его жажду власти, богатства, славы и крови, и одновременно я ощущал оставшуюся в нем человечность… Ту самую человечность, которую я берег и лелеял и нем как сокровище. Сейчас ее ожидало суровое испытание.
Я снова вспомнил видение, дарованное раковинами Лалии. В тот раз я увидел будущее, которое стало теперь настоящим. Джек в синем бархатном пиджаке, предающий меня — и всех нас… Вот и пришел конец моей слишком долгой жизни. Если у Джека и был какой-то собственный план, он уже наверняка провалился.
— Это честная сделка, — сказал мой отпрыск. — Ты можешь убить их в другой раз.
Итак, Джек хотел получить награду и убедить Ридрека отпустить близких ему людей. Мало же он знал о своем прародителе, который никогда не держал слова. Но так ведь это я не взял на себя труд просветить своего отпрыска, не рассказав ему об истинном зле — так же, как и о многих других вещах. И моя нынешняя человеческая семья разделит судьбу Дианы.
— Дядя Джек… — Тихая мольба Рени, казалось, позабавила Ридрека.
— Ну уж нет. Давай-ка я сам определю условия нашей «честной сделки», как ты ее называешь. Вот они: ты убьешь их. Сейчас. Пора положить конец этому бунту крови. Ты был создан, чтобы править смертными, обращать их в своих рабов. Настало время доказать, что ты достоин называться вампиром. Возьми сперва эту козявку. Как там поется в песне? «Ты всегда ранишь тех, кого любишь?»
Ридрек протянул Рени за руку, словно собираясь помочь ей, но вместо этого провел ногтем по запястью девочки, вскрывая вену. Хлынула кровь. Она потекла по пальцам малышки и закапала на пол.
— А потом я прикончу твоего создателя…
Джек выпустил клыки. Его зрачки расширились до предела, отчего глаза Джека стали огромными и бессмысленными, как у куклы. Он сосредоточил взгляд на Рени, будто никогда не видел ее прежде. Внезапно связь с разумом Джека порвалась, как лопнувшая струна, и я более не мог сказать, о чем он думает, что он решил.
А потом Джек подмигнул мне, и это было ответом. Я всегда понимал, что может настать день, когда он отречется от меня. Но я умру, точно зная: мой отпрыск не предаст Мелафию и Рени.
Я по-прежнему верил ему.
И я пошел ва-банк, отдавая остатки своих сил, чтобы восстановить ментальный контакт с Джеком. Я мог спасти его — или же толкнуть на путь зла, превратив в чудовище страшнее Ридрека…
К черту последствия! Я распахнул сознание для своего сына.
Джек
Поток мыслей Уильяма обрушился на меня с такой силой, что я едва не задохнулся, хватая ртом воздух, точно пловец, выброшенный на песок приливной волной. Этот поток подхватил меня и кинул назад по времени. В прошлое.
— Давай, Джек, ты должен укусить. Глубже. Сильнее. — Голос Уильяма эхом отдавался от стен моей памяти. Я был мертвым солдатом, и живот мой прилип к спине от голода. Уильям учил меня, как правильно кусать, как сделать это быстро и не потерять самую лучшую кровь. Он смеялся над моим малодушием, когда я заикнулся насчет убийства. Уильям взял умирающего солдата за волосы и откинул его голову назад, обнажая горло. — Эти бедняги страдают. Ты можешь освободить их.
Черт, я ведь убивал для генералов, почему не убить для себя? Я впился в горло солдата как тигр, желая порадовать своего спасителя и заодно унять адский голод. Уильям знал, что я голодал большую часть своей земной жизни и обещал, что этого больше не будет.
— Так-то лучше, — сказал он. Сам того не зная, за одну ночь мой создатель выдал столько похвал, сколько мне не досталось от отца за всю жизнь.
