За окном открывался ошеломительный вид на сады Трента, припорошенные снегом. Утес поднимался почти до крыши, стекающий по нему водопад оставлял толстые ледяные ленты потеков, блестевших в последних лучах дня. Вода стекала в бассейн, с виду естественный, хотя я готова была ручаться, что это не так, и вытекала потоком, исчезающим в извивах среди ухоженных вечнозеленых деревьев и кустов.
Между окном и пейзажем тянулась посеревшая от времени, расчищенная от снега веранда. Медленно спускаясь по лестнице, я решила, что круглая кедровая штука, вмурованная в веранду, откуда шел пар, – это горячая ванна. За верандой, несколько ниже, располагалась площадка для пикников. Я всегда думала, что сверкающий хромом гриль Айви с его огромными горелками – это высший класс, но то, что было у Трента – это вообще безнравственная роскошь.
Я шагнула на первый этаж и рефлекторно глянула под ноги мне вдруг показалось, что я иду не по ковру, а по плотному песку.
– Как хорошо! – выдохнула я, а Квен показал жестом, что мне следует подождать возле ближайшей группы кресел.
– Я доложу, – сказал он.
Глянув на Джонатана предупреждающим, как мне показалось, взглядом, он направился на второй этаж и исчез где-то в доме.
Я положила пальто и сумку на кожаный диван и огляделась, медленно повернувшись на каблуках. Отсюда, снизу, камин казался еще больше. Он не горел, и я подумала, что могла бы войти в него, не нагибаясь. На другом конце комнаты находился низкий помост со встроенными усилителями и световым дисплеем. Перед ним располагался отличных размеров танцпол, окруженный столиками для коктейлей.
Уютно спрятавшись под навесом второго этажа, у стены стоял длинный бар – полированное дерево и сверкающий хром. Около него находились столы пониже и побольше. Их отделяли от танцпола большие комнатные растения в кадках, создавая атмосферу замкнутого уюта, которой не хватало открытому пространству зала.
Шум водопада быстро превратился в незамечаемое фоновое бормотание, и меня обняла тишина зала. Здесь не было слуг, никто не перемещался по залу за каким-нибудь делом, не было даже праздничных свеч, закусок или сластей. Будто заколдованный зал в книге сказок, ожидающий пробуждения. Не думаю, что зал использовался так, как был задуман, хоть раз после смерти отца Трента. Одиннадцать лет – долгий срок для тишины.
Ощущая мир и покой этого помещения, я медленно вдохнула, обернулась и увидела Джонатана, глядевшего на меня с нескрываемым отвращением. Едва заметное напряжение в желваках у него на скулах заставило меня посмотреть в ту сторону, куда скрылся Квен. У меня на губах мелькнула быстрая улыбка.
– А Трент ведь не знает, что вы это состряпали. Он думает, что его Квен сегодня будет сопровождать.
Джонатан ничего не сказал, но у него дернулось веко и я поняла, что угадала. Довольно ухмыльнувшись, я сбросила сумку на пол рядом с диваном.
– Ручаюсь, что Трент может вам устроить за это веселую жизнь, – сказала я, надеясь на реакцию.
Джонатан промолчал, и я между кофейными столами подошла к «окну» и выглянула, поставив руки на бедра.
От моего дыхания слой безвременья пошел рябью. Нб в силах удержаться, я до него дотронулась – и тут же отдернула руку, ахнув. Меня охватило странное ощущение затягивания, я схватилась за руку другой рукой, как от ожога. Но слой был холодным – этот пласт энергии был холодным, но он обжигал. Я оглянулась на Джонатана, ожидаясь увидеть злорадную ухмылку, но он смотрел в окно и его лицо, и без того длинное, вытянулось удивленно. Я проследила за его взглядом и у меня судорогой свело живот, когда я увидела, что окно уже не прозрачное, а клубится янтарными оттенками золота. Черт побери, оно приняло цвет моей ауры, и Джонатан явно этого не ожидал. Я провела рукой по коротким волосам.
– Э-гм… Упс.
– Что ты сделала с окном? – воскликнул он.
– Ничего. – Я виновато отступила на шаг. – Только тронула, и все. Прошу прощения.
Ястребиное лицо Джонатана стало еще уродливее, он приблизился ко мне длинными резкими шагами.
– Ты, лахудра, смотри, что ты с окном сделала! Я не позволю Квену поручать тебе сегодня безопасность мистера Каламака!
У меня щеки загорелись, и я, найдя хороший выход для своего смущения, превратила его в злость.
– Не моя была идея, – отрезала я. – И я извинилась за окно. Ты еще радуйся, что я в суд не подам на возмещение ущерба.
Джонатан шумно вздохнул:
– Если из-за тебя с Трентом что-нибудь случится, я… Меня окатил дикий гнев, подпитываемый воспоминаниями о трех днях ада, когда он меня мучил.
– Заткнись! – прошипела я. Злясь, что он выше меня, я вспрыгнула на ближайший столик. – Я сейчас не в клетке, – сказала я, сохранив достаточно разума, чтобы не ткнуть его пальцем в грудь. Лицо у него сперва стало пораженное, потом – хлорно-зеленое. – Единственное, что отделяет твою голову отличного и тесного знакомства с моим сапогом – это мой сомнительный профессионализм. И если ты
Взбешенный Джонатан стиснул кулаки.
– Давай-давай, эльф-лапочка, – подначивала я его, чувствуя, как энергия линии, запасенная у меня в голове раньше, вот-вот меня переполнит. – Дай мне повод.
Но тут на втором этаже скрипнула дверь, и мы оба вскинули головы. Джонатан сразу постарался скрыть свою злость и шагнул назад, а я осталась стоять на столе, как дура. Трент удивлен-но остановился над нами – в рубашке с запонками и костюмных брюках, – заморгал.
