— Не понимаю, как ты можешь есть это по утрам? — Линн затянулась и выпустила длинную струю дыма. Скрестив под столом ноги, она возбужденно постукивала пяткой об пол. Сказать сейчас?.. «Прошу прощения, Крис, ты скоро будешь папой!..» Вместо этого она отхлебнула кофе.
По радио соловьем заливался диск-жокей, чьи плоские шуточки не доходили до сознания: Крис был слишком поглощен едой, а Линн — своими мыслями. Она смотрела, как он расправляется с первым яйцом, разрезав его пополам и обмакивая поджаренный хлеб в желток. Крис взглянул на нее и улыбнулся той теплой, добродушной улыбкой, которую она так хорошо изучила. Линн раздумывала, скрывается ли за этой привычной улыбкой хоть капелька любви к ней.
— Что у тебя на уме? — поинтересовался Крис.
Линн сделала удивленный вид.
— Ничего особенного, — солгала она. — А почему ты спрашиваешь?
— Ты сегодня какая-то необычно притихшая.
Линн усмехнулась, но тут же притворилась обиженной.
— Ну спасибо.
Он снова улыбнулся ей, отправив в рот пол-яйца.
Линн глубоко затянулась, задержала дым во рту, выпустила длинную струю.
— Крис, я беременна.
Слова произнеслись как-то сами собой, но только она их выговорила, как почувствовала, что внутри у нее все оборвалось. Ну вот. Теперь он знает. Она отпила кофе и осторожно взглянула на Криса.
Перестав жевать, он смотрел в тарелку, а не на нее, как она ожидала. И молчал.
— Я сказала...
Он резко оборвал ее:
— Да, я слышал тебя. — В его голосе прозвучало едва заметное, но явное раздражение. Как невидимое в темноте отточенное лезвие ножа.
Линн загасила сигарету в блюдце, откуда поднялся траурный дымок и тут же растаял, как и ее несбыточная мечта.
— Тебе нечего мне сказать? — поинтересовалась она.
— Ты уверена в том, что залетела? — спросил он, не отрывая глаз от тарелки.
Линн рассказала ему о визите к врачу и об отсутствии месячных. Он покивал головой.
В молчании они просидели чуть ли не вечность, затем Крис со стуком положил на тарелку нож и вилку. И наконец поднял на нее глаза.
— Я думал, ты принимаешь эти чертовы таблетки, — со злостью процедил он.
— Я принимала. Вот только несколько недель, как перестала.
Признавшись в обмане, она опустила голову, не в состоянии выдержать сурового взгляда его зеленых глаз.
— Господи Иисусе! — пробормотал Крис. Его голос набирал силу. — Твою мать, ты решила меня провести?
— Нет, — слабо возразила она, прекрасно осознавая всю тяжесть подобного обвинения.
— Ты давала мне понять, что предохраняешься, и все это время не принимала таблеток? Значит, ты меня использовала, как хотела! — Он пытался сдержать гнев, но это ему плохо удавалось.
— Крис!
— Два месяца! Два года! Какая разница? Все равно: тем, кто вляпался, оказался я, разве нет?
Она чувствовала, как к глазам подступают слезы, но постаралась сдержаться, разозлившись на себя.
Они долго молчали. Наконец Крис заговорил:
— Итак, что ты собираешься делать?
— Что ты имеешь в виду?
— С ребенком?
— Собираюсь оставить.
Он покачал головой:
— Ну, в общем-то это твое дело, но, полагаю, ты просто дура.
Линн нахмурилась.
— Это не только мое дело! — с вызовом бросила она. — Твое тоже. В конце концов, отец — ты.
— Ты уверена?
Тон и само замечание глубоко ранили ее.
— Ты подонок! — прорычала она. — Да, я уверена, что он твой. Если бы кто-то еще трахал меня, ты бы имел возможность это выяснить.
— Ну и что же ты собираешься с этим делать?
— Я уже сказала. Собираюсь рожать. Я хочу ребенка. Это наш ребенок.
До него наконец дошло сказанное, и горькая усмешка исказила его лицо.
— Знаешь, Линн, у тебя больше мозгов, чем я предполагал.
— Что это должно означать?
— Ребенок. То, что ты перестала предохраняться. Ты все спланировала, да?
Она коснулась его руки, почти удивленная тем, что он не отшатнулся, и заговорила тихим, умоляющим тоном:
— Крис, только таким путем я могла тебя удержать. Я люблю тебя. Никогда прежде я никого не любила. Я не хочу тебя потерять.
— И ты решила обманом сделать меня папашей? — Его голос был полон сарказма.
Она отдернула руку.
— Я думала, ты женишься на мне, узнав о ребенке, — призналась Линн. — Ты же его отец...
— Только потому, что ты перестала пить свои чертовы таблетки! — огрызнулся он, вскочив на ноги. — Прости, Линн, но к подобному я не готов. — Крис сделал глубокий вдох, не вполне уверенный в том, что ему следует делать: пожалеть ее или как следует врезать... Она тоже поднялась со своего места.
— Я люблю тебя. Я хочу от тебя ребенка, я хочу тебя, — сказала она, позволив первой слезе скатиться по щеке.
— Извини... Послушай, ты мне нравишься, ты хорошая девочка, с тобой весело и...
Линн не дала ему договорить, чувствуя, как гнев захлестывает ее.
— И легко трахаться, — прорычала она.
— Я просто не люблю тебя, — проговорил с заметной неохотой Крис.
Несколько секунд она стояла, дрожа и пытаясь удержать поток слез.
— Итак, каким будет твой ответ? — потребовала она надломленным голосом.
Он отступил от стола.
— Думаю, будет лучше, если мы перестанем встречаться, — проговорил он.
— Так просто? Забыть наши отношения? Девять месяцев коту под хвост? Значит, для тебя все это было легкой забавой? — Теперь она кричала, слезы струились по щекам. — Захочешь всласть потрахаться, пожалуйста! А я всего лишь удобная девка под рукой, которую в любой момент можно использовать!
— Кажется, мне лучше уйти, — спокойно решил Крис.
— Да, иди! Уходи! Отваливай! — Она принялась стаскивать с себя футболку, невзирая на его просьбы не делать этого. Освободившись от одежды, она швырнула ею в него, оставшись стоять голой в тесной кухне, заполненной дымом и запахом жареного.
— Мне очень жаль, Линн, — сказал он.
— Убирайся! — завизжала она, схватив бутылку с кетчупом и запустив в него. Бутылка попала в стену рядом с ним и разбилась, забрызгав все вокруг красной густой жидкостью. На линолеуме заблестели осколки стекла.
Всхлипывая, она присела к столу и уронила голову на руки. Послышался звук захлопнувшейся двери.
Обнаженная, Линн продолжала сидеть в одиночестве на кухне, ее слезы обильно поливали бумажную скатерть и растекались по ней, как прозрачные чернила на промокательной бумаге.
Так она просидела минут тридцать. Затем вытерла лицо и побрела наверх одеваться. Натянув на себя
