опять смогла видеть. Я прищурила один глаз, пока Дженкс потирал ладонями, скатывая между ними небольшой шарик. Сыпавшаяся с него феечная пыльца заставляла его светиться.
– Ну как, получше? – спросил Дженкс, глядя на меня.
– Чертовски, – пропищала я. Писк вышел еще невразумительней всех предыдущих, поскольку мой рот по-прежнему был наглухо заклеен.
Дженкс отшвырнул шарик прочь. Липкая пакость была теперь покрыта пыльцой.
– Лежи смирно, и я отчищу тебя скорее, чем Айви какого-нибудь мужика аурой придавит. – Дженкс принялся дергать за мою шерстку, обращая липкую дрянь в небольшие шарики. – Извини, – сказал феек, когда он дернул меня за ушко, и я взвизгнула от боли. – Я тебя предупреждал.
– Насчет чего? – прочирикала я, и Дженкс невесть каким макаром впервые меня понял.
– Насчет липкого шелка. – Скроив гримасу, он от души дернул меня за шерстку, вырывая целый клок. – Именно так меня вчера и поймали, – злобно добавил феек. – У Трента по всему вестибюлю выше человеческого роста растянут липкий шелк. Дорогущая ерундовина. Просто удивительно, что Трент повсюду его использует. – Обработав мне один бок, Дженкс перелетел к другому. – Липкий шелк – традиционное средство защиты от фей и фейков. Его можно отчистить, но на это уходит время. Зуб даю, что по всему пологу идет сеть. Вот почему здесь нет ничего, что летает.
Я дернула хвостом в знак того, что понимаю. Я слышала о липком шелке, однако мысль о том, что я могу на него наткнуться, даже не приходила мне в голову. Для любого существа крупнее ребенка это была всего-навсего паутина.
Наконец Дженкс – закончил, и я ощупала свой носик, прикидывая, той же он формы или нет. Затем Дженкс снял шляпу и засунул ее под ближайший камень.
– Лучше бы я захватил с собой меч, – сказал он. Борьба за территорию между феями и фейками была столь ожесточенной, что, раз Дженкс выкинул свою броскую шляпу, я могла жизнью поклясться, что ни фей, ни фейков в этом саду нет.
Легкая аура покорности, от которой Дженкс весь день страдал, начисто испарилась. С точки зрения фейка весь сад отныне принадлежал ему, раз здесь не было никого, кто мог сказать иначе. Дженкс стоял рядом со мной, властно положив ладони на бедра и со свирепым видом озирая эстраду.
– А теперь смотри, – сказал Дженкс, стряхивая с себя облачко феечной пыльцы. Его крылышки лихорадочно замахали, обращаясь в смутное пятно и сдувая светящуюся пыльцу в сторону эстрады. Легкий туман словно бы завис в воздухе. А затем, как будто по волшебству, феечная пыльца прилепилась к шелку, ясно очерчивая узор сетки. Дженкс искоса на меня взглянул. Вид у него был исключительно самодовольный. – Как славно, что я захватил с собой ножницы Маталины, – сказал феек, доставая из кармана пару острых лезвий с деревянными ручками. Уверенно прошагав к переливчатой сетке, он вырезал там дыру примерно с норку размером. – Только после вас. – Дженкс изобразил благородный жест, и я пробралась на эстраду.
Мое сердце возбужденно заколотилось, прежде чем перейти на более медленный и размеренный ритм. «Это просто очередное задание», – сказала я себе. Эмоции были той роскошью, которой я себе позволить не могла. Не говоря уж о том, что речь теперь шла о моей жизни и смерти. Подергивая носиком, я принялась вынюхивать человека или Внутриземца. И ровным счетом никого не вынюхала.
– Думаю, это задний кабинет, – сказал Дженкс. – Смотри, там стол.
«Кабинет?» – задумалась я, чувствуя, как мои мохнатые брови удивленно приподнимаются. Ведь это была эстрада. Или нет? Дженкс возбужденно шнырял туда-сюда, точно взбесившаяся летучая мышь. Двигаясь дальше, я перешла на еще более спокойный темп. Футов через пятнадцать покрытые мхом доски сменились пятнистым ковром, растянутым меж трех стен. Повсюду росли ухоженные горшечные растения. Небольшой стол у дальней стены не производил впечатления, будто за ним когда-либо велась какая-либо серьезная работа. Еще там была длинная кушетка и стулья, расставленные у стойки бара. В целом комната представлялась славным местом, где можно отдохнуть или самую малость поработать. И в то же самое время чувство, что это помещение находится на открытом воздухе, усиливалось его выходом на эстраду и еще дальше на сад.
– Эй, Рэчел! – взволнованно воскликнул Дженкс. – Глянь-ка, что я нашел!
Отвернувшись от орхидей, которые я ревностно разглядывала, я увидела, что Дженкс парит над блоком электронной аппаратуры.
– Он был спрятан в стене, – объяснил Дженкс. – Вот, смотри. – Он ткнул ногой встроенную в стену кнопку. Проигрыватель и вся коллекция дисков тут же скользнули в укрытие. Тогда Дженкс с нескрываемым наслаждением опять дал ногой по кнопке, и вся аппаратура снова появилась. – Надо же, что эта кнопка делает, – подивился феек и, отвлеченный обещанием новых игрушек, принялся метаться по комнате.
У Трента, прикинула я, музыкальных дисков было куда больше, чем в университетском женском клубе: поп-музыка, классика, джаз, нью-эйдж и даже кое-какие крутые колотушки вроде тяжелого металла. Зато диско здесь не было и в помине, отчего мое уважение к хозяину дома чуточку возросло.
Яс любовью пробежала лапкой по экземпляру «Моря Такаты». Диск мигом уплыл из вида, скрываясь в проигрывателе, и я резко отпрянула. А затем, не на шутку встревожившись, подскочила к кнопке и со скрежетом коготков отправила всю аппаратуру обратно в стену.
– Здесь больше ничего нет, Рэчел. Идем. – Целеустремленно подлетев к двери, Дженкс уселся на ручку.
Однако открылась дверь лишь после того, как я подпрыгнула к ручке и прибавила свой вес к Дженксовскому. Затем я с глухим стуком неловко растянулась на полу. Бездыханное мгновение мы с Дженксом прислушивались к скрипу.
Чувствуя, как колотится мое сердце, я носиком приоткрыла дверь, чтобы Дженкс смог туда пролезть. Считанные мгновения спустя он с гудением прилетел назад.
– Там коридор, – сообщил он. – Идем. О камерах я уже позаботился.
Дженкс снова исчез за дверью, и я последовала за ним, используя всю свою массу, чтобы плотно запереть за собой дверь. Раздался громкий щелчок замка, и я припала к полу, молясь о том, чтобы никто его не услышал. Из незримых динамиков до меня доносился шум бегущей воды и шелест ночных существ. Я сразу узнала тот самый коридор, в котором была вчера. Эти звуки, скорее всего, раздавались здесь постоянно, однако, столь тихие, они оказывались запредельными для любого, кто не обладал слухом норки
