будет безопаснее. Но запах ее крови не давал мне покоя.
Я снял свой бархатный пиджак и протянул его Джеку.
— Надень его и носи постоянно. Так мы получим небольшое преимущество перед Ридреком. Временное средство, хотя и не такое сильное, как амулет Лалии, но все же лучше, чем ничего.
Разумеется, он возмутился.
— Ты хочешь, чтобы я шатался по Саванне в таком виде, будто сбежал с гей-парада? Никогда в жизни это не надену. Вернее, никогда в смерти.
— Джек…
— Ты меня не заставишь.
Времени на его капризы не оставалось. Да уж, Джек знал, как заставить меня потерять терпение. Нянчиться с ним некогда. Значит, придется действовать грубо.
— Не заставлю, говоришь?
Джек смерил меня взглядом.
— Крутой, да? Можешь надрать мне задницу, да? Может, хватит выпендриваться?
Черт бы его побрал. Всю ночь я носился как угорелый, а теперь еще и снял пиджак, обладавший успокоительным эффектом. Гнев снова поднялся во мне, и Джек, разумеется, почувствовал это. Я вылез наружу, схватил его за горло, выдернул из машины и прижал спиной к толстому дубу. Джек так изумился, что даже не пытался сопротивляться. До этой ночи я пальцем его не трогал, и мне не хотелось делать это сейчас. Но выбора не было. Глаза Джека изумленно расширились при виде крови, которая словно пот выступала у меня на теле и пятнала рубашку.
— Как он работает? — сдавленно прохрипел Джек.
— На него наложена магия, — отозвался я, стараясь совладать с яростью. Я хорошо знал его и понимал, что он не станет слепо подчиняться, а предпочтет сам принять решение. — Синий цвет вуду — цвет неба, цвет твоих долбаных упрямых глаз. Он удержит зло на расстоянии. Я приказываю тебе носить пиджак, пока не вернешь оберег Лалии.
Подле тяжелой ветки дуба возникло призрачное лицо молодой женщины. Она переводила взгляд с меня на Джека и улыбалась, наслаждаясь нашей склокой. Джек сучил ногами, пытаясь дотянуться до земли.
— Я могу продержать тебя здесь всю ночь. А ведь твоей Консуэле угрожает опасность. Как и Оливии. Как и этой, — я кивнул в сторону «ягуара», — умирающей девочке. Но мы останемся здесь, пока не перестанешь строить из себя законодателя мод.
— Ладно, — сдавленно сказал Джек. — Отпусти меня. Я надену этот ужас.
— Как пожелаешь, — отозвался я и ослабил хватку. Джек плюхнулся на землю, издав цветистое проклятие. Призрачный смешок, подобный треску ветвей на ветру, эхом разнесся вокруг нас.
Я кинул пиджак Джеку и подождал, пока он наденет его. Проблемой меньше. Теперь нужно было позаботиться о Шейри: либо облегчить ей смерть, забрав последние остатки жизненной силы, либо провести ритуал ее превращения в вампира.
Моего вампира.
Джек
Не нужно было смотреть на небо, чтобы понять: солнце вот-вот взойдет. Я был на взводе, и отнюдь не в хорошем смысле этого слова. Вот уже полчаса я мерил шагами холл в доме Конни, совершенно позабыв, что она в ночной смене и вернется с работы часов в семь. Аккурат перед рассветом. Хорошо еще, что ее квартира располагалась в дальнем конце коридора; если кто-нибудь войдет, он примет меня за обдолбанного наркомана.
Время шло, и я уже был готов уйти — чтобы успеть вернуться домой до того, как превращусь в головешку, — но тут появилась Конни. Она все еще была одета в свою полицейскую форму, но ожерелья я не увидел. Боже ты мой…
— У тебя нет синих замшевых ботинок? Они бы подошли к этому, — сказала Конни, указывая на мой пиджак рукой с зажатым в ней ключом.
Я оглядел себя, мысленно матерясь на чем свет стоит.
— Вот… Проиграл пари, и теперь придется носить это до Хэллоуина, — пробормотал я.
— Хм. Смотри, как бы тебя не приняли за призрак Элвиса. А откуда кровь?
Я потер пальцем одно из самых больших пятен.
— Э… Ну, видишь ли… Я согласился надеть пиджак, но сперва набил тому парню морду. Чтобы было неповадно.
— Это нечестно. Тебе не кажется?
— Ну, может быть… Долгая история. Слушай, можно зайти на минутку? Надо поговорить.
— Конечно. — Конни отперла дверь, и я вошел в квартиру. — Садись. Хочешь кофе или еще чего?
— Нет, спасибо.
До сих пор я не бывал у нее дома. Мы встречались на дорогах или у меня в гараже — как правило, в присутствии пары-тройки «обычных». Едва ли это можно назвать романтическим свиданием. Сейчас, оказавшись в квартире Конни с ней наедине, я чувствовал себя немного странно. Хорошо, но странно. Обстановка была более… женственной, что ли, чем я ожидал. Я увидел несколько антикварных вещиц, которые не слишком гармонировали с остальной мебелью, но выглядели неплохо. В квартире было чисто и опрятно, как я и представлял. Если честно, чаще всего я, конечно же, воображал спальню Конни (кровать, застеленная красным атласом… ах, мечты, мечты!), но отсюда ее не было видно.
Я все же слишком нервничал, а потому так и не присел. Ожидая прихода Конни, я прикидывал, как бы половчее рассказать ей об этом проклятом ожерелье, но все, что сумел выдумать, звучало чертовски неубедительно.
— Та штука, которую я надел тебе на шею… где она?
— Вот эта? — Конни раскрыла сумочку, выудила ожерелье и протянула мне. — Э-э… Джек. — Она указала на две куриные ножки, висевшие по соседству с бусинами и обшарпанными кожаными ремешками. — Это то, о чем я думаю?
— Хм… Э… — промычал я.
А что еще сказать? Куриные ноги — они и есть куриные ноги.
— Знаешь, я боюсь показаться неблагодарной, но эта вещица не подойдет ни к одному из моих нарядов. Хочешь забрать назад?
— Нет. Сохрани ее. Честно говоря, я хочу, чтобы ты носила эту штуковину на себе. — Не будь я так взволнован, наверняка посмеялся бы над выражением ее лица, но сейчас чувствовал себя полным идиотом. — Носила все время, не снимая.
Конни смерила меня долгим недоверчивым взглядом.
— Стало быть, у нас все серьезно?
Во мне затеплилась надежда.
— А тебе бы этого хотелось?
— Не крути, Джек. Я не вчера родилась. Это ведь гри-гри. Я и подумать не могла, что ты веришь в черную магию. Так что у нас стряслось и почему я должна носить вудуистский амулет?
Короче, мне пришлось отказаться от байки про медицинский эксперимент, и от байки о племяннике- антропологе, и вообще от всех баек, которые я придумал. Все, что мне оставалось, — это сказать правду. Или нечто очень близкое к ней.
Я сделал глубокий вдох.
— Помнишь моего дядю Фреда?
— Того, что любезничал со мной сегодня?
Вот как это выглядело с ее точки зрения. Бог ты мой! Этот парень действительно крут!
— М-мм… Да. Видишь ли, он не очень хороший человек…
