Беаты Узе, Гюнтер помнил с более ранних времен.
Попрощавшись ранним утром с Марион, Моника задумалась о том, каким может быть ее участие во всей этой истории. Вместе с Ричи она пила кофе в офисе, попутно обсуждая некоторые деловые вопросы. Когда он ушел к себе в кабинет, Моника спросила себя, почему не поговорила с Ричи о Дирке. Наверное, для этого нет никаких оснований; точнее, подсознательно она опасалась навредить своим вмешательством. Линда едва ли обречена на встречу с Эросом Рамазотти в парфюмерной лавочке. Он не пойдет покупать туда туалетную воду или лосьон после бритья. Так что ее Эросом Рамазотти стал Гюнтер Шмидт. До чего глупая история! Неужели такие вещи повторяются в жизни? Или Клаус настолько пленил Понтера своим поступком, что тот решил во что бы то ни стало последовать его примеру? Трудно было ожидать подобного от Гюнтера. Хамство – свойство менталитета Гюнтера. Но уж если он хотел изменить свой имидж, мог бы завести себе зубочистку, добытую у племени зулусов. Почему никто не сказал ему, как смешно это выглядит со стороны? Или другие считают это не смешным, а мужским поступком? Мощно? Достойно зависти? Моника не знала этого. Скорее всего, никто не разгадает, что движет ими. Но Линда? Это словно встряхнуло Монику, и она пошла в кабинет Ричи. Он поднял глаза от компьютера.
– Мы о чем-то забыли?
– У меня не идет из головы твой друг Дирк. Что с ним сейчас?
– Я тоже с удовольствием узнал бы это. Не могу его застать. Он будто растворился в воздухе!
– Новая любовь? Ричи усмехнулся:
– Думаю, он все еще пытается разгадать загадку старой.
– А что делает Линда? – допытывалась Моника.
– Об этом лучше спроси у Ирэн. Они не рассказывают мне своих секретов, к сожалению!
Моника бросила на сына насмешливый взгляд, потрепала его за волосы и вышла из кабинета.
Начиная разговор, Анна Кель глубоко вздохнула. Она понимала, что отказать такой женщине, как Марион Шмидт, будет нелегко. Анна подозревала, что муж Марион постарается поставить в этой трудной партии ей шах и мат в несколько ходов. И если бы Анна не опасалась, что эта дуэль нанесет ей лично ущерб, она с удовольствием сыграла бы эту партию до конца. Чтобы бороться с Гюнтером Шмидтом, недостаточно только прекрасного знания своего дела. Здесь необходимо проявлять хитрость и предусмотрительность, чтобы предвидеть все его ходы и уловки.
– Кель, – представилась она. – Добрый день, госпожа Шмидт.
Марион кратко рассказала о том, что Анна уже знала, и напряженно ждала ответа.
– Документов нет, счета обнулены, – вслух рассуждала Анна. – Да, это классический ход. Наверняка он и свои фирмы уже пристроил?
На другом конце линии молчали.
– Госпожа Шмидт?
– Я не знаю этого. – В голосе Марион звучит отчаяние.
– Вы понимаете, что это означает, если…
– Значит, он заранее подготовил разрыв!
На такой случай у Анны нет рецепта. Оставалось только констатировать полный финансовый крах. Но Марион осознала этот факт только что и совершенно внезапно. И это уязвило ее больнее всего. Ей показалось, что она вот-вот потеряет самообладание и расплачется.
Анна догадалась об этом.
– Как же он обосновал свой разрыв с вами? Каждое слово запечатлелось в памяти Марион, и она привела свой диалог с Гюнтером почти дословно.
– «Не будь так великодушен», – сказала я ему в ответ на предложение оставить мне автомобиль, – закончила Марион. – Конечно, это был сарказм.
– А он?
– Он понял это правильно и ответил: «Это мой стиль!»
«Да, это действительно твой стиль, коррумпированный филистер», – подумала Анна, но заговорила о другом:
– Не могу обещать, что мы обыграем его. Он имеет очень большое влияние в Рёмерсфельде. И у него большие связи.
– Да знаю я все это, – отозвалась Марион. Разумеется, «всем этим» она прежде весьма гордилась. Теперь «все это» направлено против нее. А тридцать пять лет назад Гюнтер произносил высокопарные слова о том, что будет оберегать и защищать ее до последних дней жизни. Это было в их первую брачную ночь. Теперь ему оставалось защитить Марион от себя самого. Как порой непредсказуема жизнь! – Я прекрасно понимаю, как рискованно то, что затеяла, – добавила она и подумала: «Но у меня нет выбора».
Голос Анны выразил решимость:
– Я тоже. Если он победит, мы с вами станем отбросами общества. Полагаю, вы отдаете себе в этом отчет. У нас один шанс из ста при условии, что мы будем работать сообща и энергично.
– Я готова делать все, что нужно! Можете на меня положиться, фрау Кель. И спасибо вам…
Манфред, едва проснувшись, позвонил в офис и сообщил, что попал вчера в аварию, после чего снова улегся в постель. Еще немного, и он может считать себя покойником, что в сложившейся ситуации едва ли не лучший выход. Машины нет, денег нет, только один обман и мысли о смерти. Манфред заворочался. Он же почти сделал то, что хотел, с этой обманщицей. Как такое случилось? Вообще во всем виновата Марион Шмидт. Это она сделала его банкротом, а теперь сидит на своих денежках и смеется над его крахом. А он должен придумывать, как спасти свою шкуру. Манфред поднялся и принял две таблетки снотворного. Если в Рёмерсфельде хоть кто-то узнает, что он купил бросовый участок земли за 180 000 марок, над ним будет
