Едва мои ноги коснулись земли, как я почувствовал мертвецов. На Колониальном они были также беспокойны, как и в Бонавентуре. Я закрыл глаза и распахнул чувства, слушая мертвых. Да, точно: кто-то растревожил их. Обходя кладбище по периметру, я вслушивался в ощущения призраков, пытаясь осознать степень их беспокойства. Никогда прежде мне не доводилось чувствовать ничего подобного. Казалось, мертвые предостерегают меня. Подумать только! Я завишу от их советов! А что, скажите на милость, мне остается, если нельзя рассчитывать даже на собственного создателя? Уильям был так чертовски занят в веселом доме, что позабыл заблокировать свой разум. Он сейчас мыслил как похотливый кобель, а не как убийца. Хотя, возможно, я случайно перехватил кусок информации, которую можно использовать?… Но стоило лишь вспомнить об этом — и сексуальное возбуждение обуяло меня с такой силой, что мне потребовался холодный душ.
Приближаясь к центру кладбища, сквозь обычные звуки ночи я услышал шум мотора «ягуара». Он удалялся на восток, в сторону побережья. Мертвецы под ногами заволновались сильнее, подтвердив то, о чем я уже догадывался сам. Пришелец-вампир, укравший машину Уильяма. Возможно, он прятался под одной из бетонных плит, покрывавших могилы.
Я присел возле украшенного венками надгробного камня некоего Джеральда Холлиса Дженнингса, жертвы туберкулеза вековой давности. Во всяком случае, так он сказал, когда я посетил его в первый раз. Его душа была спокойна, и он хорошо умел слушать. Хотите верьте, хотите — нет, но иногда люди умирают, успев завершить все земные дела.
— Джеральд, дружище, не чувствовал ли ты здесь зла в последнее время? Я говорю о настоящем большом зле, а не о всяких мелких жуликах и бандитах, которые тут ошиваются.
Разумеется, мертвецы не разговаривают вслух, как обычные люди. Я услышал едва слышные стоны и ощутил невнятные вибрации, которые вкупе воспринял как «да». Если мертвые общаются со мной, это всегда своего рода намеки, возникающие у меня в голове. Я закрыл глаза, и на этот раз стоны оформились в слова. В крик.
«Опасность, Джек!».
Разумеется, я и без того знал, что наш гость небезопасен, но предупреждение, исходящее от Джеральда, изумило меня. Насколько же все должно быть хреново, если даже чудаковатый старикашка Дженнингс ощутил угрозу?
— Ты можешь сказать что-нибудь еще?
В ответ раздалось слабое бурчание, будто Джеральд использовал всю свою энергию, чтобы сформулировать следующее послание. Однако мне показалось, что он иссякает, а эта попытка заберет последние его силы. Может, более приятная тема вернет его в нужную кондицию?
— Помнишь, что такое секс? — спросил я.
У меня в голове тут же возникла картинка: зардевшаяся горничная с высокой грудью и робкой улыбкой на губах. Джеральд сунул руку ей под косынку, зажав в горсти огненные кудри девицы, и поцеловал в губы. Она закрыла глаза и с готовностью приподняла свои юбки.
Просто отлично! Теперь мне требовалась еще одна порция холодного душа.
Последовала пауза. Я ощущал неслышный смех Джеральда и смеялся вместе с ним. А потом замолчал — потому что услышал крик.
— Эрррррмпф, — сказал кто-то или что-то.
— Джеральд?… — переспросил я. Нет, это был человеческий голос. Несколько придушенный, но человеческий.
— Аааарррух, — сказал он.
Я пошел на звук и вскоре увидел тощее и извивающееся тело, облаченное в черную кожаную куртку. Оно висело, зацепившись за один из кольев, торчавших на верху забора. Черт побери! Людям следует быть более Осмотрительными и не шастать по кладбищам ночью. Не в их силах совладать с тварями, которые могут здесь встретиться, — тварями вроде меня, к примеру. Я ухватил незнакомца за подбородок и спросил:
— Ты что здесь делаешь?
