— А ваши имена что-то значат? Они из… раннего английского? — Голос мне слегка изменил.
— Мы саксонцы. Наш фаддер из Германии ехал в Англию — как ее называют сейчас, — сказал Вайберт. — Мое имя — Светлый Бой.
— А мое — Светлая Победа, — добавил Зигеберт.
Я вспомнила одну историческую передачу. Саксонцы в конце концов стали англосаксами, а потом их завоевали норманны.
— И вас воспитали воинами, — сказала я с умным видом.
Они переглянулись.
— Другого не было, — сказал Зигеберт. Когда он говорил, у него дергался кончик шрама, и я старалась не приглядываться. — Мы — сыновья вождя воинов.
Я могла бы сто вопросов им задать об их жизни, когда они были людьми, но посреди офисного здания глубокой ночью — это не казалось подходящим местом и временем.
— А как вы стали вампирами? — спросила я. — Или это щекотливый вопрос? Если да, то не надо — не хочу никому наступать на любимые мозоли…
Зигеберт опустил глаза и посмотрел на ноги — до меня дошло, что разговорная речь не стала его сильной стороной.
— Та женщина… очень красивая… в ночь перед битвой приходила к нам, — ответил Вайберт, запинаясь. — Говорить… мы быть сильнее, если она нас… заберет.
Они посмотрели на меня вопросительно, и я кивнула, показывая, что поняла: Вайберт говорит, что женщина-вампир хотела заполучить их в свою постель. Или они уже понимали, что она хочет их крови? Трудно сказать. Только ясно, что это был очень амбициозный вампир — чтобы взять этих двоих одновременно.
— Она не говорила, что после мы будем драться только ночью. — Зигеберт пожал плечами, показывая, что тогда не понял этой уловки. — Мы не задали много вопросов. Мы очень хотели!
И он улыбнулся. Ничего нет страшнее, чем вампир, у которого остались только клыки. Может, у Зигеберта есть еще зубы в глубине рта, но мне при моем росте их не видно. Вот Честер с его полным набором зубов, пусть и кривых, выглядел блестяще по сравнению с этим.
— Наверное, очень давно это было, — сказала я, потому что ничего другого не могла придумать. — А давно вы работаете на королеву?
Зигеберт и Вайберт переглянулись.
— С той ночи, — ответил Вайберт, удивившись, что я не поняла. — Мы принадлежим ей.
Мое уважение к королеве — да, пожалуй, и страх перед ней, — еще выросли. София-Анна — если это ее настоящее имя, — смело и стратегически правильно строит свою карьеру предводительницы вампиров. Она обращает их и привязывает к себе связью, о которой… тот, чье имя я не хочу говорить даже про себя, говорил, что она для вампира сильнее любой другой.
Но тут, к моему облегчению, лампа на стене загорелась зеленым.
— Иди, — велел Зигеберт и распахнул тяжелую дверь. Они с Вайбертом одинаково кивнули мне на прощанье, и я переступила порог, шагнув в комнату, похожую на кабинет любого руководителя компании.
София-Анна Леклерк, королева Луизианы, а с ней еще какой-то вампир сидели за круглым столом, заваленным бумагами. Я уже однажды видела королеву — когда она приезжала ко мне домой сообщить о смерти Хедли. Я тогда не заметила, насколько она была молода, когда умерла — не старше лет пятнадцати. Элегантная женщина, дюйма на четыре ниже меня с моими пятью футами шестью дюймами, и вылизанная до самых ресничек. Косметика, платье, волосы, чулки, украшения — все самое лучшее.
Сидевший за столом с ней вампир был ее копией в мужском исполнении. На нем был костюм стоимостью в мой годовой счет за кабельное телевидение, был он наманикюрен, подстрижен и надушен так, что уже почти и не мужик. В нашей глуши такие ухоженные мужчины не попадаются. И я решила, что это — новый король. Я подумала, умер ли он именно в таком состоянии. Точнее, я подумала, не приготовила ли его так к похоронам похоронная контора, не зная, что его нисхождение под землю — только временное. Если так, то он моложе своей королевы. Может быть, дело не только в возрасте, если метишь в короли.
