Подали клецки, Ричи заказал еще два пива. Дирк отправил в рот полную вилку кушанья, но сыр расплылся и тянулся в рот со дна тарелки.
– Это прикольно! – заметил Ричи.
– Попробуй сделать это лучше, герой! – Дирк отложил вилку.
Ричи попытался управиться с блюдом как со спагетти, но у него тоже ничего не получилось, так что тянущиеся сырные полоски пришлось обрывать руками.
– Сдаюсь.
Дирк, ухмыляясь, продолжал трапезу. Внезапно он поднял взгляд.
– Повторим еще раз наш план? Я хотел бы до конца недели разделаться с этим.
– Ты способен думать о чем-то другом?
– Только в виде исключения!
– Ты законченный дурак!
Марион надеялась, что Гюнтер хоть сегодня придет ночевать домой. Но очень быстро она заметила, что его маленький чемоданчик исчез, а вместе с ним и несессер. Пропала последняя надежда, что все было невинной шуткой. Придется отказаться и от нее. Он не придет сегодня, в ночь перед ее днем рождения; похоже, не придет и завтра. Надо оценивать положение вещей трезво, не поддаваться эмоциям. «Ты – дочь военного, – сказала себе Марион, вышла в сад и села на теплую, нагретую дневным солнцем каменную ступеньку дома. – Завтра рано утром у меня должен быть стратегический план на уровне генерального штаба. Ради этого надо выбросить из головы все отвлекающие мысли». Она посмотрела на небо. Медленно темнело, над городом нависли грозные дождевые облака, поглотившие последние солнечные лучи. Подул легкий ветерок, предвестник бури, но на улице было все еще тепло и приятно. Марион сняла туфли и поставила босые ноги на ступеньку. Тепло камня успокоило ее. Рассматривая свои ноги, Марион снова вспомнила про зеркало в исповедальне из далекого детства. У нее было так мало возможностей заняться собой. Заметить, как меняется с возрастом. И вот ей пятьдесят пять, а она не может сказать, как выглядит и как чувствует себя. Марион удивленно рассматривает пальцы на ногах. Ноги столько носили ее по жизни, а она ни разу толком не посмотрела на них.
Упали первые тяжелые капли дождя. Это будет теплый дождь. Марион подставила каплям лицо. Она не встала со ступенек, напротив, поудобнее прислонилась спиной к верхней и так, полулежа, приняла на себя удар стихии. Вокруг нес ветер раскачивал деревья, ветки трещали и ломались, небо, словно прорвало. Над горизонтом сверкали молнии, гроза приближалась. Марион знала, что не защищена от удара молнии, но это не пугало ее. Наоборот. Непогода, ураганный ветер и дождь – все это давало Марион ощущение, что она заново рождается на свет и впервые в жизни живет правильно. Свой пятидесятипятилетний рубеж она перешагнет со своей мудростью. Пожалуй, есть на свете вещи поважнее, чем играть роль примерной жены. Рассмеявшись, Марион высоко вскинула руки.
У нее только одна жизнь. И принадлежит эта жизнь ей одной.
Около девяти часов утра в дверь позвонили. Открыв, Марион увидела перед собой огромный букет цветов.
– Я должна вручить это госпоже Шмидт, – сказала молодая женщина, которую почти не видно за букетом, и протянула Марион цветы.
– Спасибо, это очень мило. – Изумленная Марион забыла дать девушке чаевые. Неся букет в дом, Марион посмотрела, из каких он состоит цветов. Гвоздики! Гюнтер прислал на ее пятидесятипятилетие букет гвоздик. Она развернула карточку. Действительно, он поздравляет ее через «Флероп» (европейская организация по доставке цветов) с днем рождения и посылает ей в подарок пятьдесят пять кладбищенских цветов. Это уже слишком! Марион с удовольствием бросила бы букет в компостную яму, но с сегодняшней ночи не принимает близко к сердцу ни поступки, ни слова Гюнтера. Цветы, в конце концов, не предназначены для украшения компостных ям. Марион поставила их в большую вазу и отнесла в гостиную. Наверное, она засушит их после дня рождения. Это будет лучшей благодарностью, потому что в один прекрасный день веничек из этих гвоздик она положит на могильный холмик над гробом Гюнтера.
Вечером в Рёмерсфельде собрались две небольшие группы людей. Одна из них направляется в здание местного совета. Вторая – в Кирхвейлер. Ульрике Гоерхард заехала за Марион.
– Что я вижу! – воскликнула Марион, разглядывая новое авто Ульрике. – Я и предположить не могла, что ты решишься поменять свой маленький автомобильчик на «комби»!
– Но зато у нас теперь больше места для покупок… – Ульрике открыла Марион дверцу машины.
– Я с трудом представляю себе все это, потому что никогда не принимала участия в таких мероприятиях, – сказала Марион. – Я боюсь показаться нелепой!
– Ха, это просто потеха, ничего больше. И чтобы ты сразу знала, наша бридж-компания дарит тебе ко дню рождения полный набор. Можешь выбрать для себя все самое изысканное.
– Да есть ли там хоть что-то моего размера?
– А как ты думаешь? – Ульрике села за руль. – Нижнее белье смотрится красиво только на тех местах, для которых оно предназначено!
Марион рассмеялась.
– Очаровательно, очаровательно. Посмотрим-посмотрим!
Манфред Бушельмейер в растрепанных чувствах встретился со своими коллегами по партийной организации и договорился, где по завершении мероприятия они выпьют пива. Наконец все расселись. Манфред, взяв в руки листок с повесткой дня, прочел последовательно все пункты. Сначала общие вопросы, потом краткую информацию о последнем закрытом заседании президиума, следом за этим пункт три – строительство клуба, пункт четыре – закупка пожарных машин с выдвижными лестницами. Манфред посмотрел на обер-бургомистра. Иоахим Веттерштейн, кажется, в хорошем настроении.
Манфред стал читать дальше: пятый пункт – строительство общественного туалета на Кирхвейлерштрассс, пункт шесть – проверка финансирования детских садов. Затем час отвечают на вопросы. Н– да, сегодня заседание затянется, подумал Манфред и снова посмотрел на Веттерштейна, который уже пять минут медлил с началом. Когда Манфред еще раз просмотрел вопросы, связанные со строительством, у него перехватило дыхание. Не поверив своим глазам, он прочел снова: ходатайство о
