ответ изнутри, потому что, открыв дверь, придержала ее. Мы вошли в комнату. Стоявший у стены мужчина с песочного цвета волосами в лабораторном халате сказал:
— Привет!
В комнате были две каталки. Прикрытое тело на одной из них было больше, чем на другой. Толливер задохнулся и кашлянул от пропитавшего комнату запаха. Хотя тела прикрывал тяжелый пластик, вонь была всепроникающей.
— Толливер, ты можешь идти, — сказала я.
Но я знала, что он не уйдет.
Я представила себя и Толливера.
— Доктор Лайл Хаттон, — ответил мужчина в халате.
Он был очень высоким и неуклюжим, и его манера смотреть сквозь очки сверху вниз казалась высокомерной.
Но на фоне непрерывного гудения я могла игнорировать его неприязнь и насмешку.
Я начала поднимать пластик, чтобы прикоснуться к телу Табиты, но Лайл Хаттон крикнул:
— Перчатки!
Он меня раздражал. Я выполняла миссию, и вибрация отдавалась во мне так громко, что я едва могла понять, чего он от меня хочет. Оказалось, мне надо решить — прикоснуться к телу сквозь пластиковую простыню или надеть пластиковые перчатки. Вряд ли я когда-нибудь вообще думала о барьерах между мной и трупом и классифицировала их. В данном случае хлопок был лучше, чем пластик, я знала это инстинктивно.
Но мне не дали выбора. Поэтому я положила руку на пластиковую простыню, над тем местом, где раньше находилось сердце. Конечно, после восемнадцати месяцев в земле тело под простыней больше не было целым.
Я сразу погрузилась в последние мгновения жизни Табиты: она пробудилась ото сна, от дремы. Увидела голубую подушку, опускающуюся на нее. Почувствовала… Это было чувство, что ее предали, чувство недоверия и ужаса. «НЕТ, НЕТ, НЕТ, НЕТ, мама, спаси меня, спаси меня!»
— Спаси меня, — прошептала я. — Спаси меня.
Я больше не прикасалась к ней.
Толливер обхватил меня руками, по моему лицу струились слезы.
Я тоже обняла Толливера — опасная поблажка, но мне это было так нужно! Я посмотрела на человека в маске, в медицинской одежде.
— Вы собрали улики с тела? — спросила я.
— Я был при этом, — настороженно ответил доктор Хаттон.
— Вы находили нити в ее носу и во рту? Голубые. Они должны быть голубыми.
— Да, — ответил он после заметной паузы. Да мы их нашли.
— Ее задушили, — сказала я. — Но она боролась до конца.
Доктор Хаттон сделал рукой внезапное движение, как будто собирался что-то мне показать, но потом рука его замерла.
— Что вы такое? — спросил он, как будто говорил с каким-то интересным гибридом.
— Я просто женщина, которую ударила молния, — ответила я. — Я не родилась такой.
— Молния или убивает вас, или вы оправляетесь после ее удара, — нетерпеливо проговорил доктор Хаттон.
— Вижу, вы никогда не имели дела с человеком, пережившим подобный случай, — заметила я. — Если в вас попадет несколько тысяч вольт, потом приходите и расскажите мне, на что похожа ваша жизнь.
— Если столько вольт попадет прямо в вас, вы труп, — просто сказал он. — Выжившие получают разряд энергии молнии, которая ударила неподалеку.
Невероятно — этот парень спорил со мной о том, что со мной случилось, прямо над телом Табиты.
— Как хотите, — сказала я и выпрямилась, давая знать Толливеру, что готова идти.
Было трудно отпустить его, но я это сделала, и его руки, обхватывавшие меня, тоже разжались.
Я подошла к другому укрытому телу, побольше. Закрыла глаза и положила руку над телом.
Мои глаза распахнулись, и я сердито уставилась на доктора Хаттона.
— Это не Клайд Нанли, — заявила я. — Это какой-то молодой человек, погибший от ножевых ран.
Доктор Хаттон посмотрел на меня так, как будто увидел призрак.
— Правда, — сказал он, словно я не стояла прямо перед ним. — Правда, мой Бог, — произнес он очень осторожно, словно я могла на него прыгнуть. — Позвольте мне проводить вас к доктору Нанли.
Толливер взъярился на Лайла Хаттона, я испытывала почти такие же чувства. Но была полна решимости закончить свое дело.
Мы последовали за доктором по холлу в комнату побольше, холодную и полную тел. Комната не была опрятной, каталки не были выстроены аккуратными рядами. Здесь и там из-под простыни торчала рука или нога. Запах стоял уникальный — bouquet de la mort[29]. Вибрация в этом месте была ошеломляющей. Все мертвые дожидались внимания, от старухи, которую убили в собственном доме, до младенца, умершего от СВДС[30].
Но я находилась здесь, чтобы воззвать только к одному трупу, и на сей раз Лайл Хаттон подвел меня к нему. У меня кружилась голова оттого, что тут было столько недавно умерших, и у меня ушла долгая минута на то, чтобы сосредоточиться на Клайде. А потом я увидела снова: удивление, удар, падение в могилу.
Закончив, я резко кивнула доктору Хаттону и, шатаясь, отвернулась. Последний контакт с доктором Клайдом Нанли был завершен.
— Ты можешь идти? — очень тихо спросил Толливер.
— Да, — ответила я.
— Подождите, — окликнул нас Лайл Хаттон.
Я вопросительно посмотрела на него. Верхний свет поблескивал на его очках с золотой оправой.
— Раз уж вы здесь, могу я попросить вас сделать еще кое-что? Вы были правы насчет голубых нитей. Вы поняли, когда я подсунул вам не то тело. Может, вы сумеете помочь мне в одном деле.
Все хотят дармовщинки.
— Что вам нужно? — Я была не в том настроении, чтобы быть тактичной.
— Здесь есть тело. Я не могу определить причину смерти этой женщины. Они жила в доме с сыном и невесткой, и у нее были симптомы болезни живота. Это могла быть какая угодно болезнь, но я встретился с молодой парой, и мне думается, в ее смерти есть что-то подозрительное. Что скажете?
Хотя Хаттон был поганцем, мне нравится помогать мертвым, когда я могу.
— Токсикологические исследования ничего не показали, аутопсия тоже дала нулевые результаты, — Умоляющим тоном произнес Хаттон. — Женщина очень исхудала, и перед смертью у нее было много симптомов болезни живота — диарея, тошнота и тому подобное, но она ненавидела ходить по врачам и появилась в больнице только тогда, когда было уже слишком поздно.
— Вот эта? — спросила я.
— Я видела бледную руку, не такого цвета, какой ей полагалось быть.
Закрыв глаза, я прикоснулась к этой руке пальцем — легчайший контакт, которому Хаттон никак не попытался помешать.
— Не пытайтесь проделывать со мной такие штуки, — сказала я, чувствуя огромную усталость. — Это молодая женщина, которая умерла от апластической анемии.
Доктор Хаттон уставился на меня так, будто у меня выросла еще одна голова. Он проверил ярлык, привязанный к ноге трупа.
— Прошу прощения, — искренне произнес он. — Я и в самом деле думал, что тут та самая женщина. Вот она.
Он дважды проверил ярлык на теле рядом с телом бедной молодой женщины.
Я тяжело вздохнула. Прикоснулась к пластику, в которое было завернуто тело, и сощурилась. Если он хочет поиграть, я — в игре.
— Клеона Чатсворт, — простонала я. — Покажись!
Краешком глаза я увидела, как Толливер быстро наклонил голову, чтобы скрыть улыбку. Доктор
