– А может быть, ты хочешь другого? – спросил он ее серым шелковым голосом, и у меня на пояснице выступил пот.
Длинные волосы Айви коснулись моей щеки, шелковый шепот вызвал у меня на коже неудержимую дрожь. Ощутив ее там, где соприкасались наши тела, он подался ближе, и я отшатнулась.
– Не отодвигайся, – сказал он ее голосом, и моя решимость выросла. Он – мерзость. Он – сволочь. Я его убью за это. – Прости меня, Рэйчел! – выдохнул он, и от длинных пальцев Айви по мне прошел огонь, когда они опустились от плеча до бедра. – Я не сержусь. Я понимаю, что ты боишься. Но я тебе могу показать такое – ах, если бы ты знала, какие глубины страсти нас ждут! – Он задышал прерывисто, руки Айви обнимали меня, прохладные и сильные, нежно прижимая к нему против моей воли. Я слышала ее густой аромат темных благовоний и пепла. Он идеально ее изобразил.
– Хочешь, я покажу тебе? – прошептало видение, и я закрыла глаза. – Только попробовать… я знаю, что сумею тебя переубедить.
Это была мольба, насыщенная ее ранимыми желаниями. Это было все, чего она не сказала, все, чего никогда не скажет. Шрам вспыхнул огнем, и у меня распахнулись веки.
– Ласково, Рэйчел, – шептал ее голос. – Я могу быть такой ласковой. Могу быть всем, чем не бывает мужчина. Всем, чем ты хочешь. Скажи мне только одно слово, Рэйчел. Скажи, что согласна.
Я не могла… не могла сейчас с этим справиться.
– Ты говорил, что у тебя для меня есть работа? – спросила я. – Скоро взойдет солнце, мне спать пора.
– Я не буду спешить, – проворковал он, и дыхание Айви пахло апельсинами. – Это же только первый раз.
– Отпусти меня, – сказала я, хотя у меня горло перехватывало. – Ты не Айви, и я не заинтересована.
Полные страсти глаза Айви прищурились, но внимание Ала было направлено куда-то мне за спину, и не думаю, что из-за каких-то моих слов. Он отпустил меня, и я пошатнулась, ловя равновесие. Мерцание безвременья окатило его с головы до ног, возвращая его черты к обычному облику молодого английского лорда восемнадцатого века. Снова вернулись очки, скрывающие глаза, и он их поправил на узкой переносице.
– Как это мило, – сказал он с вернувшимся акцентом. – Кери!
Раздался далекий стук распахнутой входной двери.
– Рэйчел! – донесся ее голос, высокий, испуганный. – Рэйчел, он по эту сторону линий!
Сердце у меня провалилось, я обернулась. Набрала воздуху, ее предупредить, но было поздно – протянутая моя рука бессильно упала, когда Кери вошла в кухню в своем простом белом платье, развевающемся вокруг босых ног, и остановилась в проеме. В широко открытых зеленых глазах мелькнули эмоции, которых я не успела прочесть, и Кери схватилась рукой за грудь, где висело распятие Айви. – Рэйчел… – выдохнула она, и плечи ее безнадежно поникли.
Ал шагнул к ней, и она резко повернулась пируэтом танцовщицы, очерчивая круг босой ногой, произнесла какой-то стих, насыщенный темнотой, и рябь энергии линий повисла между нами. Побледнев, обхватив себя за плечи, она смотрела на него, дрожа в построенном круге.
Импозантный демон просиял улыбкой, поправил кружева на воротнике.
– Кери, как я рад тебя видеть! Я скучал по тебе, любовь моя, – почти промурлыкал он.
У Кери подбородок дрожал от ужаса.
– Рэйчел, изгони его!
Я попыталась проглотить слюну – не вышло.
– Я подключалась к линии. Он нашел прецедент. И у него есть для меня работа.
Она в ужасе раскрыла глаза:
– Нет…
– Я не бывал в библиотеке уже тысячу лет, – нахмурился Ал. – Мне пришлось обновить абонемент. Там все шептались за моей спиной, Кери, это было ужасно. Все знают, что ты от меня ушла. Чай мне делает Зой – и такого мерзкого чая я никогда еще не пил: у него всего два пальца, как ему ложку с сахаром удержать? Вернись, пожалуйста. – Его приятное лицо расплылось в улыбке. – Я сделаю так, что за это не жаль будет отдать душу.
Кери вздрогнула, резко вздернула подбородок и ответила высокомерно:
– Меня зовут Керидвен Мерриам Дульчиэйт.
Демон грубо и весело фыркнул. Сняв очки, он облокотился на стол и, глядя на меня насмешливо, ласково попросил:
– Кери, будь лапушкой, сделай мне чаю?
У меня челюсть отвисла, когда Кери уронила голову на грудь и шагнула вперед. Ал засмеялся, когда она с криком отвращения к себе остановилась у самой границы своего круга, сжав кулачки и дымясь от злости.
– Трудно избавиться от старых привычек, – бросил он издевательски.
У меня желчь вскипела. Даже сейчас она принадлежала ему.
