Штаб бригады расположился в городке Нойдамм — километрах в двадцати северо-восточнее Кюстрина.
Все окрестные леса и рощи были забиты танками и автомашинами 2-й гвардейской танковой армии. Передвижения в основном происходили в ночное время, однако такое скопление людей и боевой техники скрыть от вражеской разведки, конечно, было нельзя.
В эти дни офицеры штаба работали с большим напряжением. Готовили совещание с командирами батальонов. Перед собравшимися полковник Соколов развернул большую, склеенную из нескольких листов топографическую карту. В левой стороне ее находилось похожее на черного паука пятно — Берлин! Вот оно, проклятое фашистское логово, к которому мы шли долгих четыре года. Вокруг Берлина — словно черная паутина — это показаны многочисленные оборонительные рубежи.
Георгий Николаевич поворачивается к карте:
— Нашим войскам придется прорывать мощную оборону противника. Ее общая глубина, включая укрепления самого Берлина, достигает ста двадцати километров. Вот здесь, — указка упирается в синюю ленту Одера, — на левом берегу реки, начинается главная полоса обороны глубиной до десяти километров, состоящая из двух-трех позиций с одной-двумя сплошными траншеями. Перед передним краем установлены многорядные проволочные заграждения и глубокие минные поля. Все это прикрывается многослойным огнем.
Вторая полоса обороны глубиной до пяти километров удалена от переднего края на десять — двенадцать километров и состоит из одной — трех сплошных линий траншей. Наиболее мощная вторая полоса обороны — против кюстринского плацдарма, в районе Зееловских высот. Третья полоса оборудована на удалении двадцати — сорока километров от Одера и состоит из одной-двух линий траншей. Все населенные пункты тщательно подготовлены к обороне, опоясаны круговыми траншеями, соединенными многочисленными ходами сообщения.
Наконец, оборона непосредственно Берлина состоит из трех оборонительных обводов: внешнего, внутреннего и городского. Весь берлинский оборонительный район делится на восемь секторов, а центр города, в котором находятся основные государственные учреждения, в том числе и рейхстаг, выделен в отдельный сектор «Митте».
Внешний обвод начинается в двадцати пяти — сорока километрах от центра города и состоит из опорных пунктов, подготовленных к обороне с большим количеством баррикад на дорогах и улицах. Внутренний обвод проходит по окраинам берлинских пригородов и имеет от трех до пяти линий траншей, усиленных противотанковыми рвами. По линии кольцевой железной дороги проходит городской обвод. Здесь большинство домов приспособлено к обороне и возведено большое количество баррикад. Наиболее сильно укреплен девятый сектор. Здесь каждый квартал подготовлен как опорный пункт, основу которого составляют мощные железобетонные долговременные огневые точки. Вот что ждет наши войска, — закончил полковник Соколов.
Прочности гитлеровской обороны под Берлином способствовала и местность. Даже бегло взглянув на карту, можно было увидеть, что в полосе наступления много различных естественных препятствий: озера, реки и каналы, лесные массивы, большое количество населенных пунктов с каменными зданиями, легко приспособляемыми к обороне. Все это создавало серьезные трудности для наступления, требовало от наших войск тщательной подготовки, большого мастерства и исключительного мужества.
— Да, нелегко будет… — негромко произнес кто-то из командиров батальонов.
На совещании не говорилось громких слов. В победе здесь, на подступах к Берлину, никто не сомневался. Мы верили в нее под Москвой и в самые трудные дни отступления к Волге. Только многие невольно подумали о том, что не все присутствующие встретят этот радостный день…
Говорили же в основном, как лучше использовать для боевой подготовки время, оставшееся до начала наступления. Основные задачи бригады были ясны и без дополнительных указаний со стороны штаба инженерных войск фронта. Первое — это проделывание проходов в минных полях на переднем крае обороны противника для ввода в прорыв вторых эшелонов и танковых армий. Затем инженерное обеспечение действий танкистов в глубине. Эти задачи наши батальоны выполняли не раз. Несколько беспокоило другое. При боях в городе гвардейцам-минерам предстоит действовать в составе штурмовых групп.
