начальников.
– Откуда мне знать, что вы говорите правду? Любой человек может так говорить. И какое мне дело до ваших начальников?
– По вполне определенным причинам мне не хотелось бы сообщать подробности о тех, кто меня послал. Но разрешите напомнить вам переписку с доктором Фрицем Бауэром, генеральным прокурором Гессена, в связи с военным преступником Адольфом Эйхманом. Доктор Бауэр писал вам 21 января и предупреждал о моем визите. У меня есть рекомендательное письмо доктора. Пожалуйста, вот оно.
Рука с письмом повисла в воздухе: Герман не реагировал. Гофштетер не понимал, что происходит. Но внезапно Герман громко позвал:
– Войди, моя дорогая, войди.
В комнате появилась женщина средних лет.
– Да, Лотар?
– Господин Хуперт, это моя жена. Познакомься с господином Хупертом. Он привез письмо от генерального прокурора земли Гессен. Возьми его и прочти громко.
«Э, да он слепой и не видит моей руки!» – подумал Гофштетер. – Вот почему ходит так странно, да и мебель расставлена не так, как принято».
– Прошу вас, вот письмо, – сказал он.
– Я прочту его с вашего разрешения. «Предъявитель этого письма побеседует с вами о деле, касающемся нашей переписки. С уважением, доктор Бауэр».
Письмо явно успокоило хозяина дома.
– Подпись несомненно принадлежит доктору Бауэру, – сказала женщина.
Лед растаял.
– Дай нам, пожалуйста, чего-нибудь выпить, – попросил Герман.
Жена вышла, а Лотар начал рассказывать:
– В молодости я был адвокатом, но пришел Гитлер, и все изменилось. Моих родителей убили нацисты, да и сам я побывал в концлагерях. В моих жилах течет еврейская кровь, но жена – немка, и нашу дочь воспитывает она. Только не подумайте, что я начал заниматься делом Эйхмана, чтобы послужить Германии. Я желаю только одного – воздать нацистам за муки и горе, которые они причинили мне и моей семье. Поэтому я не жду ни оплаты, ни вознаграждения за информацию.
– Но как вы напали на след Эйхмана?
– Благодаря счастливой случайности и умению анализировать.
– Можно подробнее?
– Пожалуйста. Как я уже сказал у нас есть дочь. Вы ее увидите, она вот-вот придет. Девушка умная и образованная. Вы сможете разговаривать с нею по-английски.
– Она связана с делом?
– Да. Полтора года назад мы жили в Буэнос-Айресе, в Оливос. Там дочь познакомилась с парнем лет двадцати или чуть старше, звали его Николас Эйхман. Он стал ухаживать за ней и даже бывал у нас в доме. Он, конечно, не догадывался, что я не стопроцентный ариец. С тех пор, как мы живем в Аргентине, нас знают как немцев. Поэтому Николас говорил с нами без обиняков. Как-то речь зашла о судьбе евреев в Европе в годы войны. Парень сожалел, что нацистам не удалось закончить свою миссию. В другой раз он рассказал, что его отец был офицером в армии фюрера и исполнил свой долг. Моя жена однажды спросила Николаса, почему у него какой-то странный диалект? Обычно немцы говорят с явно выраженным либо прусским, либо баварским, либо иным акцентом, а у юноши все будто смешано. Николас ответил, что много бывал в Польше, поскольку его отец в войну часто менял место службы и семья перемещалась вместе с ним. Поэтому дети не успели усвоить какой-либо один диалект.
– Я слышал, что в деле, о котором мы говорим, сыграл свою роль суд над одним из военных преступников в Германии?
– О, да. Тот процесс и навел меня на след. Как-то моя жена, или, может быть, дочь, нашли в местной газете сообщение о суде во Франкфурте-на-Майне. На суде называли имя главного убийцы евреев – Адольфа Эйхмана. Тут-то меня и осенило: уж не сын ли того Адольфа наш Николас, которому так жаль, что фашисты не докончили свою миссию? Эйхман-отец, по словам сына, «исполнил свой долг перед Родиной». Я без колебаний обратился к генеральному прокурору во Франкфурте и поделился с ним своими подозрениями. Началась переписка. Господин прокурор передал мне кое-какие сведения об Эйхмане, главным образом штрихи к его портрету. Вскоре прокурора сменил другой человек – доктор Бауэр.
– Вы что-нибудь предприняли, чтобы убедиться в справедливости ваших подозрений? (Он не задал бестактный вопрос, который все время вертелся на языке: «Как может вести следствие слепой человек?»)
– По просьбе прокурора я дважды ездил в Буэнос-Айрес, чтобы найти место, где живет Эйхман, и встретиться с главой этой семьи. Оба раза со мной ездила моя дочь. Мы припомнили странную деталь. Хотя Николас и переписывался с моей дочерью, но не называл ей свой адрес. Поэтому она отправляла для него письма через общего знакомого. Мои подозрения усилились.
Тут в комнату вошла красивая девушка лет двадцати.
– Доброе утро, папа, – сказала девушка.
– Вот и моя дочь! – обрадовался Герман. – Хорошо, что ты пришла. Господин Хуперт интересуется семейством Эйхманов. Расскажи ему, как ты нашла их дом и кого там встретила. Можешь говорить по- английски.
Он повернулся к «Хуперту» и добавил:
– Через два месяца она поедет в США учиться в университете.
