Они за меня приняли Дженкса? Ослепли, что ли?
По серому граниту ползли кабели телевизионщиков, жужжание электроники разрывало уши. Мы ныряли и взмывали снова, адреналин клокотал в крови, и наконец мы вылетели к трибуне. Бизнесмены и политики в деловых костюмах шарахнулись от летящего стрелой Дженкса, как от смертоносного шмеля, а я нашла на трибуне Трента. С ним было двое копов из ОВ: вампир и колдун. Я показала на фанерный помост — и Дженкс рванул туда, нырнув вниз.
Ноги нашли опору, я споткнулась. Руки Дженкса соскользнули, я посмотрела — Квен пытался увести Трента, но Трент увидел меня — и остановился как вкопанный. Очень хотел он получить обратно скульптуру, к гадалке не ходи.
— Морган? — прошептал он, и его голос пробился ко мне сквозь шум. Он прищурился — Дженкс подлетел меня защитить. Послышалось шипенье аэрозоля — Дженкс метнулся в сторону. Одно крыло запуталось в липком шелке.
Ко мне сбегались коричневые туфли, помост трясся, и я крикнула:
— Non sum qualis eram!
Мир вокруг меня схлопнулся. Звуки всосались внутрь, приняв в себя жар солнца и поднимающуюся влагу от фанеры у меня под босыми ногами. Я ощутила, как действует проклятие, услышала щелканье тысячи счетов, вычисляющих цену восстановления меня из идеи, хранящейся в демонской базе данных.
«Плачу эту цену», — подумала я в совершеннейшей тишине посреди ничто. Ни сердцебиения, ни жужжания крыльев пикси. Ничего. Копоть проклятия облекла меня глушащим черным слоем, и меня передернуло.
Из сингулярной точки существования, которой была я, восстала магия, пронеслась через меня, и я развернулась. Аура зазвенела, становясь на место, и вдруг… вдруг я возникла.
Звук обрушился на меня, я вдохнула воздух. Дженкс меня сюда доставил, но ему это даром не прошло, и он сейчас сидел на антенне телевизионщиков, пытаясь соскрести липкий шелк.
— Она была пикси! Видишь? Она была пикси! Это Рэйчел Морган, снимай!
— Боже мой! — зазвенел женский голос, перекрывая аханье толпы. — Она голая! Откуда она взялась? Фрэнк, ты снимаешь?
Фрэнк, оператор, еще как снимал, и я стала искать глазами Пирса, впадая почти в панику, что его не вижу. Я стояла абсолютно голая перед работающими видеокамерами. Даже думать не хотелось, что через два часа будет в Интернете. Ой, еще же мама…
Трент вытаращил глаза. Окинул меня взглядом сверху вниз, и я вспыхнула.
— Какого черта ты делаешь, Рэйчел? — спросил он, когда я схватила его написанную речь с трибуны и попыталась ею прикрыться.
— Рэйчел! — донесся до меня крик, и я развернулась. Это был Пирс. Трое копов из ОВ локтями прокладывали себе к нему путь. — Лови!
Он бросил статую через шесть рядов публики. Она блеснула на солнце, и тут же агенты ОВ на него навалились — с воплями страха и удивления, потому что он исчез прямо из-под них и они полетели на мостовую. Я взметнула руку — и с сочным звуком статуэтка легла мне в ладонь. Все смотрели не на меня, а на копов из ОВ, валяющихся на земле. Все — кроме Трента. Он увидел скульптуру и стал отпихивать от себя вцепившиеся руки, рвался к ней, как голодный к хлебу.
Я смотрела на Трента, краснея от смущения и от преждевременного чувства победы. Пытался меня запугать, чтобы я твою вшивую бумагу подписала?
— Я пытаюсь вернуть тебе твою дурацкую статуэтку, кретин, — сказала я ему, перекрывая шум. — Приходи ко мне в тюрьму поговорить, если хочешь ее получить обратно. — И громче, в голос: — Я не могу этого сделать! Я не воровка, я хорошая девушка! Плевать, если мне ковен устроит лоботомию, я не воровка! Возьмите свою мерзкую статуэтку обратно, мистер Каламак!
Я по-девчачьи бросила в него эльфийскую порнушку, ощутила дрожь, когда она покинула мою ауру. Трент поймал ее, а меня кто-то схватил сзади, набросили на плечи какой-то форменный китель, достававший чуть ниже ягодиц.
