева, он чувствовал себя не в своей тарелке при виде людской толпы, собравшейся вокруг Ока Лошади.
Туда явились констебль, мэр в форменной шляпе, несколько сотен мужчин и женщин, вооруженных вилами и тяпками («Как грубо», — подумал Локи), выводок невоспитанных детишек, несколько землеройных машин, запряженных быками, и, разумеется, пастор, который нарядился в праздничную рясу, уселся на белого коня, взял с собой подмастерье и вслух читал из Книги Бедствия.
Все это само по себе было не так уж необычно. У людей время от времени начинались волнения, в основном из-за плохого урожая, падежа скота или вспышки холеры. Как правило, люди винили фейри во всех несчастьях, с годами родилась легенда, и теперь большинство деревенских, как и Нат Парсон, верили, что холм — обиталище демонов.
Локи никогда этому не препятствовал. В целом страх удерживал людей в отдалении, и, когда они выступали против гоблинов (примерно раз в двадцать лет), размахивая знаменами и реликвиями, клянясь выжечь паразитов раз и навсегда, они редко задерживались надолго. Двух-трех дней — и одного-двух заклинаний поэффективнее — обычно хватало, чтобы остудить их пыл. Кроме того, Око было надежно заперто. Запечатанное рунами, оно исправно противостояло любой попытке людей пробраться внутрь.
И все же на этот раз Локи было немного не по себе. Землеройные машины — что-то новенькое; за все годы, проведенные под холмом, он ни разу не видел такого большого и хорошо организованного сборища. Что-то случилось и распалило их. Набег, что ли? Какая-то шутка, выкинутая гоблинами в его отсутствие? Слишком поздно он сказал себе, что надо уделять больше внимания происходящему в Надземном мире, в особенности следить за пастором. Но, как всегда, приходилось отвлекаться на Шепчущего. Энергии этой штуке, похоже, было не занимать. Долгие годы большая часть сил Локи уходила на то, чтобы держать оракула в узде. А затем явилась Мэдди, и все внимание переключилось на нее.
И вот результат — кошмарная неразбериха.
Локи вздохнул. Трудно было выбрать худшее время для утраты Шепчущего. Локи не особо боялся людей. Пусть его чары перевернуты, он все равно не стал беспомощным. Даже машины — не такая уж угроза, им потребуются недели, а может, и месяцы, чтобы достать его.
Чего он боялся, так это их фанатизма, который сам по себе быстро погас бы, но в подходящее время да с подходящим лидером, который пробудил его, разворошил его, раздул его, накормил молитвами и Бедствием…
Разумеется, Локи слышал рассказы. Он сплел действенную шпионскую сеть с центром в своей крепости в Подземном мире и знал, что в последние несколько сотен лет слово из Края Света становится все сильнее, — слово Ордена, последователей Безымянного. Нарастает противоборство между людьми и фейри, что грозит величайшей Чисткой, Священной войной, которая сметет фейри с лица всех миров.
В Крае Света, если верить слухам, построены соборы, высокие, как горы, большие, как города, в них экзаменаторы держат суд, а их подмастерья свиток за свитком копируют бесконечные взывания на разукрашенном пергаменте.
В Крае Света правит Орден. Дурную кровь практически вычистили, с гоблинами и прочими паразитами разбираются эффективно и беспощадно. Если в Крае Света овца или корова родилась с рунной меткой, все стадо без промедления режут, если же — Законы милосердны — метку носит человеческий ребенок, его отбирают и передают под опеку экзаменаторов и никто о нем больше не слышит.
Были и другие рассказы о холмах и курганах, некогда посвященных старым богам, а теперь избавленных от своих истинных хозяев и заново освященных в преддверии Великой Чистки. И еще более мрачные рассказы о демонах, пойманных и связанных силой Слова; о визжащих демонах, посланных на плаху и костер; о демонах, которые с виду походили на мужчин и женщин, но в действительности были слугами врага, а значит, не имели душ, которые стоило бы спасать.
В Крае Света молитвы были принудительными, по воскресеньям нельзя было работать, мессы служились два раза в день и любого, кто не хотел их посещать — или делал что-либо еще такое же неестественное, — ждали Экзамен и Чистка в случае отказа вернуться на праведный путь.
