– Интересно, заметили бы вы этот вид, если бы жили здесь? – поинтересовался я. – Когда все привычно, люди перестают замечать виды. И будет ли вас привлекать эта простая еда? – Я показал на хлеб и салат, щедро политый оливковым маслом.
– Не знаю, – задумчиво ответила Алекс.
– Вы бы все это узнали, если бы ваш приятель не бросил вас.
– Наверное, да.
До меня долетал аромат ее духов, и мне снова вспомнилось, как я целовал ее – жесткий, удивленный ответ, а затем, на пару мгновений, мягкая податливость ее губ.
– Можно вас спросить? – сказал я. – Что вы сейчас чувствуете к Димитри?
– Сейчас?
– После вчерашнего вечера.
– Не знаю, – задумавшись на мгновение, ответила она.
– Но что-то же вы чувствуете? Между нами?
– Да, что-то чувствую. – Алекс сосредоточенно старалась разобраться в своих чувствах. – Сначала я думала, что это из-за ночи, когда вы вытащили меня из залива. Мне казалось, что это происшествие объясняет возникшие во мне чувства. Я спрашивала себя, могло ли быть иначе. Ведь я была влюблена в Димитри.
– Была?
– Я больше ни в чем не уверена. – Алекс как-то беспомощно махнула рукой. – Я даже не предполагала, что способна влюбиться, а потом – разлюбить. – Она замолчала: и так уже было сказано слишком много. – А как вы? Вы вроде говорили, что у вас кто-то был в Англии.
– Правда. Но у нас не сложились отношения.
– Я не покажусь вам слишком любопытной, если спрошу почему?
Я попытался подобрать слова, чтобы понятнее объяснить, что произошло:
– Алисия – так зовут ту женщину – сделала кое-что такое… В общем, я не могу ей больше доверять. После этого…
– Простите. А затем вы приехали сюда и узнали, что ваш отец умер. Вероятно, мы оба немного уязвимы в данный момент.
– Я не уверен, что это как-то влияет на ход событий, – возразил я. – Просто все происходит само собой.
– Возможно, – согласилась она.
Какое-то время мы сидели молча. Нам было легко и уютно. Затем Алекс заговорила о своей бабушке. Она сказала, что думала об услышанном от Ирэн и о решении, которое Юлия приняла в конце.
– По-вашему, она правильно поступила, пойдя с ним? – спросила Алекс.
– Не знаю. Наверное, лучше сначала послушать, что произошло потом.
– А если ничего больше не было? Если это был конец?
– Вряд ли, – возразил я. – Последствия есть всегда. Не представляю, как можно судить о действиях, не зная, что они повлекли за собой.
– Но поставьте себя на ее место, – настаивала Алекс. – Юлия не могла знать, каковы будут последствия. Этого никто не знает.
– Да, но можно принять решение, опираясь на жизненный опыт.
– И какое решение приняли бы вы?
Я видел, что она не оставит эту тему, поэтому попытался объяснить, каким я вижу решение.
– В данном случае надо сначала определить, что понимать под преданностью. Что важнее – преданность семье и народу или любовь капитану оккупационной армии?
– Вы показываете его жестоким. А по рассказу Ирэн он не такой.
– Не забывайте тот факт, что в любом случае немцы были захватчиками, как бы их ни обеляли.
– Хорошо, – уступила она. – Итак, ваш ответ?
– По-моему, Юлия оказалась в безвыходном положении, а ее народ ни в коем случае не должен был создавать такую ситуацию без ее согласия.
– Значит, вы одобряете ее выбор?
Я чуть не сказал «да», потому как почувствовал, что это важно для Алекс, но все же не смог и только уклончиво ответил:
– Давайте сначала узнаем, чем закончилась эта история. Я выскажу свое мнение после того, как услышу рассказ Каунидиса.
Алекс улыбнулась, понимая, что я ушел от ответа, но настаивать не стала.
