миллиметров. Я лежал, жадно глотая воздух горящими легкими. От этого я почувствовал головокружение и слабость, будто от хорошего вина. Чабби прокричал: «А где мисс Шерри? Этот Джонни-Задери-Хвост, он что, проглотил ее?» Я перекатился на спину, тяжело дыша, и почти рыдал, глотая драгоценный воздух.
— Утихомирься, — выдохнул я. — Шерри ждет среди обломков. Ей нужен воздух.
Чабби прыжком кинулся на нос вельбота и принес завернутые в брезент бутыли с воздухом. В трудные минуты это именно тот человек, который готов о вас позаботиться.
— Анджело, — проворчал Чабби. — Приготовь пилюли для Джонни.
Это была упаковка ацетата меди, средства для отпугивания акул, которое я заказал из американского каталога спортивных принадлежностей. Чабби относился к ним с глубочайшим и непреодолимым презрением.
— Проверим на деле, на что годятся эти новомодные штучки.
Я сделал глубокий вздох, чтобы подняться с пола, и сказал Чабби:
— У нас трудности. Там этих Джонни — полный омут, и среди них два самых вредных Задери-Хвоста. Этот, что напал на меня, и еще другой.
Чабби хмурился, прикручивая дыхательный клапан к новым емкостям.
— Харри, ты прямо так и всплыл?
Я кивнул:
— Я оставил свой воздух Шерри. Она ждет там, внизу.
— И ты опять собираешься вниз? — он смотрел на меня, и в его глазах была нескрываемая тревога.
— Да, — ответил я, с трудом добравшись до ящика со снастями, и поднял крышку. — Я должен снова как можно скорее спуститься вниз — мне надо уравновесить давление в крови, пока она не начала пузыриться.
Я выбрал несколько наконечников с взрывчаткой себе для копья. Их было двенадцать, но не помешало бы еще несколько. Я привязывал их к бедру. Каждый наконечник привинчивался к острию десятифунтового копья из нержавеющей стали и содержал заряд, равный патрону ружья. Выстрел производился нажатием курка на рукоятке копья. Это было эффективное средство защиты от акул.
Чабби повесил мне на спину баллоны с воздухом и застегнул ремни, а Анджело, опустившись на колени, укрепил перфорированные упаковки с репеллентом у меня на лодыжках.
— Мне нужен еще один пояс с грузом, — сказал я. — К тому же, я потерял один ласт. Там есть запасная пара в…
Я не договорил. Жгучая боль пронзила локоть моей больной руки. Она была настолько нестерпимой, что я закричал. Мою руку свело судорогой, и она резко согнулась в суставе, как лезвие перочинного ножа. Это была непроизвольная реакция — пузыри в крови давили на нервные окончания и связки.
— Его ломает, — прорычал Чабби. — Дева Мария, его ломает! — Он прыжком кинулся к моторам и завел их, чтобы подвезти меня ближе к рифу. — Живее, Анджело, — кричал он. — Нам надо поскорее отправить его вниз!
Боль снова атаковала меня. На этот раз жгучая ломота охватила мне правую ногу, и я захныкал, как ребенок. Анджело пристегнул на мне грузовой пояс и надел на онемевшую ногу ласт. Чабби вырубил мотор, и мы подошли к самому рифу. Затем он пробрался назад ко мне, нагнулся и помог вставить мне в рот дыхательную трубку, открыв вентили воздушных емкостей.
— О'кей? — спросил он. Я сделал вздох и кивнул.
Чабби перегнулся через борт, кинул взгляд в глубину и проворчал:
— О'кей, Джонни-Задери-Хвост куда-то пропал.
Он поднял меня, как ребенка, ведь я не мог воспользоваться одной рукой и ногой, и опустил в воду между лодкой и рифом. Анджело прицепил мне к поясу запасной акваланг для Шерри, а затем протянул десятифутовое копье. Я молил бога, чтобы его не уронить.
— Ты обязан вызволить мисс Шерри, — сказал Чабби, а я неуклюже перевернулся и, работая одной ногой, начал погружаться в глубь.
Даже испытывая адские муки агонии, я прежде всего остерегался встречи со зловещим силуэтом белых убийц. Я заметил одну из них, но она была далеко внизу, посреди стаи альбакорских акул. Прижавшись к спасительному рифу, я, брыкаясь и извиваясь, двигался вниз, как искалеченный водяной жук. В тридцати футах от поверхности боль начала отступать. Усилившееся давление воды уменьшило размеры пузырей в моих сосудах, конечности выпрямились, и я заработал ими. Я стал погружаться быстрей, ощутив благословенное облегчение. Ко мне возвращались мужество и уверенность, вытесняя первоначальное отчаяние. У меня были воздух и оружие. Теперь я мог постоять за себя.
