Сувенир

Энджела кинула камень в сумку и потянулась за блокнотом.

* * *

Понедельник они провели в Дублине, сдавая взятое напрокат оборудование, занимаясь отправкой пленки и оплачивая счета. Лили с ассистентом Робина, прихватив последние записи Энджелы, вернулись в Лондон. Вечером, на прощальном обеде в закусочной, где играла на ложках похожая на Бо Дерек девушка, они простились с Диллоном, Джейни и Робином. Молчаливая и мрачная Энджела ковыряла рагу с чесночным соусом. Она так и не нашла минуты, которая показалась бы ей подходящей для того, чтобы объявить Шону новость. И чем больше Энджела откладывала, тем больше ее это угнетало. Теперь она чувствовала: сомневаться нечего, она беременна.

За кофе, словно осознав, что это его последняя возможность, Диллон перекричал музыку и обрушил на присутствующих поток непрошенных сведений из области ирландской литературы и политики: Джоффри Китинг, и Стэндиш О`Греди, и фении, и вильямитские войны, и восточное воспитание, и Мод Ганн, и знает ли Энджела, что первым человеком, ступившим на берег с корабля Колумба, был ирландец по имени Патрик Мак-Гайр? Сидевшие рядышком и державшиеся под столом за руки Робин с Джейни молчали с одинаковыми застывшими усмешками. Шон играл вилкой и уголком глаза следил за девушкой с внешностью Бо Дерек. Энджела, прихлебывая ирландский кофе, следила за Шоном.

Уходя, девушка быстро, фамильярно улыбнулась ему — «эй, привет!», — и на губах задумчиво помешивавшего свой кофе Шона заиграла ответная полуулыбка.

Робин пристально посмотрел вслед удаляющейся фигурке.

— Очень ничего себе, верно? — восторженно сказал он, подразумевая игру девушки. Энджела тут же вызывающе посмотрела на Шона, но он отвел глаза.

Диллон отвез их обратно в гостиницу на своем фольксвагене. Энджела неловко сгорбилась на заднем сиденье между Робином и Джейни. Теперь ее подавленность уступила место злости — злости не только на Шона, но и на себя.

Не переставая рассказывать анекдоты, священник повез их кружным путем, предоставляя возможность бросить на Дублин последний мимолетный взгляд. Они переехали реку по мосту О`Коннел. Хочет кто-нибудь выйти и посмотреть? Нет, уже делается поздно. Им еще собирать вещи, а рано утром надо успеть на самолет.

Вернувшись в гостиницу, они разложили на кроватях и всех доступных поверхностях сумки и чемоданы. Усевшись на пол, Энджела принялась в безмолвной ярости сортировать одежду, камеры, катушки пленки, бумаги, журналы, книги, открытки, кассеты, электронные игры и сувениры. Шон на своей половине номера поднял вверх коробку гаванских сигар.

— Как ты думаешь, ты сумеешь провезти их через таможню? — спросил он.

Энджела протянула руку и добавила коробку к вороху своих вещей.

— По-моему, у нас наберется пара сотен фунтов лишнего веса, — объявил Шон, перетаскивая упакованную сумку через выступающий порожек ванной комнаты.

Не говоря ни слова, Энджела расстегнула молнию саквояжа, который только что закончила паковать, и принялась упрямо выбрасывать из него предметы в мусорное ведро, украшенное изображением клевера и надписью «Добро пожаловать в Бэнтри-Бэй». Салфетки, лосьон для рук, лак для волос; шмяк! шмяк! шмяк! Это занятие начинало ей нравиться: оно давало выход сдерживаемым чувствам и тем самым приносило облегчение. Чем больше Энджела выкидывала, тем от большего ей хотелось избавиться. Вскоре она уже озиралась в поисках остального багажа.

Шон поставил тяжелую сумку, которую нес, и выпрямился, осознав наконец, что что-то не так.

— Эй, — вмешался он.

Энджела остановилась и посмотрела на него — лицо бледное, губы сжаты.

— Ты же знаешь, всегда можно отослать это наземным путем.

Энджела вернулась к своему занятию и ухватилась за красивую скатерть из ирландских кружев.

— Какой смысл? — Она внимательно осмотрела кружево, потом отложила в сторону. — Почти весь этот хлам я могу купить и дома. Зачем тащить его с собой на другую сторону земного шара? — Она плюхнула в ведро книжку в мягкой обложке, подчеркивая суть сказанного.

— Эндж?

— Что.

— Я не хотел сказать, что ты все это должна выбросить.

— Честное слово, это неважно. — Она порылась в сумке и вынула что-то круглое, завернутое в салфетку.

— Что это? — с любопытством спросил Шон.

— Камень.

— Камень?

Она развернула салфетку и повертела камень перед Шоном, свободной рукой прощупывая сумку.

— Я нашла его в Кашеле. И подумала, что возьму домой, на память.

Шон осмотрел его.

— Красивый.

— Недостаточно красивый. — Энджела отобрала у него свою находку.

— Эй, не выбрасывай.

— Вот. — Она капризно положила камень в мусорное ведро. — Все. Потеть не придется. — И мило улыбнулась Шону.

Шон присмотрелся к ней повнимательнее.

— Тогда, может, ты объяснишь, в чем проблема?

— Проблема?

— Да ладно. Давай на равных. Не надо играть в игры. — Он уставился в пол неподалеку от нее. — Я что-нибудь натворил?

Энджела неподвижно смотрела прямо перед собой.

— Девица с ложками?

Неожиданно испугавшись, она помотала головой.

— А что же? Я все-таки что-то натворил?

Энджела обхватила себя руками.

— Скажи.

Пристально глядя в его серьезное, озабоченное лицо, Энджела поняла, отчего так сильно любит этого человека. Она вздохнула.

— Так страшно? — сказал он.

Да какого черта. Сейчас или никогда. Было так приятно, детка.

— По-моему, я беременна, — прошептала она.

Шон, не моргнув глазом, продолжал глядеть на нее. Он что, не слышал? Энджела подивилась его самообладанию. Шон поднялся, подвинул стоявший на кровати чемодан и сел рядом, по-прежнему не сводя с нее глаз.

Сейчас. Сейчас начнется, подумала она. Поиски виноватого, взаимные обвинения, уличение в беспечности.

— Ты уверена? — спросил он.

— Нет. Но, чем больше времени проходит, тем больше я убеждаюсь.

— Большая задержка?

— Почти неделя. — Она встала и аккуратно положила кружевную скатерть на стопку одежды. Шон не спускал с нее глаз.

— Что ты собираешься делать?

— Пойду к доктору Спэрлингу, когда вернусь.

— Чтобы убедиться?

Она кивнула.

— А потом?

— Точно не знаю.

— А чего бы ты хотела?