А в этом вопросе опыт был только у 4-го батальона, участвовавшего во взятии Варшавы и Шнайдемюля, а также у 6-го, отличившегося при штурме Познани. Поэтому офицерам этих батальонов было поручено оказать помощь в подготовке личного состава, не имеющего опыта действий в составе штурмовых групп.
* * *
Советские войска, находящиеся на кюстринском плацдарме, получали все больше и больше подкреплений, боеприпасов, горючего, продовольствия. Для обеспечения этого все увеличивающегося потока людей и грузов инженерные войска фронта возводили новые мосты через Одер. На мостостроительные работы был направлен и наш 17-й гвардейский отряд механизации майора Б. Е. Стесселя. Задание, полученное от начальника инженерных войск 5-й ударной армии генерал-майора инженерных войск Д. Т. Фурса, было исключительно ответственным: в кратчайший срок построить низководный мост под нагрузку в шестьдесят тонн. В приказе указывалось только место строительства, начало работ и грузоподъемность. Однако цифра «шестьдесят» говорила сама за себя. Это означало, что мост предназначался для переброски тяжелых танков ИС — самых мощных из всех броневых машин второй мировой войны. Их, как правило, использовали на направлении главного удара.
Нам и ранее приходилось выполнять задания начальника инженерных войск 5-й ударной армии генерала Д. Т. Фурса. Всякое задание на фронте важно и ответственно, но если оно исходило от Дмитрия Тимофеевича, то его выполнению мы уделяли особенно большое внимание.
Генерал отличался высокой требовательностью и пунктуальностью, отлично знал саперное дело и все проверял сам. Часто бывая и на передовой, он всегда был готов пошутить, где надо, и помочь советом. Несмотря на крепкие слова, иногда достававшиеся кое-кому, все солдаты и офицеры любили генерала Фурса. Я всегда с удовольствием вспоминаю о встречах с Дмитрием Тимофеевичем.
…Обычно ширина Одера в районе Кюстрина составляла около двухсот — трехсот метров, однако в апреле 1945 года из-за паводка мост пришлось строить длиной почти в четыреста метров.
Условия для выполнения боевого задания были тяжелыми. Глубина плацдарма на этом участке не превышала двух километров, и гитлеровцы с высот левого берега постоянно вели наблюдение за рекой.
Перед тем как приступить к строительству моста, майор Стессель вместе с офицерами отряда произвел тщательную рекогносцировку как места строительства моста, так и всех подходов к нему. В небольшом лесу, расположенном километрах в двух от реки, развернули пункт для заготовки элементов моста.
Заранее подготовили расчеты дизель-молотов для забивки свай. Предварительно вдали от противника, на реке Варта, их натренировали в быстрой сборке паромов.
К строительству моста приступили на рассвете. Для маскировки химики на берегу зажгли шашки, их белый дым смешивался с утренним туманом, расстилавшимся над Одером.
Саперы взвода старшего лейтенанта Мелькумова быстро собрали два парома. Они тихо отплыли от берега и заскользили по темной воде. Гитлеровцы молчали. Вот застучали дизель-молоты, забивая сваи. Ух! Ух! Ух! — гулко разнеслось над речной гладью. Через несколько минут метрах в двухстах от паромов неслышно встали два высоких фонтана воды. Через доли секунды донесся звук разрывов. Фашисты открыли артиллерийский огонь…
Однако расчеты по-прежнему работали четко и уверенно. Неожиданно возникло осложнение: сваи шли в грунт на метр с четвертью. Дальше — ни в какую… А по расчетам сваи нужно забить не менее чем на полтора метра.
— Как быть? — спрашивает меня Стессель.
Решили немедленно доложить об этом по радио в штаб бригады. Минут через сорок получаем ответ: «По мнению техотдела штаба инжвойск фронта, грунт надежный. Считают глубину забивки свай в один метр допустимой. Соколов».
Забивка свай шла под огнем врага. Появились первые убитые и раненые. Однако работа не
