— Пропусти его, Харви.
Блейк сразу узнал голос, и через мгновение появился сам Матиас.
— Проходи, Дэвид, — сказал он, улыбаясь. — Ты выглядишь так, как будто добирался сюда вплавь.
Блейк вошел в переднюю.
— Пойдем в мой рабочий кабинет, — сказал медиум.
В комнате он налил себе бренди и предложил выпить писателю; тот с благодарностью принял бокал и оглядел просторную комнату. Он с удивлением отметил, что окон в комнате не было. Горели только настольная лампа и два светильника с узко направленным светом, стоящие на полу возле шкафчика с напитками. На одной стене висел в рамке оригинальный эскиз Алистера Кроули, изображающий «Вавилонскую блудницу». Блейк внимательно посмотрел на него.
— Ты знаком с Кроули? — спросил он.
— Встречал пару раз, — сказал Матиас.
— Сам великий зверь, не так ли? — пробормотал Блейк, потягивая бренди. — Самоуверенный черный маг.
Матиас не ответил.
Блейк перевел взгляд на фотографию, где Матиас был снят с человеком, показавшимся ему знакомым.
— Антон Ле Ви, — сказал медиум.
— Тоже твой приятель? — спросил Блейк.
Матиас кивнул.
— И тоже черный маг, — заметил писатель.
Медиум сел за стол и обхватил бокал пальцами, согревая темную жидкость.
— Чем могу быть тебе полезен, Дэвид? — спросил он. — Должно быть, у тебя была веская причина, раз ты пришел в такую погоду. — Он сделал большой глоток.
Блейк сел в ближайшее кресло.
— Ты прав, — сказал он. — Ты читал сегодняшние газеты?
— Нет. А что?
Матиас допил бренди и встал. Он прошел мимо писателя, который посмотрел ему вслед.
— Сегодня погиб сын Тони Ландерс, — сказал писатель.
Матиас вновь наполнил свой бокал и повернулся, держа бутылку в руке.
— Он погиб в автомобильной катастрофе, — добавил Блейк.
— Хочешь еще выпить? — спросил Матиас, очевидно, совсем не заинтересованный словами Блейка.
— Ты слышал, что я сказал? — раздраженно спросил писатель. — Сын Тони Ландерс мертв. Ты что, так и будешь молчать?
Матиас спокойно посмотрел на него и пожал плечами.
— Мне очень жаль, — тихо произнес он. — Он был всего лишь маленький мальчик.
— Ты знал, что он умрет, — вяло проговорил Блейк. — Ты сообщил мне об этом на той вечеринке после гадания на картах. Только ты узнал, что он умрет, не из карт, ведь так?
— Карты лишь ориентир, — заметил медиум, отпив из бокала. — Они указывают мне направление, где следует искать истину.
— Не надо, Джонатан, — пробормотал Блейк с досадой. — Ты сейчас разговариваешь не с одним из твоих наивных почитателей.
Они холодно посмотрели друг на друга; в комнате стало совсем тихо, потом заговорил Матиас.
— Я упоминал уже, что астральным телом можно управлять, — сказал он. — Оно может также перемещаться во времени. Я «увидел», что сын Тони Ландерс умрет, потому что не почувствовал его астрального присутствия. — Он отхлебнул бренди. — Астральное тело — это как линия жизни на ладони: сведущий человек может его «видеть».
— Скажи, что ждет меня в будущем, — попросил Блейк, взяв со стола колоду гадальных карт, лежащую возле Матиаса. — Сделай это сейчас.
Он сразу стал тасовать карты.
— Нет, — сказал Матиас.
Блейк разделил карты на десять стопок и разложил на столе так, что образовалась некая фигура.
— Сделай это, Джонатан! — потребовал он.
— Я сказал тебе, я не ярмарочный фокусник, — раздраженно проговорил медиум. Он безразлично взглянул на карты, потом медленно поднял свои сверкающие голубые глаза на Блейка. — Я буду тебе очень благодарен, Дэвид, если ты сейчас уйдешь, — тихо произнес он.
Они посмотрели друг другу в глаза, затем Блейк сделал шаг назад и откинул с лица прядь волос.
— Ты боишься того, что можешь увидеть? — спросил он.
Матиас не ответил. Лицо его не выразило и тени какого-либо чувства. Наконец он вздохнул, и черты лица его смягчились.
— Ты спрашивал меня о моей силе, — сказал он. — Эта сила внутри меня, это сила тьмы.
Блейк посмотрел на него с изумлением.
— Но это не та темнота, которая бывает в тени, когда светит солнце, не та, которую отражает зеркало, — продолжал Матиас. — Эта тьма внутри человека. Если хочешь, это другое "я". Древние называли это тенью, понимая так темную сторону человека, ту, что проявляется в минуты гнева или страха, ту, что вынуждает человека совершать поступки, обычно ему несвойственные. Поступки, противоречащие его природе. Человеческой природе вообще.
— Как это бывает при раздвоении личности? — спросил Блейк.
— Нет, — поправил его Матиас. — При раздвоении личности человек сохраняет в себе какие-то следы добра. Тень — это абсолютное зло.
— Тогда сила твоя и есть зло, — сказал Блейк.
— Кто знает, что такое зло и что такое добро, Дэвид?
Они вновь умолкли; Блейк повернулся и пошел к дверям.
— Я сказал тебе все, что мог, — прибавил Матиас. — Что еще ты хочешь узнать?
— Очень много. — Блейк открыл дверь и вышел.
Медиум остался один. Перед ним на столе по-прежнему лежали карты, разложенные Блейком как кабалистическая фигура. Он заколебался, потом протянул руку к седьмой стопке. Любовь. Он медленно повернул карту.
Тринадцать.
La mort. Смерть.
Матиас задержал пристальный взгляд на изображенном на карте скелете, затем взял верхнюю карту с девятой стопки. Здоровье.
Пятнадцать.
Le Diable. Дьявол.
Он знал, что карты могут сказать гораздо больше. Карта, обозначенная римской цифрой XV, означала также великую тайну. Матиас улыбнулся. Уж очень это подходило для Блейка.
Он перевернул карту на последней стопке, затаив на мгновение дыхание.
Двенадцать.
Le Pendu. Повешенный.
Матиас уронил карту, словно она обожгла его, потом с усилием перевел дыхание и начал рассматривать изображение на карте.
Повешенный.
Катастрофа.
Он вытер рукой лоб, заметив, что немного вспотел. Карта имела и другое толкование.
Святой или грешник?
За окном раздавались громкие раскаты грома, и Матиас некоторое время сидел неподвижно в своем кресле. Наконец он собрал карты, рассортировал их в определенном порядке.
Поднимая карту, изображающую повешенного, он заметил, что рука его дрожит.
