ярком осеннем костюме и своем обычном сияющем макияже. Лицо Шелли было серьезным, как и положено диктору новостей. Она явно собиралась поведать Мрачные Вести.
— Рано утром смотритель спортплощадок колледжа Бингэм сделал шокирующее открытие. Денниса Кутберта послали туда, где находятся старая церковь Святой Маргариты и кладбище, чтобы он убрал мусор, оставшийся после того, как два дня назад в старой могиле на кладбище были обнаружены останки Табиты Моргенштерн. То, что нашел Кутберт, было не менее шокирующим. В той же самой могиле он нашел еще одно тело.
Комментаторы явно любили слово «шокирующий».
Камера показала крепкого чернокожего мужчину в темно-голубой униформе. Деннис Кутберт выглядел очень расстроенным.
— Прихожу туда — и вижу, что на парковке стоит машина, — сказал он. — Там никому не положено было быть, поэтому я начал потихоньку осматривать окрестности.
— В тот момент вы думали, что случилось что-то плохое? — спросила Шелли, ее лицо походило на серьезную маску.
— Да, я подумывал об этом, — ответил Деннис Кутберт. — В общем, я начал ходить вокруг и скоро заметил, что могила выглядит по-другому.
— Как именно?
— Край как будто слегка осыпался. Поэтому я подошел, заглянул вниз, и вот — он там лежит.
Хорошо. Он прошел по тому месту, где я растянулась, чтобы коснуться трупа.
Камера снова развернулась к Шелли, которая сказала:
— В этой могиле Кутберт нашел тело мужчины, предварительно опознанного как профессор колледжа Бингэм доктор Клайд Нанли. Доктор Нанли был мертв.
Потом камера показала старый дом, наверное, застройки годов сороковых — такие дома покупают и реставрируют амбициозные люди среднего класса.
— Жена доктора Нанли, Анна, рассказала полиции, что ее муж покинул дом во второй раз между шестью и семью часами прошлым вечером, чтобы что-то проверить — так он сказал. Он не вдавался в детали. Когда он не вернулся в положенное время, она отправилась спать. Проснувшись утром и обнаружив, что мужа все еще нет дома, она позвонила в полицию.
Очевидно, Анна Нанли отказалась дать интервью, потому что не появилась на экране. Умная женщина.
— Полиция не говорит, каким именно образом умер доктор Нанли. — Сияющая Шелли крупным планом. — Но источник, близкий к расследованию говорит, что смерть могла последовать в результате как несчастного случая, так и убийства. Очевидно самоубийство исключается. Слово тебе, Чип.
Сразу после этого экран стал серым.
Я не осмеливалась взглянуть на Толливера. На Сета Кенига мне тоже не хотелось смотреть.
Агент шагнул вперед и выключил плеер, потом повернулся ко мне:
— Что вы думаете по этому поводу, мисс Коннелли?
— Думаю, что это очень странно, агент Кениг.
— Пожалуйста, зовите меня Сет.
Он подождал мгновение, чтобы увидеть, не сделаю ли я ответного жеста вежливости, но я его не сделала. Я думала, как нам теперь поступить. Мне отчаянно хотелось, чтобы агент ушел, потому что мне нужно было обсудить с Толливером новый загадочный поворот событий.
— Смотритель заметил на парковке машину, — сказал Сет Кениг. Он ждал нашего ответа.
— Так сказал репортер, — отозвался Толливер.
Его голос был холоден как лед. Я завидовала выдержке брата. Хотелось бы мне иметь такую же.
Конечно, там не было никакой другой машины, когда мы припарковались. Доктор Нанли не совершал самоубийства и не умер в результате несчастного случая. Это мы знали вне всяких сомнении.
— В могиле были камни, — сказал Сет Кениг.
— Что за камни? — Я подняла глаза и встретилась с ним взглядом.
— Большие. Возле его головы.
