ему в живот. Ощущение такое, словно боксер ударил в солнечное сплетение.
— Какая тварь ударила меня? — спрашивает он. Из уголков его рта течет кровь, он опускается, как смертельно усталый человек. Свежий, рыхлый снег вздымается и опускается, накрывая его, словно саван. — Черт, это треклятые русские, — бормочет он и с удивлением смотрит на свои окровавленные руки.
Гремят два выстрела, передо мной взлетают фонтанчики снега. В испуге я зарываюсь в снег и выпускаю очередь по ложбине. Слева от меня громко стреляет автоматическая винтовка. Позади меня в углублении Хайде и Грегор устанавливают миномет.
— Дай мне парочку чесалок для спины, — кричит Старик из-за большого сугроба. Грегор быстро открывает ящик со странными японскими гранатами, которые мы так называем. В них особая взрывчатка, их выпускают для специальных подразделений. Мы оживляемся при мысли о том, что произойдет в ложбине, когда туда упадут гранаты.
— Плоп, плоп, — стреляет миномет.
Мы наблюдаем за траекторией мин.
— Вперед, — приказывает Старик, подавая сигнал рукой бежать по одному.
Злобно стучит пулемет, подбрасывая в воздух куски льда.
— Смелее! — кричит Старик, он бежит, петляя, вперед, и постоянно оглядывается. — Почему не можете осмелеть? Шевелите ногами!
— Не кипятись! — злобно выкрикивает Порта.
Малыш ложится, отбрасывает автомат и зарывается в снег руками и ногами, чтобы скрыться от трассирующих пуль, которые жужжат вокруг нас, будто рой ос.
Порта останавливается возле него и толкает прикладом.
— Вставай, гамбургский охламон! Думаешь, можешь прохлаждаться здесь, пока мы не сделаем все дело?
— У меня в голове не дерьмо, как у вас! — истерично вопит Малыш, зарываясь все глубже. — Тот, кто стреляет в людей из автомата, сам получит очередь в башку, как говорит жена Лота!
Он вечно путает библейские истории.
Хайде бежит в туче снега и в удивлении останавливается, увидев Малыша в снежной яме.
— Ну, я все видел. Трусость перед лицом противника. Поплатишься за это головой!
— Пошел в задницу, нацист паршивый! — угрожающе кричит Малыш. Выхватывает «парабеллум» и разряжает всю обойму, Хайде в ужасе бежит в сторону русских.
— Чтоб тебе отстрелили твои фашистские яйца, — фыркает Малыш ему вслед.
— У кого есть «каспано»? — кричит Старик, бросаясь в снег, потому что из ложбины ведется яростный огонь.
— У меня две, — отвечаю я, поднимая их.
— Тогда вперед, — резко приказывает Старик. — Подложи их Ивану под задницу!
— Думаешь, я спятил?
— Это приказ! — рычит Старик, наводя на меня автомат. — Шевелись, трусливая тварь!
Все умолкают и сморят на меня. Потом впереди что-то происходит. Русские идут в атаку с хриплыми криками: «Ура, ура!». Они приближаются с удивительной быстротой, полубегут-полускользят вниз по склону, непрестанно строча из автоматов.
— «Каспано»! — кричит Старик, Зарываясь глубже в снег.
Я бросаю одну ему. Это одна из штук пяти килограммов весом, способная разнести на куски сталинский танк.
Малыш берет «каспано» у Старика, выдергивает зубами чеку и бросает так, что она описывает большую дугу. Взрывается она с таким грохотом, что кажется, наступил конец света.
Передняя группа противника буквально разорвана в клочья.
— Плоп, плоп, — раздается позади нас, минометы выплевывают свои дьявольские игрушки.
Они взрываются перед нами, взметая в воздух камни и снег. Со всех сторон несется непрерывный свист и грохот. Взрывы раздаются очень громко в морозном воздухе.
— Аллах акбар! — фанатично кричит Легионер и поднимается на колени. Его автомат изрыгает смерть в глубокий снег, где войска НКВД наступают на нас широким фронтом.
— Вперед! — кричит Старик. — Откроем эти ворота!
Мы приводим себя в звериную ярость и безрассудно следуем за Стариком под градом пуль.
Барселона падает на колени и прижимает к лицу руки в меховых перчатках. Между его пальцев струится кровь.
— Зарывайся в снег, потом подберем тебя! — кричит на бегу Старик.
Барселона скатывается в ямку и думает о ранах в голову, которые видел. Обычно они вызывают мгновенную смерть, и он утешает себя мыслью, что раз все еще жив, его рана не может быть тяжелой.
Хайде с Грегором неуклюже бегут по глубокому снегу, держа с обеих сторон миномет.
— Берегитесь этого мыла! — предостерегающе кричит Порта, и указывает на коварные тротиловые шашки, разбросанные якобы небрежно в снегу. Наступи на такую — и окажешься в ледяном море.
Малыш поднимает одну и бросает в громадного русского, одетого в медвежью шубу. Того разрывает надвое, голова летит по воздуху, словно футбольный мяч.
Ефрейтор Линде, бегущий чуть впереди меня, неожиданно взлетает в воздух, словно им выстрелили из миномета, раздается грохот, словно при конце света. На нас дождем сыплются снег и куски льда. Должно быть, Линде взорвал десять шашек, наступив на одну.
Пули свистят, рикошетят, рычат. Кто-то просит о помощи и зовет санитаров. Наши санитары- носильщики давно уже лежат в тундре глыбами льда.
Минометный и ружейный огонь становится еще более ожесточенным. Старик на грани отчаяния. Он прекрасно понимает, что отделение уже не боеспособно. Следующая стадия — бестолковая паника.
Старик жестом приказывает выдвинуть миномет вперед, и вскоре он вновь начинает стрелять.
Впереди, там, где упали мины, горит снег.
Русские неожиданно отходят обратно в лощину.
— Плоп! Плоп! — летят вслед им мины.
Хайде замечательный минометчик. Но из лощины выбегает новый отряд русских, и не успевает он поправить прицел, русские достигают его укрытия за снежным валом.
— Помогите мне с пулеметом! — кричит Легионер.
Грегор берется за треногу, но поскальзывается, падает и сильно ударяется лицом о пулемет.
— Сам поднимай его! — кричит он и злобно пинает пулемет.
— Il est con, comme ma bite est mignonne[117]! — рычит Легионер, запуская в него куском льда.
— Держите под огнем этот снежный вал, — приказывает Старик. — Не позволяйте им высовываться из-за него!
Снег, куда ни глянь, кишит русскими.
МГ-42 поливает трассирующими пулями людей в белых маскхалатах. Я стреляю, как сумасшедший. От ствола идет пар, стреляные гильзы шипят, падая в снег.
Подбегает Порта и бросается в укрытие за выступ скалы.
Позади меня строчит пулемет, и кажется, что русские невредимо идут в атаку прямо сквозь сосредоточенный огонь.
Я тщательно целюсь в переднего солдата. Он высокий, на голове у него серая меховая шапка с большой красной звездой. Когда я стреляю, кажется, что голова его балансирует на конце мушки. Он тут же падает. Автомат вылетает из его руки, описывая широкую дугу, и как будто на секунду-другую замирает в воздухе.
От удара разрывной пули мне в лицо летят каменные и ледяные осколки. Из сотни мелких ранок течет кровь. К счастью, глаза остались целы.
Я встаю на колено и бросаю «каспано» в гущу русских. С радостью вижу, как они взлетают в воздух и падают на землю.
Грохочет автоматическое оружие. Полог трассирующих пуль покрывает землю.
— Дядюшка Иван хочет схватить нас, можешь мне поверить! — кричит с широкой улыбкой Порта,
