причиняло ему адские муки.
Ему потребуется перестроить свою стратегию. Если ей было невдомек, что именно она ощущает, то не станет осаждать его просьбами овладеть ею, так ведь? Восхитительная фантазия на том и заканчивается. Однако вначале он все же хотел услышать ее исповедь. В отношениях с ней это позволит ему чувствовать себя хозяином положения при условии, что ей не известно, что он раскусил ее маскарад.
—А что эти симптомы, они ужасно неприятные? — задал он осторожный вопрос.
Джорджина насупилась. Неприятные? Они пугали, поскольку ничего подобного в жизни не испытывала. Но неприятные ли?
—Ужасными их не назовешь, — сообщила она.
—Ну, Джордж, я бы больше не стал об этом волноваться. Мне приходилось уже слышать о подобном.
Она удивленно замигала ресницами.
—Приходилось слышать?
—Конечно же. И я знаю, как от этого излечиться.
—Знаете?
—Прекрасно знаю. Так что, дорогой мой, можешь спокойно отправляться в постель и предоставь это дело мне. Я займусь им... лично. Можешь быть в этом уверен.
Он улыбнулся такой нехорошей улыбкой, что у нее возникло ощущение: он подшучивает над ней. Возможно, так ей и не поверил.
21
—Ты спишь, Джордж?
Ей бы следовало давно спать. Уже больше часа прошло, как она легла. Но все еще не могла уснуть. И сегодня вечером не могла считать причиной этого обнаженный вид капитана, ибо с того момента, как забралась в свой гамак, глаза ее были закрыты. Нет, в этот вечер ей не давало заснуть чистейшее любопытство: она мучалась вопросом. Действительно ли капитан знал причину ее нездоровья и имелось ли средство от него? Должно быть, это какое-то отвратительное варево с ужасным вкусом. Если это и не так, он наверняка сделает, чтобы оно стало отталкивающим на вкус.
—Джордж?
Она подумала, не притвориться ли спящей, чтобы избавить себя от новых хлопот. Если он хотел, чтобы она принесла ему что-то с камбуза, то это путешествие окончательно ее измотает.
—Да?
—Я не могу заснуть.
Она раскрыла веки, уже и так это поняв.
—Могу вам что-нибудь подать?
—Нет, мне нужно как-то успокоиться. Вот если бы ты почитал мне немного. Это наверняка поможет. Ты лампу не зажжешь?
Как будто у нее был выбор, подумала она, вываливаясь из гамака. Он ее предупреждал, что может попросить об этом. Впрочем, сегодня особой роли это не играло, так как она тоже бодрствовала. Почему не шел сон к ней, она знала, но вот отчего не спалось ему, она понять не могла.
Зажгла фонарь, висящий у ее постели, и пошла с ним к книжным полкам.
—Вы хотите послушать что-то конкретное, капитан?
—Там стоит тонкий томик, на нижней полке в правом углу. Это должно помочь. И подтащи кресло. Мне нужно слышать тихий убаюкивающий голос, а не крик, доносящийся с другого конца комнаты.
Она помедлила, но лишь одну секунду. Ей в высшей степени была неприятна перспектива оказаться подле постели, в которой он лежал. Однако она напомнила себе, что он вполне благопристойно укрыт, да и смотреть на него ей не обязательно. Ему лишь хотелось, чтобы она почитала вслух, возможно, книга будет достаточно скучной, чтобы и ее стало клонить ко сну.
Она сделала так, как он сказал, подвинув кресло к изголовью его кровати и поставив фонарь позади себя на обеденный стол.
—Мне кажется, там есть закладка, — проговорил он, когда она устроилась в кресле. — Можешь начинать оттуда.
Она нашла нужную страницу, откашлялась и стала читать. «Не было ни малейших сомнений, что никогда прежде мне не доводилось видеть таких больших, круглых и полных. Я был готов впиться в них зубами». Господи, что за пряное чтиво. Через минуту их обоих оно вгонит в сон. «Я ущипнул за одну и услышал, как она задохнулась от удовольствия. Другая соблазнительно ждала своей очереди, и мои губы были готовы уделить и ей внимание. О, небеса! О, сладкое блаженство — вкус этих сочных... грудей...».
Джорджина захлопнула книгу, от ужаса у нее перехватило дыхание.
—Эта... это...
—Да, я знаю. Это, милый мальчик, именуется эротикой. И не убеждай меня, что прежде тебе не доводилось читать этой макулатуры. Все мальчики твоего возраста читают такое, естественно, знающие грамоту.
Ей было очевидно, что она должна принадлежать к числу таких мальчиков, но она была слишком выбита из колеи, чтобы об этом заботиться.
—Ну, а я — нет.
—Мы опять ведем себя по-девчачьи, Джордж? Давай-ка продолжай читать. Для тебя это по меньшей мере будет познавательно.
Вот в таких ситуациях ей был особенно ненавистен ее маскарад. Джорджине хотелось наговорить ему резкостей о развращении малолетних мальчиков, заставить его уши гореть от стыда, однако Джорджи такое развращение должно было бы прийтись по вкусу.
—Вам действительно нравится эта... макулатура — так вы ее, кажется, назвали?
—Господи, нет, конечно. Если бы я это любил, то оно ведь не нагоняло бы на меня сон, не правда ли?
Его возмущенный тон несколько поубавил неловкость, которую она испытывала. Но даже угроза пытки не смогла бы заставить ее вновь раскрыть эту отвратительную книжонку — по меньшей мере, не тогда, когда он рядом.
—Если вы не против, капитан, я бы поискал какую-нибудь другую книгу, способную нагнать на вас скуку и сон, что-нибудь менее... менее...
—Ведешь себя не только как девчонка, но еще и как ханжа, а? — Со стороны кровати послышался протяжный вздох. — Вижу, что мне не удастся за несколько недель сделать из тебя мужчину. Ну, ничего, Джордж. Спать мне не дает адская головная боль, однако твои пальцы смогут с ней совладать. Давай-ка помассируй мне виски, и ты и не заметишь, как я усну.
Делать массаж — это ведь означает еще к нему приблизиться? Она не сдвинулась с места.
—Я понятия не имею, как...
—Конечно, не имеешь — пока я тебе не покажу. Так что давай свои руки.
Она подавила готовый вырваться стон.
—Капитан...
—Проклятие, Джордж! — резко оборвал он. — Не пререкайся с человеком, мучающимся от боли. Или ты хочешь, чтобы я всю ночь страдал? — Когда она опять не сдвинулась, он заговорил потише, но тон его все же оставался резким: — Если тебя продолжает заботить твоя хвороба, то, парень, тебе полегчает, если ты на какое-то время выбросишь из головы мысль о ней. Однако так это или не так, в данный момент мой недуг требует более незамедлительного лечения, нежели твой.
Он, естественно, был прав. Фигура капитана была куда значительнее, чем какой-то юнга. Ставить себя выше него мог бы испорченный, бездумный мальчишка.
Она медленно и робко пересела на постель возле него.
Выбрось это из головы, как он тебе сказал. И ни за что не смотри на него, что бы ты ни делала.
