загорелые руки и ноги, она стала выглядеть моложе, стройнее. Для гайдзин по-прежнему было невозможно полностью затеряться в Токио, но новый наряд, по крайней мере, обеспечил ей хоть какую-то анонимность.
Тем не менее Чуме было не по себе. На пару с Войной они обошли все основные токийские гостиницы и установили наблюдение за конторой Куми, но пока что не получили никаких новых сведений. Чума со страхом ждала звонка Срывающего Печати. Найт и его спутник как сквозь землю провалились.
Им было известно, что Томас прилетел в Японию и связался со своей бывшей женой. У них была машина, но они метались наугад. Ни Чума, ни Война не говорили по-японски и понятия не имели, с чего начинать поиски. По телефону Срывающий Печати говорил резко, угрожающе. Он уже начинал подумывать о том, чтобы вывести на сцену Смерть. Чума дошла до того, что стала бесцельно бродить по кафе и барам Синдзюку в надежде случайно наткнуться на Найта. Ей еще никогда не приходилось заниматься такими отчаянными и бесцельными поисками.
Вдруг совершенно неожиданно блеснул луч надежды.
Схватив телефон, Чума позвонила Срывающему Печати, что до этого делала лишь считаное число раз.
В ожидании ответа она не отрывала взгляд от телевизионного экрана у входа в магазин. Передавали репортаж с каких-то археологических раскопок, где по-крупному облажалась какая-то местная знаменитость. До этого момента Чума не обращала внимания на происходящее и не вникала в подробности, но этот сюжет вот уже двенадцать часов не сходил со всех экранов. Сейчас она никак не могла поверить, почему раньше не обратила внимания на мужчину европейского типа, разговаривавшего с археологом на зернистом серо- голубом экране.
— Да?
— Я его нашла, — выдохнула Чума.
— Наконец-то, — сказал Срывающий Печати. — Но подозреваю, ты обнаружишь, что один из вас тебя опередил.
— Прошу прощения? — Чума застыла.
— Итальянские газеты кричали о происшествии в Бари, — продолжал Срывающий Печати.
— Смерть Голода, — взяв себя в руки, добавила Чума.
— Не совсем, — поправил ее Срывающий Печати. — Судя по всему, какого-то человека очень странной наружности посчитали мертвым. Он сорвался с крепостной стены.
— Посчитали мертвым? — эхом повторила Чума, внезапно охваченная паникой. — Что вы хотите сказать?
— Лишь то, что он пришел себя в машине «скорой помощи», — ответил Срывающий Печати, и голос его стал жестким.
— Он жив?
Это был не просто шок. В голосе Чумы прозвучало что-то среднее между обреченностью и страхом.
— Множественные ушибы и сотрясение мозга, — сказал Срывающий Печати. — Но Голод жив, чего не скажешь про водителя «скорой» и одного санитара.
— Он ускользнул, — произнесла Чума бесстрастным тоном, без удивления или надежды.
Срывающему Печати это не понравилось бы, но ей было гораздо легче сознавать, что Голода нет в живых.
— Он добрался до Японии без моей помощи, — продолжал Срывающий Печати. — Похоже, ему известно что-то такое, о чем он вам не сказал. Ему удалось вырвать какую-то информацию из Сато или старика священника, перед тем как они умерли. Полагаю, Голод узнал, где находится Найт, и отправился по следу. У него мстительная натура, — добавил он. — Боюсь, больше уже нельзя полагаться на то, что он отличит друга от врага.
Чума, ставшая пепельно-серой, отключила телефон. Прошла целая минута, прежде чем до нее дошло, что они с Войной сами тоже нашли объект. Найт ждет их в Яманаси.
«Если только Голод не добрался до него первым», — подумала она, гадая, как упырь поступит с человеком, который столкнул его с крепостной стены, и с ними за то, что они его бросили…
Глава 83
Томас поймал Мацухаси в лаборатории после очередного раунда интервью и пресс-конференций.
— Ты веришь словам Ватанабе о том, что Эд приезжал в Японию только ради того, чтобы вернуть кости?
— Да, — сказал Мацухаси, не скрывая своего сожаления о том, что не может предложить ничего более удовлетворительного. — Пробыл он здесь недолго. Я отвез его на вокзал.
— О чем вы говорили?
— Да почти ни о чем.
— Эд возвратился в Токио? — поинтересовался Томас.
— Нет. Если и так, то не прямиком. Я помог ему купить билет. Он не говорил по-японски.
— Куда уехал брат? — настойчиво спросил Найт.
— В Кобе, — ответил аспирант.
— Эд не сказал, зачем именно? Может быть, у него там были знакомые?
— Извини, — печально покачал головой Мацухаси.
— В Кобе есть музей? — не сдавался Томас. — Или археологический институт?
— Там нет ничего знаменитого, — пожал плечами Мацухаси. — Разве что аквариум. Считается одним из лучших. Если ты собираешься туда отправиться…
— Нет. — Найт изобразил улыбку и собрался уходить. — Спасибо.
— Подожди, — окликнул его Мацухаси.
Обернувшись, Томас увидел, что молодой японец вскочил, поднял руку и оттопырил указательный палец. Найт еще никогда не видел его таким возбужденным.
— Твой брат оставил на вокзале сумку. Возможно, он возвращался за ней, но…
— Поедешь со мной? — спросил Томас.
— Буду рад тебе помочь.
Приехав на вокзал, они оставили машину на стоянке, где доминировали велосипеды, и прошли мимо памятника Такэде Сингэну, всего в двух кварталах от того ресторана, где заканчивали ужин Куми и Джим, разговаривая бог знает о чем. В сгущающихся сумерках Томас взбежал по лестнице в зал билетных касс. Кофу был достаточно крупным железнодорожным узлом, связанным одной прямой линией с Токио и другой — с Сидзуокой, но синкансен, как назывались скоростные поезда-пули, в горах не ходили. Томас предоставил вести разговор Мацухаси.
— Найт, — сказал тот, — Эдвард Найт. Иностранец, который уезжал с этой станции пятого марта.
Кассирша, женщина лет пятидесяти с иссиня-черными волосами, уложенными в высокую прическу, постучала по клавиатуре компьютера и кивнула. Да, этот человек оставил свои вещи, ячейку в камере хранения еще не отпирали, но получить к ней доступ можно будет только по распоряжению полиции.
— Это его родной брат, — сказал Мацухаси.
Томас протянул кассирше свой паспорт, та кивнула и улыбнулась, но затем склонила голову набок, изобразила сожаление и ответила, что ничем не может помочь.
Мацухаси начал что-то вежливо объяснять, но кассирша только улыбалась и качала головой. Она ничем не может помочь. Мацухаси изложил свою просьбу другими словами, но женщина непоколебимо стояла на своем.
— Ватаси но кёдайга, синда! — выпалил Томас. — Мой брат умер!
Женщина застыла, затем посмотрела на Мацухаси, который мрачно кивнул. Кассирша поколебалась, глядя на него, затем выдвинула ящик и достала связку ключей. Она что-то тихо сказала Мацухаси, но сути
