Дженкс опустился ко мне на плечо, и я убрала новые противоболевые амулеты. Крылья Дженкса, печально-голубые, оказались холодными на ощупь, когда он меня задел.
— Я бы на его месте сжег портрет.
— Я думаю, что он им гордится. Портрет позволяет думать, будто он в родстве с королями зла. — Подняв глаза, он покачал головой, будто хотел сказать, что я делаю ошибку. — Рэйчел, он тебя просто засадит за решетку — если тебе повезет. Тюрьма не означает защищенности от ковена или от Трента.
А то я сама не знаю.
Уверенно и резко я закрыла буфет.
— Трент не станет выдвигать обвинений. Это игра, Ник. Считай, что ради собственного развлечения. Мы с ним крали друг у друга и возвращали всякие вещи еще до того, как ты угнал свой первый автомобиль.
Боже мой, а что, если я ошибаюсь?
Крылья Дженкса, гудя, ожили, рассылая запах жженых листьев:
— Это как когда он взял твое кольцо и прислал по почте! До сих пор не понимаю, как это он сделал.
— Или как когда я украла копытный крючок. — Кольнуло чувство вины, тут же сменившееся приступом тревоги. — Сейчас то же самое, и раз я ее отдам…
Он не будет предъявлять обвинений, но это привлечет его внимание — что мне и нужно.
Айви вылила в стакан остатки сока и прополоскала банку.
— Так или этак, а я никогда о ней не слышала, — буркнула она недоверчиво.
— Она находится у него в хранилище. — Ник вернулся к чертежам. — Передана по наследству.
Мы с Пирсом понимающе переглянулись. Ноты о ней слышал? — спросила я безмолвно.
— Такое ощущение, будто она была у тебя на примете.
Я стряхнула со стола в ладонь остатки стебельков.
Ник улыбнулся знакомой полуулыбкой — половиной лица.
— Так и есть. Она стоит целое состояние.
Айви со стаканом в руке являла собой зрелище сдерживаемой воинственности.
— Ты только что говорил, что она ничего не стоит.
— Так и есть, — ответил Ник. — Но публичный имидж для Трента стоит очень, очень дорого.
Пирс подался вперед, дыша мне в ухо.
— Что-то мне сдается, будто все это пустая болтовня.
Я подавила дрожь от его дыхания у себя на коже и предупреждающего ветерка крыльев Дженкса с другой стороны. К сожалению, я была с ним согласна, и тихо сообщив Дженксу, что поняла, я обернулась намочить тряпку. Стоя к Нику спиной, я спросила:
— Вот такой вопрос… она уже не первое поколение лежит у Трента в подвале. Как ты про нее узнал?
Ник молчал. Стиснув зубы, я повернулась к нему — он смотрел на меня невинными глазами. Слишком невинными. Потом он опустил взгляд, и у меня пульс забился чаще, когда Дженкс многозначительно кашлянул.
— Поразительно, что можно услышать, если задавать правильные вопросы, — наконец пробурчал Ник, листая чертежи. — Айви, ты не могла бы не стоять за спиной? Нервирует.
С кислым видом я переглянулась с Айви, вытирая кухонный стол. Вампирша медленно обошла стол, встала перед Ником, поставила стакан прямо на сумму, которую он вычислял на полях.
— Если ты только подумаешь нас надуть… — пригрозила она, и Джакс выпустил зеленую пыльцу испуга.
Ник взял стакан тремя пальцами, переставил, выпустив в четверти дюйма от стола, и стакан отчетливо стукнул, чуть не пролив содержимое.
— Картину вы получите, — сказал он, отбрасывая волосы с глаз и поднимая голову. — Я не за ней гоняюсь.
С участившимся пульсом я стояла с тряпкой в руке, отделенная кухонным столом от Ника.
— А за чем ты гоняешься? — спросила я, и Дженкс согласно загудел крыльями.
Ник посмотрел на меня безмятежно синими глазами:
— За чистым листом.
Пирс скривился, а я рассмеялась, когда с моего плеча взлетел Дженкс — его пыльца сменила цвет на серебристый.
— Мечтай, мечтай, крысенок! — гавкнул он. — Ты думаешь, мы фейрийское дерьмо на завтрак ели?
Айви сидела перед своим компьютером и хмурилась, отчего мне стало еще тревожнее. Стряхнув тряпку над раковиной, я набросила ее на пробку и обернулась. Я-то Ника знаю. Пусть Пирс себе думает, будто Ник на это пошел, чтобы вернуть себе мою благосклонность, но я не сомневалась: как только мы окажемся у Трента, Ник добавит к повестке дня свой личный пунктик и что-нибудь сопрет такое, отчего вся наша эскапада из подростковой дерзкой выходки превратится разве что не в кражу века. Я это знала, и Дженкс знал, и Айви тоже. А зная, можем и в планах своих это учесть.
Дурак ты, бывший бойфренд.
Мне нужно было свести Трента и ковен вместе и пригрозить им, что вытащу на свет их грязное белье, если они от меня не отстанут. Трент не согласится на встречу, если у меня не будет для него приманки — достаточно сенсационной, чтобы привлечь его внимание, и достаточно невинной, чтобы он не попытался меня убить.
— Ваш холст я вам добуду, — сказал Ник ровным голосом. — Все, что вы должны сделать — доставить меня на территорию его главного комплекса. Дальше все просто.
Все, что мы должны?
Я нашла иглу для пальца в ящике с вилками и ножами, с резким треском сломала печать предохранителя, захлопнула ящик.
— Я могу тебя туда провести, — сказала я, укалывая палец и выжимая кровь, чтобы активизировать демонское проклятие двойника. — Проводила уже, и могу повторить.
Ник вздохнул:
— Я не про общедоступные места, куда можно попасть контрабандой в грузовике ландшафтных дизайнеров. Я о высокотехнологичной охране подземных лабораторий.
Айви фыркнула, а я сделала вдумчивое профессорское лицо.
— Я в безвременье не в бирюльки играю, Ник. Вполне могу нас доставить туда.
И оттуда.
— Меня путь оттуда беспокоит, — сказал Пирс почти про себя.
Я пожала плечами, отсчитала три красных капли в первый флакон. Оттуда волной пошел через край запах жженого янтаря. Вот черт! — подумала я, закрывая флакон, пока никто не заметил, кроме Пирса. Айви бы шарахнулась. Но зато я хотя бы знаю, что сделала правильно.
— Когда я не возвращалась? — спросила я излишне горделиво.
Я всегда возвращалась, это точно. И каждый раз — дорогой ценой.
Ник не поднял головы от чертежей:
— Всегда бывает первый раз, — заметил он.
— Это ты прав, — согласился Дженкс, и гудение крыльев возле моего уха напомнило мне убрать волосы с дороги. — Никогда не думал снова увидеть у нас на кухне твою морду. Разве что в стеклянной банке.
Я не смогла удержать улыбку, а Дженкс приземлился, испуская запах зеленых растений.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила я, когда Айви пустилась спорить с Ником о том, с какой скоростью должен лететь пикси, чтобы его не обнаружили.
— Нормально, — ответил он. Поднятый им ветерок стих. — Живот болит, а так ничего.
Живот болит. Господи, еще дня не прошло со смерти его жены, а он уже пытается работать — может быть, чтобы уйти от той боли, что ощущает в саду. Я быстро закончила с пробуждением двух других зелий, закрыла и отставила флаконы, но на сердце у меня было тяжело. Как-то нехорошо было этим заниматься,