В комнате было еще двое — низкорослый мужчина в трех футах за спиной королевы стоял, расставив ноги, сцепив руки перед собой. У него были коротко подстриженные белесые волосы и светлые голубые глаза. В лице не хватало взрослости, он выглядел большим дитятей, но с плечами взрослого мужчины. Одет он был в костюм, вооружен саблей и пистолетом.
За стулом мужчины стояла женщина, вампирша, вся одетая в красное: слаксы, футболка, туфли. Зря она это выбрала, потому что красный ей не идет. Она — азиатка, и я бы предположила даже, что из Вьетнама, хотя тогда, наверное, эта страна называлась по-другому. У нее были очень коротко подстриженные ногти без лака и устрашающий меч за спиной. Волосы ей обрезали на уровне подбородка — очевидно, парой ржавых ножниц. И к лицу своему она ничего не прибавила сверх того, что дал ей Бог.
Поскольку меня не проинструктировали о протоколе, я просто склонила голову в сторону королевы, сказала: «Рада снова вас видеть, мэм», — после чего попыталась любезно посмотреть на короля, снова наклоняя голову, теперь уже в его сторону. Двоим стоящим — то ли помощникам, то ли телохранителям, — я просто кивнула. Чувствовала я себя при этом по-идиотски, но игнорировать их мне не хотелось.
Зато уж они-то меня игнорировали без всякого труда — только глянули и оценили, что угрозы я собой не представляю.
— У тебя тут приключения были в Новом Орлеане, — сказала королева вводную фразу.
Она улыбалась, хотя у меня создалось впечатление, что она не из тех, кто готов скалить зубы.
— Да, мэм.
— Сьюки, это мой муж, Питер Тредгилл, король Арканзаса.
Даже малейшей нотки нежности не было в ее голосе. Точно так же она мне могла бы сказать, как зовут ее по¬пугая.
— Оч-прятно, — сказала я, повторив опускание головы и быстро добавив: — Сэр.
Это уже начало мне надоедать.
— Здравствуйте, мисс Стакхаус, — сказал он и углубился в свои бумаги.
Обширный круглый стол был завален письмами, распечатками и всякими еще бумажками… банковскими выписками, что ли?
Уяснив, к своему облегчению, что предметом интереса короля не являюсь, я задумалась: зачем я вообще здесь? Но королева начала меня расспрашивать о вчерашнем событии, и я все ей рассказала как могла яснее.
Она с очень серьезным видом выслушала рассказ о заклинании стазиса, наложенном Амелией, и о том, как оно подействовало на труп.
— Ты считаешь, колдунья не знала, накладывая заклинание, что там есть тело? — спросила королева.
Я отметила про себя, что хотя король все время смотрит в бумаги, он ни одной из них не перевернул, пока я говорила. Ну, может быть, он читает медленно.
— Да, мэм. Я знаю, что Амелии это не было известно.
— Благодаря своему искусству телепата?
— Да, мэм.
Здесь Питер Тредгилл на меня посмотрел, и я увидела, что у него глаза необычного цвета — ледяного серого. И в лице полно острых углов: нос клинком, губы прямые, ску¬лы резкие.
И король и королева красивы, но той красотой, что не задевает струн у меня в сердце. И у меня такое впечатление, что это чувство у нас взаимно. И слава Богу.
— Вы и есть та телепатка, которую моя дорогая София хочет привести на совещание, — сказал Питер Тредгилл.
Поскольку это я и так знала, я не чувствовала нужды отвечать, но почтение превозмогло раздражение.
— Да, это я.
— У Стэна один есть, — сказала мужу королева таким тоном, будто вампиры собирают телепатов — как любители собак, скажем, собирают спрингер-спаниэлей.