Поздно вечером я отвез Алекс домой, и когда вернулся к себе, все гости уже разошлись. Ирэн, совершенно вымотанная, сказала, что идет спать. Оставшись один, я попробовал читать, но не смог сосредоточиться. Мои мысли все время возвращались к Алекс. Когда я провожал ее до двери, между нами сохранялась приличная дистанция. Я даже не поцеловал ее в щеку.
Не выдержав, я отложил книгу и прошел в кабинет отца. Я смотрел на его фото в газетной вырезке и не мог примириться с тем, что он умер и похоронен. Наконец, слишком разволновавшись, чтобы уснуть, я решил съездить в город и чего-нибудь выпить. На улицах было полно людей, и, огибая площадь, я вдруг понял, что совсем не хочу сидеть один, прихлебывая пиво, поэтому поехал по темной дороге на окраину города и вскоре очутился возле пристани для яхт. Здесь было тихо. Я припарковал джип и прошел мимо домиков к самому краю воды, не совсем понимая зачем. Над гаванью висела огромная полная луна, в бледном свете которой между лодками образовались клинья непроглядной темноты. Я слышал, как тихонько плещется о борт вода и поскрипывают канаты, которыми суда привязывались к пристани. Только оказавшись почти рядом с «Ласточкой», я заметил свет в одном из ее иллюминаторов; он непрерывно менялся, становясь то еле заметным, то опять ярким. Я догадался, что кто-то ходит по лодке с фонарем.
Как можно тише я перелез через корму на палубу. Прямо передо мной находилась рулевая рубка, а дальше располагались каюты, к дверям которых вело несколько ступенек. Со своего места я больше не видел свет. Я стал ощупью продвигаться вперед и что-то задел рукой. Прежде чем я успел ухватить этот предмет, он с шумом упал на палубу. Я замер, уверенный, что, кто бы ни находился на борту, он наверняка услышал шум.
Секунды сложились в минуту, затем во вторую, ничего не происходило, я начал снова дышать, а сердце потихоньку возвращалось к своему нормальному ритму. Я осторожно приблизился к двери. Она была приоткрыта. Я толкнул ее дальше. Внутри царила кромешная тьма. Не слышно было ни звука, ни шороха, и я решил, что свет мне померещился. Вероятно, его источник находился где-то в другом месте гавани, и я обманулся, увидев в окне всего лишь отражение. Я шагнул внутрь, и вдруг дверь ударила меня в лицо. Когда я отшатнулся, на меня набросились сзади и ударом плеча сбили с ног, так что я скатился по ступенькам. Что-то тяжелое ударило меня по спине, и я охнул от боли, но, когда нападавший прыгнул через меня, я все-таки ухитрился схватить его за ногу. Мужской голос тихо выругался. Взломщик сильнейшим рывком освободился и бросился вверх по лестнице.
Я кое-как поднялся на четвереньки и двинулся туда, где исчез мой противник, однако он опередил меня. Чересчур поздно заметил я тень, бросившуюся на меня из темноты. Пара сильных рук обхватила меня и потащила к борту. Понимая, что сейчас окажусь в воде, я вытянул руку и ухватился за рукоятку лебедки. Я крепко держался за нее и сумел подняться на ноги, хотя едва не вывернул плечо. Воспользовавшись моментом, я резко вскинул колено, и оно попало в цель: я услышал сдавленный крик моего противника. Но когда он отпустил меня, я потерял равновесие и ударился головой о перила. В течение нескольких секунд я был настолько оглушен, что не мог двигаться.
Для незнакомца этого оказалось достаточно: он прыгнул на причал и, когда я поднялся на ноги, был уже в пяти-шести метрах от меня. Я спрыгнул на берег, но нападавший уже исчез в темноте между домиками. Я бросился за ним в кромешную тьму, однако не успел сделать и несколько шагов, как понял, что совершил ошибку. Я заметил движение у самой земли, и хотя инстинктивно отпрыгнул в сторону, что-то ударило меня по ногам, и я упал. Падая, я быстро откатился в сторону, чтобы избежать рискованного пинка в голову, сжался в комок, прикрывая голову руками и ожидая града ударов. Прошло несколько секунд, но