Потом я смотрел глазами Уильяма. Он стоял на колокольне собора святого Иоанна, и я ощущал его стремление защитить и охранить город от чудовищ, скрывающихся во тьме, поджидающих удобного случая, чтобы захватить новую территорию. Более того: теперь я знал, что Уильям пытался защитить меня. Не только от других вампиров. Он не хотел говорить мне, что они вообще существуют. Сколько раз он сражался за Саванну, не прибегая к моей помощи, даже не рассказывая мне о своих битвах? На краткий миг я увидел исполненный ярости взгляд и стиснутые зубы, алые от крови. Я вздрогнул и отшатнулся — такова была сила этого прикосновения к моему разуму. С трудом проморгавшись, и сосредоточил взгляд на настоящем лице Уильяма.
Все, что я хотел знать, все «где», «когда» и «почему» обрушились на меня в единый миг. Поток информации — слишком бурный, чтобы воспринять его целиком и сразу. Но сквозь все эти нагромождения образов ярким лучом прорезалась одна ясная, доступная мысль. Нет, просто эмоция.
Полное и безоговорочное доверие Уильяма…
А потом послышался голос Ридрека:
— Он мог освободить тебя в любой миг, но держал в рабстве полторы сотни лет.
Я лгал, чтобы защитить тебя, — прошептал голос Уильяма у меня в голове.
— О чем вы говорите?
Жуткое понимание замаячило на краю моего сознания. Я не был уверен, что хочу разбираться в этом, но выбора не было. Уильям обманывал меня. Все эти годы он дурил мне голову, хотя я мог бы уже давно жить в мире своей мечты.
До меня донесся неприятный смешок Ридрека.
— О, как мило. Как трогательно. «Я только хотел защитить тебя», — передразнил он высоким голосом. — Твой создатель изображает доброго и мудрого учителя, но на самом-то деле он ничем не лучше меня. Все, что ему следовало сделать, — это освободить тебя от клятвы. Тогда ты мог бы путешествовать по миру, как полноправный член нашего маленького вампирского клуба. Спроси у него, почему он не отпустил тебя навстречу собственной судьбе? Пусть назовет истинную причину.
Видения горячих гоночных машин и горячих девчонок из Вегаса поплыли перед моим мысленным взором. Здесь было все, чего желало мое сердце. Я проигнорировал Ридрека и сосредоточился на мыслях Уильяма.
Ридрек захихикал. Его дразнящий смех ранил мой слух. Я сражался одновременно и с ним, и с Уильямом, пытаясь обрести контроль над собственным разумом. Часть сознания, которая все еще каким-то чудом принадлежала мне, старалась вызвать к жизни воспоминания — мои собственные, а не навязываемые Уильямом. Я старался понять, что происходит. Память вытащила на поверхность один из дней, когда я переправлял контрабандный товар. Это было в те старые добрые старые дни, когда я еще ничего не знал о своем прасоздателе и ему подобных. Уильям явился как призрак в ночи и о чем-то предупредил меня.
Что же он сказал?…
Уильям сам помог мне вспомнить:
Я хочу сказать тебе, Джек: что бы ни случилось в будущем, прости меня. Я действительно… беспокоился о тебе. Не доверяй Ридреку. Прощай, Джек…
Наконец-то я понял. Уильям явился ко мне и произнес слова, которые я страстно желал услышать от своего смертного отца, но так и не услышал. Я почувствовал здесь правду, непохожую на отравляющую ложь, которой потчевал меня Ридрек. Уильям заботился обо мне, и именно поэтому не хотел отпускать. Он старался защитить меня. Однако была еще одна вещь, которую я хотел знать.
— Почему я, Уильям? Почему из всех бедных умирающих ребят на том чертовом поле боя ты выбрал меня?
Даже Ридрек перестал хихикать и замолк, ожидая ответа. Тишина в комнате сделалась словно живой, почти материальной — невидимый зритель, с затаенным дыханием ожидающий правды.
Уильям помолчал немного.
— Ты знаешь, что обычно делает умирающий солдат, Джек? — спросил мой создатель. — Он