Я погрузился на девяносто футов и уже мог различить дно. Я увидел, как из неясной глубины поднимается струйка пузырьков и несказанно обрадовался. Шерри продолжала дышать, и у меня был для нее новый, полностью заряженный акваланг. Мне оставалось только доставить его ей.
Одна из толстых уродливых альбакорских акул заметила меня, когда я торопился вдоль темной скалы, и повернулась. Уже до самого горла напиханная добычей, но так и не утолившая голода, она подплыла ко мне, отвратительно ухмыляясь и размахивая широкой лопастью хвоста.
Я, попятившись, прижался к скале и повернулся лицом к неприятелю. Я протянул ему навстречу копье с взрывающимся наконечником, а когда греб ластами, таблетки репеллента, растворяясь потоками синей краски, укутали меня плотным клубящимся облаком. Акула приблизилась ко мне, и я прицелился ей прямо в нос, но как только ее достигло облако синей краски, она развернулась, хлопая хвостом от отвращения и шока. Ацетат меди жег ей глаза и жабры, и она поспешно удалилась.
— Ты был неправ, Чабби Эндрюс, — подумал я. — Они действуют.
Я снова поплыл вниз, почти до самых верхушек бамбука, и даже разглядел Шерри. Она сидела, сжавшись в комок в отверстии люка и наблюдала за мной. Она до конца использовала свой баллон и дышала из моего. Но струйка пузырьков была редкой и тонкой, и было легко догадаться, что воздуха оставалось лишь на несколько секунд. Я был готов бросится к ней, но ее отчаянный жест остановил меня. Я повернулся и увидел белого убийцу, летящего ко мне наподобие длинной синей торпеды. Акула почти касалась верхушек бамбука, и из одного угла ее пасти свисали истерзанные куски мяса. Она широко раскрыла пасть, чтобы заглотить лакомство, отчего ряды ее зубов сверкнули белым, словно лепестки какого-то жуткого цветка. Когда она двинулась на меня, я повернулся к ней, одновременно откинувшись назад и брыкаясь ластами ей в нос. Между нами образовалась плотная преграда синей краски. С помощью мощных ударов хвоста, она сделала последний рывок на несколько ярдов, но, наткнувшись на клубы синего облака, резко развернулась и поспешила прочь.
Она прошла так близко от меня, что хвостом задела меня по плечу, отчего я полетел вверх тормашками. На минуту я потерял ориентацию но, когда вновь вернул себе равновесие и испуганно огляделся по сторонам, увидел, что акула все еще кружится вокруг меня. Она проплывала мимо меня на расстоянии сорока футов, напоминая длинный боевой эсминец, а синева ее кожи казалась ярче самого неба. Было невозможно себе представить, что эти рыбы вырастают до вдвое больших размеров. Эта была еще ребенком, и я был благодарен судьбе за одно это.
Внезапно, мое тонкое копье, на которое я возлагал столько надежд, показалось мне совершенно ненужным. Акула смотрела на меня безжалостным взглядом желтых глаз, иногда сардонически подмигивая движением мигательной мембраны, а затем недвусмысленно разинула пасть, словно предвкушая поглощение моей плоти.
Она продолжала бешено кружиться вокруг меня, и мне, стоящему в центре, приходилось поворачиваться вслед за ней, беспомощно шлепая ластами, чтобы угнаться за ее плавными скользящими движениями. Повернувшись, я отстегнул от пояса запасной акваланг и повесил его за ремни себе на левое плечо, словно щит римского легионера. Я зажал рукоять копья подмышкой, пытаясь держать его нацеленным на кружащего монстра. По всему телу я ощущал легкую щекотку адреналина в крови, отчего обострились все мои чувства — странное ощущение смешанного с удовольствием страха, к которому некоторые легко привыкают.
Каждая деталь этого холодного убийцы запечатлелась у меня в памяти, от нежно пульсирующих жабр позади головы — до длинных, тянущихся за акулой, присосавшись к ее широкому белому брюху, рыб «ремора». Если бы я попал ей в нос копьем, это бы лишь вселило в нее большую ярость. Моим