Конечно, думал Локи, Край Света очень далеко от сонной долины Стронд, но многочисленные информаторы все громче говорят о приходе экзаменаторов. Об этом шептались на дорогах. В Подземном мире доносили, что даже Райдингз заражен слухами и рассказами.
Рассказами о Слове, о силе, данной лишь наиболее высокопоставленным священникам (хотя Локи легко мог распознать заговоры, и, насколько он мог судить, их формулы — обычные заговоры под слоем новой краски). Рассказами о Безымянном, который, если верить Книге Бедствия, восстал из мертвых во время Конца Света и придет вновь в час нужды, чтобы спасти праведных и поразить нечестивцев.
Локи не сомневался, что попадет в категорию нечестивцев. Новые боги поносят его как демона, старые презирают как предателя. Его положение всегда было шатким. Теперь, утратив Шепчущего — единственного козыря в неважном наборе карт, он ничего не сможет предложить, когда настанет время расплаты.
Он должен вернуть оракула, думал Локи, до того, как его заполучит Генерал. Шепчущий, конечно, предугадает это, и Мэдди будет настороже. И все же, размышлял Локи, еще не все потеряно. Он знает все выходы из холма Красной Лошади и может незамеченным высматривать беглецов из своего лесного убежища. В Подземном мире, не имея данных, куда они идут, он потерял бы их среди тысяч тоннелей, что пронизывают холм, но здесь, в Надземном мире, цвета Мэдди и Шепчущего будут светить, как маяки, на мили вокруг. Конечно, это же относится и к его собственным цветам, и все же риск того стоит, думал Локи. Кроме того, при первом же риске он может открыть ход внутрь холма и за несколько секунд очутиться в безопасности под землей.
Зоркие глаза Локи обшаривали всю долину, от холма Красной Лошади до Фарнли-Тьяса, Фоджес- Поста и Фетлфилдса и даже до Хиндарфьялла, где далекий дымок горящего стога или костра заволок горизонт. По-прежнему ни следа подписи. Но он не сомневался, что Мэдди скоро появится. Он смотрел и ждал, не торопясь, — прошли десятилетия с тех пор, как он в последний раз осмеливался выйти в Надземный мир, поэтому, несмотря на безотлагательное дело, он невольно наслаждался солнечным теплом и синевой неба.
Стояла добрая осень, но она почти закончилась, и впереди маячила долгая, суровая зима. Локи чуял ее приближение: дикие гуси улетели, поля оголились после оживленного жнивня, стерня горела, чтобы уступить место новым посевам. Где бы Мэдди и Один ни собирались встретиться, они не осмелятся высунуть нос из долины в такое время. Пока что на дневном солнце тепло, но резкий привкус в воздухе скоро превратится в лед, и потянутся долгие, медленные пять месяцев до пробуждения весны.
Пробуждения! Мысль с внезапной уверенностью вспыхнула в голове Локи, и он замер, уставившись на подернутое дымкой небо, далекий перевал и семь пиков, что охраняли долину. Он знал, что об этих пиках ходят разные слухи. Многие из них он распустил сам, чтобы отвлечь внимание от ледяных залов под горами и от семи их смертоносных обитателей, что дремали под древним камнем.
Спящие!
— Нет. Они не посмеют!
В тревоге Локи заговорил вслух, и птицы с чириканьем вспорхнули с кустов при звуке его голоса. Он их едва ли услышал. Он заскользил вниз по стволу дерева, так что листья и кусочки коры посыпались дождем на лесной ковер. Да нет, думал Локи, конечно они не осмелятся! Сам Генерал так и не осмелился — после Рагнарёка он больше не мог притворяться, что Спящие в его власти.
Разве что Один знал кое-что, чего не знал Локи. Какой-нибудь новый слух, какое-нибудь предвестие, какое-нибудь знамение, которое его шпионы не сумели распознать. Возможно, в конце концов Один посмел.
Локи лихорадочно соображал. Если бы Спящие проснулись, думал Локи, конечно, он уже знал бы. Их