— Я совершила ошибку! — кричала я и отбивалась, чтобы быть лицом к собравшимся. — Я не злая колдунья!
Трент держал статуэтку, застыв с выражением удивления на лице.
— Снимай! — крикнула репортерша, потом дала Фрэнку тумака: — Да не ее, статуэтку!
Фрэнк внизу повел камеру влево, мне выкрутили руки назад, китель распахнулся.
— Эй! — крикнула я, плюхаясь на живот. Распластавшись на помосте, я оказалась на том же уровне, что репортеры. Отбросив волосы с лица, посмотрела на Трента. Он сунул статуэтку в карман пиджака, но Квен — умный и мудрый Квен уже вытаскивал ее оттуда и перекладывал к себе.
— Смотрите! — кричала я, пытаясь вдохнуть, и одновременно чувствуя холод заговоренного серебра на запястьях и поток вытекающего из меня безвременья. Потом меня вздернули на ноги, я пошатнулась. Куда Гленн к чертям подевался? — Я хорошая! — перекрикивала я рев толпы. — Это ковен меня заставил так сделать! Но я отдала ее обратно Тренту! Я хорошая, я просто испугалась! Ковен хочет меня убить!
Все происходило слишком быстро, и из ковена еще никого здесь не было! Грубые руки тянули меня к лестнице, я ногой подсекла лодыжку того, кто меня держал, и повалила его на землю, упала на него сверху, как-то сумела локтем попасть ему в солнечное сплетение. Он отпустил меня, и я вскочила на ноги, схватившись со следующим. Где Гленн, черт бы его побрал?
— Назад! — загремел его голос, и я чуть не заплакала. — Прочь от этой женщины! Вы что, не видите, что она вообще без оружия?
— Да она и без одежды, — заметил кто-то из передних рядов, но мне уже было все равно. Гленн, мускулистый, здоровенный, лысый, черный и широкоплечий, проталкивался ко мне. Один незаметный удар — и мужик из ОВ, который меня держал, рухнул бы на пол, если бы Гленн его не подхватил и не положил осторожно.
— Ну уж вовремя появился, — сказала я, застегивая китель. — Я думаю, этот тип меня хотел потискать.
— Как ты? — пророкотал он, и я заглянула ему в глаза.
— Скажи мне только, что ты получил документы Дэвида на арест в ФВБ.
Он осклабился, просиял как солнце, и я почувствовала, что все может получиться.
— Миз Морган! Миз Морган! — кричала репортерша, задирая над головой микрофон. — Вы утверждаете, что ковен вам велел украсть статуэтку у мистера Каламака?
Я не могла ответить без прямой лжи.
— Поверьте мне! — взмолилась я, пока Гленн вместе со мной пробирался к ступеням. Возле репортерши я споткнулась и упала. — Пожалуйста, поверьте мне! — взмолилась я уже на камеру, застревая, чтобы успела показаться Вивьен. — Я хорошая. Меня заставили! Я только так могла выбраться!
Ну, в каком-то смысле и впрямь заставили.
— Коррупция в ковене. Я же на этом «Эмми» заработаю! — сказала репортерша. Гленн меня от нее отвел, и она обернулась к Тренту: — Мистер Каламак! Сэр! Эта статуэтка ваша?
Трент стоял за спиной трех здоровенных мужиков, но уходить не собирался.
— Я понятия не имею, что происходит.
Эффектно удалявшийся со сцены сотрудник ФВБ Гленн остановился, держа меня за локоть.
— Сэр, если она не ваша, то она понадобится нам как вещественное доказательство.
Трент побелел. Квен медленно достал статуэтку на солнце, и камеры зажужжали и защелкали, фиксируя передачу ее из рук в руки. Трент посмотрел на меня убийственно спокойным взглядом. Если моя затея не удастся, я буду мертвым-мертва.
— Это его штучка, — лихорадочно говорила я на камеры. — Я ее украла вчера из его хранилища. Ковен объявил мне бойкот, у меня не было выбора!
Где Вивьен, черт бы ее побрал?
— Кто-нибудь зачитает наконец этой женщине права и заткнет ей пасть? — спросил Трент, но камеры смотрели на меня.
— Ковен вам велел ее украсть? — спросил кто-то из репортеров.