— Но…
Я не договорила, как следует подумав над словами агента. Само собой, мы рассматривали могилу не при свете дня и не очень долго, но я была уверена, что «больших камней» там не было. Это могло быть неуклюжей попыткой создать видимость того, что смерть наступила в результате несчастного случая — якобы доктор Нанли каким-то образом поскользнулся и упал в открытую могилу, ударившись головой о камни внизу. Убийца хотел, чтобы полиция расценила это как несчастный случай. Или, в качестве альтернативной версии, что доктор Нанли и в самом деле был убит, но прямо в могиле. Якобы кто- то заставил его спуститься в нее, а потом закидывал большими камнями до тех пор, пока доктор не испустил дух. Что ж, это выглядело правдоподобно.
Сет Кениг сел за кофейный столик напротив меня и встретился со мной взглядом. Глаза его были карими, с теплым золотистым блеском, грубое лицо с морщинами — привлекательным. Полностью сосредоточившись на мне, он сказал:
— Я не знаю вас как человека, но знаю: у вас есть Дар. И теперь я хочу, чтобы вы воспользовались своим даром. Я хочу, чтобы вы пошли, посмотрели на тело Клайда Нанли в морге и сказали мне, что с ним случилось. Я уверен, вы дадите мне об этом знать.
Трудная задача, однако. Как же ответить?
— Зачем вы сюда пришли? — спросил Толливер.
Он стоял позади меня, наклонившись так, что его локти опирались о спинку кушетки рядом с моей головой.
— Почему вы занимаетесь этим делом? Ведь ФБР больше не принимает в нем активного участия. Но вы предложили полиции услуги своей лаборатории, верно?
— Верно, — сказал Кениг.
Он обратил прожекторы своих глаз на Толливера, что для меня было облегчением.
— Но я здесь также для того, чтобы предложить любую помощь и поддержку, в которой они нуждаются, и останусь до тех пор, пока… — Он не смог закончить фразу.
— Вас с самого начала вызвали для участия в этом деле. — Я старалась говорить ласково. — Вы были в Нэшвилле.
— Да, был. — Он сделал глубокий вдох. — Наши пути там никогда не пересекались, но меня послали туда, как только исчезла Табита. Я говорил с ее матерью, с ее отцом, с братом, тетей, дядей, дедушкой и бабушкой. Я говорил с дежурным у школы, который сделал Табите замечание за то, что та неосторожно переходила через улицу, я говорил с учителем, который грозил послать записку ее родителям насчет то го, что Табита болтает в классе, я говорил с газонокосильщиком, сказавшим ее отцу, что Табита вырастет красавицей. — Он снова сделал глубокий вдох. — Я пошел с полицейскими, чтобы поговорить с мамами которые ездили в служебной машине вместе с Дианой, я говорил с Виктором и его друзьями, я говорил с бывшей подружкой Виктора, поклявшейся, что расквитается с ним, я говорил со служанкой — та сказала, что Табита терпеть не могла прибираться в своей комнате.
Кениг долго сидел молча. Мы ждали.
— И ни у одного из них я ничего не выяснил, — наконец произнес он. — Я так и не обнаружил ни единой причины, по которой кто-нибудь мог захотеть убрать девочку с дороги. Она не была идеальной. Каждый, кто любил ее, время от времени имел с ней проблемы. Итак, Табита не была сплошным обаянием. Ни один ребенок не бывает таким в возрасте между детством и отрочеством. Но, насколько мне кажется, мама и папа любили ее, что бы она ни сделала и ни сказала. Насколько я могу судить, они очень старались быть хорошими родителями. И не заслуживали того, что с ними произошло из-за исчезновения Табиты.
— Почему именно Табита? Почему вы так сосредоточены именно на этом деле? — спросила я. — Вы должно быть, расследовали и другие исчезновения. И, уверена, другие исчезновения детей.
Он обеими руками крепко потер лицо, как будто хотел стереть несколько морщин.
— Много семерок, — сказал он. — Слишком много.
Мы с братом переглянулись. Толливер тоже не понял, о чем говорит агент.
— «Семерок»? — Я старалась говорить очень спокойно.
