Я о ней забыла.
Двумя пальцами я подвинула ее через стол. Трент взял ее и сунул себе в карман — кончики ушей у него покраснели.
Сев обратно, я переплела пальцы и положила руки на стол, глядя на Оливера. От злости на Ника у меня по-прежнему лицо было перекошено, а лидер ковена глядел самодовольно, и это меня раздражало.
— Для тебя у меня статуэтки нет, но есть полный карман молчания, — сказала я. — Устроит? Я снимаю с ковена обвинение в коррупции, а ты меня отпускаешь полностью. Снимаешь бойкот, прекращаются угрозы смертью.
Видит Бог: поймаю когда-нибудь Ника одного — отдам его Алу, не дожидаясь, пока его заберет какой-нибудь вызванный им демон.
Оливер хихикнул, решив, что моя глупость ставит его в выгодное положение.
— Вряд ли. Ты — черная колдунья. — Он задрал подбородок, скрестил руки на груди. — Скорее я тебя убью.
Я не могла сдержать вздоха. Трент шевельнулся, явно желая поскорее кончить это дело и — наверное — начать искать Ника.
— Оливер, — сказал он, удивленно приподняв брови. — Что вы хотите тут выиграть? Это уже не бизнес.
Он повернулся к Тренту с возмущенным лицом.
— Бизнес? — взорвался он. — Я пытаюсь не дать миру узнать, что колдуны происходят от демонов, а ты тут о своей карьере заботишься, чтобы ей не повредила порнографическая статуя? Зачем она тебе вообще?
— Это предмет древнего искусства, и находился он у меня в хранилище, а не в спальне, — сухо ответил Трент. — А если вы так озабочены своими тайнами, может быть, имеет смысл дать миз Морган то, что она просит? Хорошие отношения с женщиной, умеющей безопасно для себя уходить в безвременье, всегда могут пригодиться.
«Можете себе представить?» — подумала я в изумлении одним из любимых выражений Пирса. Наверное, Трент сильнее разозлился на Ника, чем я думала.
— Шантаж! — заявил Оливер, отодвигаясь от стола и вставая.
Трент копался у себя в карманах:
— Бизнес. У Морган есть товар, молчание. — Найдя авторучку, он поднял голову. — Вам придется либо купить у нее этот товар, либо ее убить. Послушайте того, кто пробовал: даже если вы ее убьете, правда выплывает наружу, и она вас достанет из могилы.
Он помогает мне убедить Оливера? Целый лес медведей где-то сдох.
Я больше не могла сидеть молча:
— Олли, я не плохая женщина. У меня есть кошка и рыбка, и я не бью бродячих собак. — Крылья сжигаю фейри, но черт возьми, они первые начали! — Я не хочу, чтобы мир знал о том, что я — переходное звено от нас к демонам или что наши верования основаны на древней эльфийской пропаганде. Но я не хочу жить ни в Алькатрасе, ни в безвременье. Я просто хочу жить, занимаясь тем, что лучше всего умею.
Предводитель ковена отвернулся от занавешенного одностороннего зеркала, замотал головой:
— Разрушать общество, ты имеешь в виду? Я видел, что ты сделала с оборотнями и с эльфами.
Трент, искавший что-нибудь, на чем писать, молча показал на кусочек бумажки из печенья с предсказанием, и я ему его пододвинула.
— Я бы сказала «перестраивать», — сказала я. — Я не слышала, чтобы они жаловались, но имела я в виду другое: продолжать вести свой бизнес частного оперативника и спасать фамилиаров с деревьев. Если бы вы меня не трогали, не пришлось бы мне все это делать и заставлять вас волноваться.
Защелкнув авторучку, Трент ее убрал.
— Оливер, она несколько неразборчива в методах, но сердце у нее настроено правильно. Вы видели, что она делала на площади. Она могла вас убить, но не сделала этого. Оставьте ее в покое. Я прослежу за ней, пока она станет работать несколько тоньше.
Я повернулась к Тренту:
— Не поняла?
Снова став уверенной в себе и умеющей жить городской сволочью, Трент улыбнулся.
— Если хочешь играть с большими мальчиками, тебе нужен наставник, опекун. По крайней мере я присмотрю, чтобы тебе на детской площадке нос не разбили.
Он говорил метафорически, но мне все равно это не понравилось.
— Нет, — сказала я, глядя на сложенную полоску бумаги у него в руке, потом снова на него. — Ты мне не ментор, и ментор мне и на фиг не нужен. У меня уже есть учитель-демон в безвременье, не хватало еще одного здесь завести. Нужно мне только, чтобы меня оставили в покое.
Оливер придушенно кашлянул, и я повернулась к нему:
— Проблемы?
Он стоял между нами, смотрел то на меня, то на Трента.
— Учитель-демон… — сказал он тихо. — И ты так об этом небрежно говоришь?
— Только так и сохраняю здравый рассудок. Если буду думать слишком серьезно, свихнусь. — Я оперлась ладонью на стол, развела пальцы. — Так что, договорились — или пусть прилетает Дженкс и все летит кувырком?
Оливер выглядел неуверенно. Он уставился на Трента — тот сделал жест, который можно было понимать как «мы ждем». Колдун переступил с ноги на ногу, и я задержала дыхание, когда он неохотно сел обратно.
— А как? — спросил он, не поднимая глаз от своих рук, лежащих на столе. — Ты уже нас обвинила, сказав, что мы коррумпированы. Пресса этого не забудет.
У меня сердце стукнуло, а узел, стягивавший живот, будто развязался. Я едва смогла удержаться, не подпрыгнуть и не завопить «Йесс!»
Они у меня в кармане. По крайней мере так я решила.
— Это продумано, — ответила я.
Трент на той стороне стола устало вздохнул:
— И почему я не удивлен?
Я посмотрела на него, потом обратила свое хорошее настроение к Оливеру.
— Мы скажем репортерам, что это было испытание системы охраны Трента по двойному слепому методу.
Трент кашлянул, и я повернулась к нему.
— Известно, что наибольшую опасность для охраны представляют колдуны, и потому ты обратился к ковену с просьбой послать колдуна для попытки взломать твое хранилище и похитить поддельную статуэтку. Если вы проваливаетесь, то Трент знает, что его охрана надежна. Если же вам удается, то Трент выплачивает ковену… миллион долларов.
Последнее было внезапным вдохновением — я пыталась найти, чем заинтересовать Оливера. Как и следовало ожидать, у него приподнялись брови, а Трент поморщился, видя жадность Оливера. Для самого Трента миллион долларов — пустяк.
— Ты, как мужик умный, — решила я погладить Оливера по шерстке, — знал, что наибольшая угроза — черные колдуны. Сопоставив все обстоятельства, ты решил выдвинуть ложные обвинения и подвергнуть меня бойкоту, чтобы подстрекнуть использовать самые мощные средства для взлома хранилища. Черную магию. А теперь, когда я доказала, что могу это сделать, бойкот снимается.
Они оба молчали, и я ощутила укол беспокойства. Наверное, я недооценила жадность Оливера.
— То есть награда, наверное, была два миллиона, — добавила я, а Трент моргнул.
Оливер, сидящий рядом с ним, сказал:
— Ты хочешь, чтобы мы ради тебя солгали.
Мелькнуло воспоминание, как я о том же просила Миниаса, и я отпихнула это воспоминание прочь.
— Ага, — ответила я с деланной небрежностью. — Но при этом не пострадает ничья репутация,