Пара карих глаз, огромных, как фары, смотрели на меня из-под челки угольно-черных волос. Многочисленные сережки украшали оба уха и одну ноздрю острого носа. Поскольку забор держал парня за воротник, он утонул в своей куртке, и казалось, будто у него нет шеи, как у черепахи, едва высунувшей голову из панциря. Я ухватил его за плечи и встряхнул, отчего голова еще глубже ушла в плечи, словно парень мало-помалу исчезал в зыбучем песке своей черной одежды.
— Отвечай, ты, козел!
— Меня зовут… — Он поперхнулся и начал заново. — Меня зовут Ламар Натан фон Верм. А в мире тьмы я — Князь Рока. Рад с тобой познакомиться. — Он протянул тонкую руку с большим серебряным перстнем в форме черепа.
Е- мое! Я не ответил на рукопожатие. Некоторые вещи могут огорошить даже вампира.
— Мир тьмы? Князь Рока? У тебя с головой все в порядке? И что тебе от меня надо?
Если парень и обиделся, то не подал виду. На его лице появилось выражение исступленного восторга.
— Укуси меня, — сказал он.
Чего?
— Укусить тебя?
— Я хочу быть одним из вас. Вступить в братство крови. Я хочу стать вампиром!
Сказать, что я был ошарашен — значит не сказать ничего. Никогда прежде на моей памяти человек не вел себя таким образом. Конечно, некоторые смертные догадываются или знают, кто мы на самом деле, но все они — надежные, проверенные люди, вроде моих «обычных». Что до наших рабочих, то им хорошо платили за молчание. И даже если для кого-то из них деньги не были гарантией лояльности, все равно они слишком боялись, чтобы предать нас. Или подойти и спросить напрямую… Созерцая пафосного щенка, я решил, что у меня есть два варианта действий. Можно сказать, что он сбрендил и вампиров не существует. Или же, не вступая в долгие дискуссии, просто выбить из него все дерьмо. Однако сперва следовало выяснить, откуда он узнал.
— С чего ты взял, что я вампир?
— Два года назад мы с предками возвращались с концерта, и машина сломалась перед супермаркетом Мелфри на Хоутон-стрит. Там прямо перед нами было большое венецианское окно. Пока папа звонил, а мама копалась в органайзере, я увидел отражение нашей машины, которую грузили на эвакуатор с этой гидравлической штукой. И тебя я там тоже увидел, но только ты в стекле не отражался. Это было круто! А потом ты как-то еще раз попался мне на глаза, через некоторое время, и тогда я заметил у тебя клыки…
О, дьявол! Он меня преследовал!.. Поверить не могу, что был так беспечен. Я всегда чертовски осторожно вел себя возле всяческих отражающих поверхностей и даже «случайно» разбил зеркала в своем грузовике. Но в тот раз, когда я занимался своими делами перед венецианским окном, в нем отражалась вся улица. Парень вычислил меня честно. Отнекиваться бессмысленно. Остается только устроить представление.
Одним легким движением я снял мальчишку с забора и поднял в воздух.
— Слушай, малыш, ты сам не понимаешь, о чем просишь. — Я прижал его спиной к забору, а потом выпустил клыки и наклонился поближе, чтобы парень увидел мои расширяющиеся зрачки. Это была непроизвольная реакция на появление клыков — вампирская адаптация, которая помогает нам охотиться в темноте. По крайней мере я это так понимаю. Так или иначе, клыки выходят наружу, а глаза становятся красновато-черными, неизменно нагоняя на человека жуткий страх. Парень, возможно, и видел меня издалека, но сейчас, когда я был рядом, все выглядело совсем по-другому.
Фокус сработал великолепно. Фон Верм — или как его там звали — вздрогнул и закатил глаза, словно собираясь упасть в обморок. Не исключено, впрочем, что я просто слишком сильно его стиснул… Однако же парень быстро взял себя в руки и выпятил подбородок.
— Я хочу стать одним из вас, — прохрипел он.
— Не хочешь.
— Нет, хочу.
