усилие. Глаза его расплавились, превратившись в бесформенную массу, и на мгновение до него донесся запах его кремируемой плоти.
Водитель отошел в сторону, наблюдая за полыхающим живым факелом, который минуту назад был человеком. Затем быстро, но без лишней суеты сел в машину, задним ходом выбрался по грязной колее на основную дорогу и уехал.
Лишь через десять минут из проходящей машины заметили догорающее пламя метрах в двадцати пяти — тридцати от дороги. А еще через тридцать минут приехала полиция.
К тому времени тело Майка Гамильтона было похоже на обгоревшую спичку.
Глава 41
Почерневшие останки Майка Гамильтона осторожно накрыли одеялом, спрятав подальше от взоров обугленный труп. В воздухе еще висел едкий запах горелой плоти, и инспектор Гибсон помахивал рукой перед своим носом, стараясь отогнать дурной запах.
— Сколько времени прошло после смерти? — спросил полицейский инспектор.
— Точно установить невозможно, — ответил Лумис, вытирая руки о кусок тряпки, — пока я не проведу вскрытие. — Он осмотрел траву вокруг места, где лежал труп, и добавил: — Вряд ли больше часа. Бедняга был еще теплым. Очень теплым.
— При нем не было документов, удостоверения личности? — обратился Гибсон к человеку в форме.
— Если и были, то превратились в пепел, сэр.
— Так же, как и он сам, — вставил Чандлер, причмокнув языком и кивнув на обугленное тело.
Они наблюдали, как труп был осторожно поднят и через задние дверцы перенесен в стоящую в ожидании санитарную машину. Синие фары на крыше машины беззвучно вращались в темноте.
— Надо снять отпечатки следов человека и машины, — сказал Гибсон, затягиваясь сигаретой.
Он взглянул на группу репортеров — мужчин и женщин. Они стояли поодаль, метрах в двадцати позади людей в форменной одежде.
— И хотелось бы знать, откуда этих чертей сюда принесло. Мы приехали полчаса назад, и они следом, не прошло и пяти минут. Откуда им стало известно, что случилось и где? — добавил он с негодованием в голосе. — Можно подумать, что их кто-то предупредил. — И он искоса бросил взгляд на Чандлера, который только пожал плечами.
Полицейские чиновники по грязной колее подошли к жадным до новостей репортерам, тотчас же сгрудившимся вокруг двух сыщиков в надежде что-нибудь выведать.
— Известно, кто жертва?
— ...установлена ли личность?
— ...убийца тот же?
В темноте ночи вопросы продолжали сыпаться, но Гибсон лишь поднял воротник плаща и направился к стоящей поодаль машине.
— Воздерживаюсь от ответа, — громко бросил он на ходу.
К нему придвинулась телевизионная камера, и полицейский инспектор в сердцах махнул рукой.
— Вы считаете, что это очередное убийство в серии предыдущих?
— Воздерживаюсь от ответа.
— Вы говорили, что убийца арестован, — послышался новый голос.
Гибсон остановился, больно задетый язвительным вопросом, и поискал глазами спросившего. Он увидел Терри Уорнер почти тотчас же.
— На пресс-конференции вы заявляли, что подозреваемый находится под арестом, — добавила она. — И тем не менее после этого произошло еще два убийства.
Гибсон сурово посмотрел на нее и пошел дальше.
— Когда вы арестуете настоящего убийцу? — бросила ему вслед Терри.
— Воздерживаюсь от ответа, — рявкнул, не оборачиваясь, Гибсон.
Она продолжала смотреть, как полицейский инспектор и его помощник уселись в свою «астру» и поехали.
— Какой-то гад их уведомил, — сказал Гибсон. — Это уж точно.
— Может быть, это сделал водитель, обнаруживший труп и позвонивший нам? — предположил Чандлер.
Гибсон покачал головой.
— Тот сам был в состоянии шока. Вряд ли бы ему взбрело в голову обратиться еще и в средства массовой информации, — не мог успокоиться инспектор.
Долгое время они ехали молча. Затем Чандлер сказал:
— Уже восемь.
— Спасибо за напоминание, я и сам умею считать, — прошипел Гибсон.
— И все же мы не стали ближе к его выявлению, — проворчал Чандлер.
— Тебе это как будто доставляет удовольствие, да?
— Не знаю, на что ты намекаешь.
— Отвечаю за расследование я. Если не поймаем эту сволочь, то я и получу по шее — от комиссара, от прессы и еще кое от кого, кому не терпится меня на чем-нибудь подловить.
— Но ведь в этом вся наша работа, шеф, не так ли? — спросил Чандлер. — Расколешь дело — грудь в крестах, а все испортишь — голова в кустах. По положению и ответственность, — добавил он с укоризной.
— Только не тебе указывать мне мою ответственность, Чандлер. Вот что я тебе скажу. Если мы его не поймаем, я за собой и тебя постараюсь утащить. Мы оба занимаемся расследованием, и не важно, кому поручено возглавить его. Ты тоже участвуешь, так что тебя это касается в не меньшей степени, чем меня.
— Но отвечать буду не я, а ты.
— Разумеется. Но если меня снимут, ты думаешь, что на мое место немедленно назначат тебя?
Чандлер не отвечал.
— Ты действительно так думаешь?
— Надо было меня с самого начала назначать, — насмешливо заметил помощник инспектора.
Гибсон мрачно усмехнулся.
— Вот в этом-то все и дело. Потому мы и не можем сдвинуть дело с мертвой точки. Ты не заинтересован в том, чтобы убийца был найден и пойман. Чем дольше эта сволочь разгуливает на свободе, чем больше он убивает людей, тем больше дискредитирует меня. Ты правильно все рассчитал.
Чандлер бросил на своего шефа сердитый взгляд.
— Тебе не поймать его, — сказал он с такой убежденностью в голосе, которая раздосадовала Гибсона.
— Поймаю. С твоей помощью или без нее. Но обещаю: если этого не произойдет, я постараюсь сделать так, чтобы тебе эта должность не досталась. Мы повязаны, Чандлер. Нам пора начинать работать вместе. Пока еще кто-нибудь не убит.
Эти слова зловеще повисли над ними. Как запах жженой плоти.
Глава 42
Неужели ошибся он?
Миллер допил последние капли из фляжки, снова и снова задавая себе этот вопрос.
Он проследовал за Сюзан Льюис до многоквартирного дома, где она жила, и просидел там в машине всю ночь. Пил и наблюдал.
И снова пил.
Черт возьми! Он, должно быть, прождал больше, чем рассчитывал. Большую часть предрассветных часов он смутно помнил. Помнил, что на него временами нападала дрема, потом вдруг он пробуждался и снова смотрел на ее окно, но время от полуночи до четырех часов утра вспоминалось ему смутно. Сейчас он остановил машину в переулке у своего дома и смотрел на часы на приборном щитке. Было почти половина шестого утра. На горизонте брезжил рассвет, серый, как грязный половик, наброшенный на небо. Миллер вздохнул и резким движением выскочил из машины, даже не заперев ее.
Он порылся в карманах, ища ключи, чтобы войти к себе домой. Еще можно было принять душ и выпить
