— Может, и говорили, — Имоджен вспомнила, в каком состоянии слушала тогда менеджера. — Не очень-то много внимания мы уделили словам встречающего!
— Да. Боже, вот вляпались!
Том взглянул на старика, который ободряюще улыбался, призывая их подойти.
— Что же делать? — трагическим шепотом спросила Имоджен.
— Обманывать дальше, — решил Том. — Сейчас слишком сложно и поздно объясняться. Ты уверена, что юридически это ничего не значит?
— Все происходит число символически.
— Тогда решено, — он взял ее под руку. — Лучше пять минут белиберды, чем полчаса неприятных объяснений.
— Не знаю… — Имоджен дернулась назад, не вполне убежденная его доводами, но Том держал ее крепко. Случайно она взглянула в лицо старику. Оно было очень спокойным, а глаза — мудрыми.
— Твое имя? — спросил он ее, приглашая шагнуть в круг.
— Имоджен.
— И Том, — поспешил сказать Том, не дожидаясь вопроса, и вошел в круг следом за Имоджен.
Старец кивнул.
— Вы пришли прославить свою любовь друг к другу?
— Э… да.
Если их колебание удивило его, он не подал виду.
— Здесь только вы двое. Это хорошо. Это касается вас двоих, и никого больше. Это ваш круг. Стойте в нем, делите его. Он свяжет вас воедино. Он символизирует единение — ваше единение друг с другом и с землей. Символизирует вашу любовь.
Имоджен прикусила губу. Гадко обманывать почтенного старца, но отступать слишком поздно. Это ничего не значит, уговаривала она себя, но слова благословения словно набросили невидимую сеть на круг, где стояли они с Томом, прижимаясь все ближе друг к другу, отрезая себя от всего остального мира.
Пылающая дорожка протянулась к ним по морю от солнца. Ослепительный золотой свет рождал удивительное, волшебное ощущение. Имоджен остро чувствовала мягкий белый песок под ногами, руки Тома, прижимающие ее к нему.
Имоджен не хотела смотреть на Тома и все равно смотрела, а рука цеплялась за его руку, как за спасительный якорь.
Церемония оказалась очень простой и очень трогательной. Погружаясь. в серебро глаз Тома, Имоджен слушала слова старика о любви, верности, обретении себя в другом, и каждое слово казалось истиной.
— Имоджен, — закончил он свою речь, — любишь ли ты этого мужчину, Тома?
Девушка сглотнула.
— Да, — хрипло ответила она, и сердце бешено забилось, подтверждая правоту ее слов.
— Том, любишь ли ты эту женщину, Имоджен?
Голос Тома был тверже.
— Да.
— Имоджен, возьми сердце Тома, храни его. Том, возьми сердце, которое Имоджен вручает тебе, береги его. Обещайте любить друг друга, быть верными друг другу, искать мир друг в друге. Находить радость друг в друге.
Как ни нелепо, но глаза Имоджен защипали слезы.
— Обещаю.
— Обещаю, — после совсем коротенькой паузы повторил Том.
— Закрепите обещание поцелуем.
Их взгляды скрестились. Имоджен заметила, как что-то промелькнуло в серебристой глубине глаз Тома, и дыхание ее перехватило.
Он поцелует ее. Конечно же, он поцелует ее. У него нет другого выхода.
Наконец — наконец! — он поцелует ее.
Краешки губ Тома чуть заметно приподнялись, он выпустил руку Имоджен, чтобы взять в ладони ее лицо.
— Да, — сказал он тихо, так тихо, что она засомневалась, не послышалось ли ей, а потом его губы коснулись ее губ.
Его губы вовсе не были холодными. Они оказались теплыми и твердыми и такими страстными, что Имоджен задрожала, застигнутая врасплох силой своего отклика.
Мир поплыл вокруг Имоджен, разливаясь головокружительным восторгом, и она позволила себе ответить на его поцелуй, как давно уже жаждала. Приникнув к Тому, она обхватила его обеими руками, впитывая сладость мгновения до последней капли.
Возможно, тут произошла ошибка, но прямо сейчас совершающееся казалось единственно правильным. Имоджен пробормотала неразборчивый протест, когда он неохотно прервал поцелуй и поднял голову.
Оба забыли о старике, стоящем поодаль и наблюдающем за ними со слабой улыбкой. Еще не опомнившись от случившегося, они едва заметили, как он быстро связал их запястья тонким шнурком.
Потом торжественно вознес руки над головой.
— Сделано. Вы связаны вместе. Теперь вы — единое целое.
— Что мы наделали?
Все так же сияющий улыбкой Али отвез из на яхту, где Имоджен приветствовали венком из плюмерии. От сильного аромата у нее слегка кружилась голова, когда их с Томом оставили, наконец, одних. Или голова кружится потому, что она осознала, как сильно любит его?
Как сильно и как безнадежно.
Имоджен облокотилась о перила, боясь, что дрожащие ноги ее не удержат.
— Ничего мы не наделали, — ответил Том, распутывая шнурок вокруг их запястий.
Мгновение он поколебался, а потом бросил его в океан. — Это просто ритуал. Он ничего не значит.
Имоджен проводила шнурок взглядом и едва не расплакалась.
— Мы дали обещания.
Том отвернулся. Она права. Не он ли гордился, что никогда не нарушает данных обещаний?
Как странно было стоять с Имоджен в центре того круга. Вначале возникшая путаница разозлила его, но, взяв ее руки в свои и заглянув в синие-пресиние глаза, Том вдруг почувствовал — он на том самом месте, где ему и пристало находиться, делает именно то, что и следует делать.
А когда он поцеловал ее, от сладости голова пошла у него кругом. От ее вкуса, мягкости ее губ, шелковистости волос в нем нарастало… что? Предвкушение? Страх? Возбуждение?
Определенно нет.
— Это было понарошку, — сказал он, желая чувствовать ту уверенность, с которой говорил. — По- настоящему мы не женаты.
Они не могут быть женаты. Никто из них не хочет этого брака. Нелепо даже думать об этом.
— Нет, конечно нет, — Имоджен изобразила лучшую из своих улыбок. — Просто не верится в то, что случилось. Это было как сон.
— Вся эта неделя кажется сном, — Том подошел к перилам, встав рядом с ней. — Словно мы оказались в совершенно изолированном мире без связи с домом.
Она кивнула.
— Да, дома, по пробуждении, мы, верно, испытаем шок.
— Пока еще не надо просыпаться. — Уступая искушению, Том взял ее руки в свои, повернул ее к себе. — Можно немного продлить сон.
— Сон? — повторила она хрипло.
Что я делаю? — удивлялся себе Том. Он сам не понимал пока, что собирается сказать Имоджен, и рациональная часть его существа подсказывала — он совершает ужасную ошибку. Но вела его другая
