– Не желаете ли алка-зельцер, Старлинг? – спросил он, увидев девушку в дверях, В течение дня Крофорд принимал огромное количество разнообразных патентованных препаратов. Глотал он также вытяжку из китайского гинкго, опилки пальмы Сабаль, кочедыжник святого Иоанна и детский аспирин. Шеф принимал их в определенном порядке, беря таблетку или капсулу из ладони. Поднося лекарство ко рту, он запрокидывал голову с таким видом, будто опустошал рюмку.
В последнее время Крофорд стал снимать пиджак, вешать его в кабинете на спинку стула и облачаться в связанный покойной женой свитер. Начальник отдела казался стариком. Таким пожилым Старлинг не помнила даже своего отца.
– Мистер Крофорд, часть моей корреспонденции просматривается. Причем делается это весьма неуклюже. Создается впечатление, что конверты расклеивают на пару над чайником.
– За вашей почтой следят с того момента, когда Лектер вам написал.
– Да. Но раньше лишь просвечивались посылки. Я не возражала, так как мою личную переписку не трогали. Теперь положение изменилось, но мне никто ничего не сообщил.
– Это делает не наше ведомство.
– И не помощник заместителя, мистер Крофорд. Чтобы получить санкцию на перехват под грифом «Три», нужно иметь очень большую лапу.
– Но вы говорите, что вскрывают на любительском уровне? – спросил он и лишь после нестерпимо долгой паузы продолжил:
– Наверное, хотели, чтобы вы именно так это и увидели. Как вы полагаете, Старлинг?
– Я с вами согласна, сэр.
Крофорд помолчал, пожевал губами, кивнул и произнес:
– Я займусь этим. – Разместив по ранжиру стоящие на столе флакончики с лекарствами и еще немного помолчав, он добавил:
– Я потолкую с Карлом Шримером из Минюста, и все прояснится.
Шример тоже был «хромой уткой». Сорока на хвосте принесла весть, что он выходит в отставку в конце года. Все приятели Крофорда покидали ФБР, – Большое спасибо, сэр.
– Среди копов, которых вы натаскиваете, хорошие парни найдутся? Кого можно было бы рекрутировать в нашу Контору?
– Что касается их способности к следствию, пока ничего сказать не могу. Они стесняются обсуждать со мной многие преступления – особенно на сексуальной почве. Хорошие стрелки среди них есть.
– От стрелков мы уже получили все, что можно, – сказал он и, бросив на нее короткий взгляд, добавил:
– Вас я не имею в виду.
Старлинг отправилась на Арлингтонское кладбище к вечеру того дня, в течение которого она вместе с другими разыгрывала сцену гибели Джона Бригема.
Девушка положила руку на надгробный камень – шершавый после обработки зубилом. К ней неожиданно ярко вернулись те ощущения, которые она испытала, подойдя в последний раз к открытому гробу и целуя Джона в холодный как мрамор, слегка припудренный лоб. Она тогда незаметно положила под его затянутые в белоснежные перчатки руки медаль, полученную ею за победу в соревнованиях по стрельбе из боевого пистолета.
С кладбищенских деревьев падали листья, покрывая плотно заселенную мертвецами землю. Не снимая руки с надгробия и оглядывая многие гектары могил, Старлинг спрашивала себя: сколько здесь покоится таких, как Джон – тех, чьи жизни были растрачены впустую в результате глупости, эгоизма и тайных сделок усталых стариков?
Не важно, верите вы в Бога или нет, но если вы воин, то Арлингтонское кладбище остается для вас священным местом. Трагедия не в том, что все эти люди умерли. Трагедия в том, что многие из них умерли напрасно.
С Бригемом ее связывали особые узы, которые не были слабее оттого, что они так и не стали любовниками. Опустившись на одно колено перед его могилой, Старлинг вспоминала, как он ласково кое-что ей предложил, а она ответила отказом. Встретив отказ, он спросил, смогут ли они остаться друзьями. Она ответила – да, и это было сущей правдой.
Стоя на коленях в Арлингтоне, Старлинг думала о далекой могиле отца. Последний раз она была там, закончив первый год учебы в колледже. Ей очень хотелось сказать об этом отцу. Может быть, настало время снова поговорить с ним?
Видимый сквозь черные ветви деревьев закат был таким же оранжевым, как те апельсины, которыми делился с ней отец. Откуда-то издали донесся звук горна. Старлинг вздрогнула. Камень под ее рукой казался ледяным.
Глава 48
Ясная ночь над Ньюфаундлендом. Сквозь пар от нашего дыхания мы можем рассмотреть где-то в созвездии Ориона яркую точку. Точка движется. Это, борясь с ураганным ветром, мчится в ночи на запад «Боинг-747».
В его чреве ближе к хвосту, там, где обычно размещаются туристские группы, теснятся пятьдесят два человека. Это участники тура «Фантазии Старого Света», повидав за семнадцать дней одиннадцать стран, возвращаются в Детройт и Виндзор, тот что в Канаде. Их плечи втиснуты в пространство шириной полметра, расстояние между подлокотниками кресел – все те же полметра. Это на целых шесть сантиметров больше, чем имели рабы, пересекая на невольничьем корабле Атлантический океан.
Пассажирам разбрасывают сандвичи с осклизлым мясом и плавленым сыром, а дышат они слегка очищенными кишечными газами и парами дыхания своих соседей. Все это является слегка модифицированным вариантом принципа «навозного коктейля», изобретенного скототорговцами в 50-х годах нашего века.
