— Никто мне не велел. Мы просто обсуждали этот вопрос, и я считаю, что было бы хорошо, если бы и полиция была осведомлена о том, что происходит, они должны знать об этих телефонных звонках. Возможно, им удастся выявить его по голосу, опознать его.
В трубке наступила зловещая тишина. Терри слышала только дыхание Джонсона.
Она уже хотела снова заговорить, когда вдруг услышала его голос. Резкий и холодный как сталь.
— Ну и пожалуйста, — прошипел он. — Делайте так, как советует вам ваш друг.
Терри неожиданно отступила на шаг, когда Джонсон вдруг бросил трубку. Она взглянула на Миллера и пожала плечами.
— Что это с ним? — спросил Миллер.
Терри только развела руками. Она снова уселась в кресло и стала медленно водить указательным пальцем по ободку своего бокала.
Боб Джонсон сидел за своим рабочим столом и неотрывно смотрел на телефон, злобно стиснув зубы и поигрывая желваками на скулах.
Так он просидел довольно долго, сжав руки в кулаки и сотрясаясь всем телом от еле сдерживаемой ярости. Затем с ревом негодования он сильно ударил по столу кулаком.
— Сука! — прошипел он. — Дешевка.
Как смела она обращаться в полицию? Они же договорились не впутывать сюда органы правосудия. Это же ее репортажи.
Их репортажи.
Никто не должен встревать между Терри и делом об этих убийствах.
Никто не должен встревать между Терри и им.
Никаких помех. Никакой полиции. Никаких посторонних.
Он не мог допустить этого и не допустит.
Глава 48
Садясь в машину, Миллер и не предполагал, что за ним наблюдают.
Специалист по киноэффектам вывел свою «гранаду» вверх по скату из подземной стоянки.
Водитель преследующей его машины держался на почтительном расстоянии, не спуская глаз с «гранады». Как будто на невидимой сцепке машины пробирались сквозь уличный поток.
Миллер вышел из квартиры Терри в начале двенадцатого. Обратная поездка до дома, рассчитывал он, займет у него менее получаса. Он остановился у светофора и в ожидании зеленого света стал постукивать пальцами по рулевому колесу.
Машина, следующая за ним, тоже ждала.
Водитель следил за «гранадой» Миллера и, как только Миллер тронулся, тотчас же двинулся следом.
Сидя за рулем машины, Миллер возвращался мысленно к своей беседе с Гибсоном и инциденту с фотографиями. Ведь он ни разу не ошибся, определяя, кто стал жертвой: вокруг каждого убитого была светящаяся аура. Теперь он точно знал, что лишь он один обладал такой способностью. Он хмыкнул. Способностью? Подходит ли данное слово?
Дар, возможно? Или проклятье?
А вдруг это второе видение? — размышлял он. Но быстро отверг эту идею. Нет, психика тут ни при чем. Все дело в фотопленке, эмульсии и его пересаженном глазе. Он просто видел жертв.
Машина сзади него продолжала преследование.
Миллер был уже менее чем в километре от своего дома, когда задняя машина прибавила скорости.
Сначала Миллер подумал, что она пошла на обгон, и замедлил движение, облегчая ей возможность маневра. Однако, поняв, что машина не собирается обгонять, он нахмурился. Машина слегка подтолкнула бампером «гранаду» Миллера и продолжала двигаться за ним.
— Какого... — вскипел Миллер, обернувшись назад, но слепящий свет фар преследующей его машины не давал ему возможности разглядеть, кто был внутри.
Миллер видел очертания «капри», только и всего.
Преследующая машина ускорила движение, и Миллер снова почувствовал легкий толчок в задний бампер.
— Идиот проклятый! — зарычал он и надавил на газ, стараясь уйти от преследовавшей его машины. Водитель, должно быть, пьян, подумал он. Или его принимают за кого-то другого.
Миллер продолжал ехать.
«Капри» продолжала преследовать.
Что за клоунские штучки, подумал сердито Миллер, глядя в зеркало заднего вида. Преследующая машина снова набрала скорость.
Миллер опустил стекло, приготовившись высказать все, что он думает о водителе, когда «капри», внезапно обогнав его, выскочила наперерез его «гранаде».
Миллер резко нажал на тормоз, и его машина с заклиненными передними колесами прошла юзом метра два-три. Привязной ремень сильно сдавил ему грудь, прижимая к сиденью и затрудняя дыхание. Он ослабил ремень и глубоко вздохнул, набирая полные легкие воздуха. Голова его кружилась.
«Капри» застыла метрах в десяти от него и нахально мигала своими хвостовыми огнями, как бы призывая Миллера выйти из машины. Он не замедлил ответить на этот вызов. Резко распахнув дверцу, он вышел и направился к стоящей впереди машине.
Подходя к «капри», он увидел вылезающего из нее водителя.
Миллер застыл от неожиданности, увидев Джона Райкера.
Тот улыбался.
— Наверное, я был похож на частного детектива, — сказал он. — Я еду за тобой уже полчаса, а ты даже не оборачиваешься.
— Что тебе надо, Райкер? — бросил ему специалист по киноэффектам. — Мне казалось, мы все сказали друг другу.
Проезжавшая машина своими фарами на мгновение осветила лицо Райкера.
— Я же говорил тебе на днях, что у нас с тобой остались кое-какие дела. Ты мне должен. Две тысячи чистоганом, и хочу получить их до конца этой недели.
— А я тебе сказал, что это невозможно, — прошипел Миллер, поворачиваясь, чтобы уйти.
Вдруг он почувствовал, что его плечо сильно сжала рука Райкера, и затем в тишине ночи услышал знакомый резкий щелчок ножа с выдвигающимся лезвием. Прежде чем Миллер мог что-то сообразить, он почувствовал его острие у себя под подбородком.
— Ну что ж, убей меня, — сказал Миллер с вызовом. — От этого денег у тебя не прибавится!
Он судорожно сглотнул, ощутив кадыком острый металл.
Райкер надавил сильнее.
— Ты знаешь, я могу не просто убить, а сделать кое-что похуже, — сказал он тихо и отпустил плечо Миллера.
Прошла еще одна машина, и злобные взгляды мужчин скрестились. Затем снова наступила темнота.
Райкер направился к своей машине.
— Есть кое-что похуже смерти, что я могу тебе устроить, — на ходу повторил он, прищелкнув языком.
От этого звука у Миллера волосы стали дыбом. Он не мог тронуться с места, пока Райкер не сел за руль «капри» и не завел двигатель.
Машина умчалась в темноту, а Миллер все стоял и глядел, как тают в ночи ее хвостовые огни. Миллер еще постоял некоторое время, потирая кожу под подбородком и ощущая теплую кровь в том месте, которого коснулся нож.
Он передернул плечами и полез в свою машину.
Еще через десять минут он был дома.
В темноте его рабочего кабинета, освещаемого только красным светом, все казалось обагренным кровью.
