надеяться, он остынет и оставит их в покое.
Тесс налила себе кофе без сливок, выпила и вернулась в свой кабинет.
Включив лэп-топ, она дотянулась до телефона и довольно быстро выяснила, что Клив Эдмондсон находится в Нью-Йоркском пресвитерианском госпитале на Восточной Шестьдесят восьмой улице. Дозвонившись до госпиталя, она узнала, что состояние больного удовлетворительное, но ему придется провести в больнице еще несколько дней.
Бедняга Клив. Она записала время посещений.
Открыв каталог злосчастной выставки, она пролистала страницы и нашла описание устройства, захваченного четвертым всадником.
Оно называлось «многодисковый механический шифратор».
В описании говорилось, что это устройство для шифрования датируется шестнадцатым веком. Старинное и, наверное, небезынтересное, но едва ли оно попадает под определение «сокровище Ватикана».
Компьютер за это время прокрутил заставки, и она, открыв рабочую базу данных, ввела запросы на «криптографию» и «шифры». Ссылки вывели ее в основном на технические статьи, рассматривавшие современную криптографию в связи с компьютерными кодами и электронными средствами связи. Прокручивая заголовки, она наконец вышла на ссылки, касавшиеся истории криптографии.
Пролистывая сайты, обнаружила страницу с изображениями шифровальных устройств. Первый рисунок изображал витстоунский шифратор девятнадцатого века. Он представлял собой два концентрических круга: на внешнем двадцать шесть букв латинского алфавита плюс пробел, на внутреннем — только алфавит. Две стрелки, как на часах, использовались, чтобы заменять буквы внешнего круга в шифруемом письме на буквы внутреннего. Получатель письма должен был располагать аналогичным устройством и знать положение стрелок. Через несколько лет, когда витстоунский шифратор уже широко применялся, французы изобрели роторное устройство: двадцать дисков с буквами на внешней окружности, вращавшихся на общей оси. Это усовершенствование затрудняло расшифровку кода. Просматривая рисунки, Тесс зацепилась взглядом за один, смутно напоминавший то, что она видела в музее. Она нашла пояснение и остолбенела.
Устройство называлось «конвертер» — один из первых роторных шифраторов — и применялось армией США в сороковых годах.
На миг ей почудилось, что сердце остановилось. Тесс тупо уставилась на страницу.
1940-е — это «из первых»?
Недоумевая, она прочла статью от доски до доски. Роторный шифратор оказался изобретением исключительно двадцатого века. Откинувшись назад, Тесс потерла лоб, прокрутила текст обратно к иллюстрациям и перечитала описание. Не совсем такой же, но чертовски похож. И намного сложнее, чем шифратор с двумя дисками.
Если правительство Соединенных Штатов считало свое изобретение передовым, неудивительно, что Ватикан с гордостью демонстрирует собственный аппарат: устройство, опередившее военных конструкторов чуть ли не на шестьсот лет.
Но что-то все-таки беспокоило Тесс.
Почему из всех возможных блистательных трофеев четвертый всадник выбрал именно эту добычу? Почему? Конечно, коллекционеры мечтают о самых невероятных диковинках, но это уж чересчур. Она задумалась, не мог ли он ошибиться в спешке. И отбросила эту мысль: всадник действовал целеустремленно.
Больше того, он взял только шифратор. Единственное, что ему было нужно.
Она вспомнила Амелию Гейнс. Та словно сошла с рекламы шампуня — ни за что не поверишь, что эта красотка — агент ФБР. Им, конечно, нужны факты, а не догадки, но все-таки Тесс, поразмыслив минуту, вернулась в спальню, нашла сумочку, которая была при ней накануне, и откопала в ней полученную от Гейнс карточку.
Положив ее на стол, она снова вызвала в памяти мгновенье, когда четвертый всадник схватил шифратор. Он поднял его и прошептал что-то…
Как будто… молился.
Что же он тогда сказал? В Метрополитен Тесс некогда было задумываться, зато теперь она не могла избавиться от этой мысли. Она сосредоточилась, оживляя в памяти сжимающего шифратор рыцаря. Вот он шепчет… Что же? Вспоминай, черт возьми, вспоминай!
Она уже сказала Амелии Гейнс, что почти уверена — первое слово было «веритас»… Но что дальше? «Веритас»… Что «веритас»?
«Веритас вос…» — звучит как будто знакомо. Она силилась вызвать в памяти последнее слово — безуспешно. Конец фразы заглушила стрельба.
Тесс решила начать с того, что помнит. Вернувшись к компьютеру, выбрала самую мощную программу поиска, ввела «Veritas vos» и получила больше 22 000 ссылок. Просматривать их не пришлось. Хватило первой.
Вот оно, прямо перед ней.
«Veritas vos liberabit».
«Истина сделает вас свободными».
Она перечитала слова. Истина сделает вас свободными.
Все ее труды на детективном поприще привели к самой известной и затасканной цитате.
ГЛАВА 9
Гас Уолдрон вышел из метро на Западной Двадцать третьей улице и направился к югу.
Он терпеть не мог эту часть города. Он не был фанатиком высшего общества. Отнюдь. В привычной обстановке его рост — под крышу небольшого домика — обеспечивал ему безопасность. Здесь же рост делал его слишком заметным в толпе прохожих в костюмчиках от лучших портных, с прическами по двести долларов.
Ссутулившись, он сумел скрыть пару дюймов роста. И все равно выделялся и ростом, и своим широким черным плащом. Но тут никуда не денешься: плащ нужен, чтобы спрятать то, что он несет под мышкой.
Он свернул на запад по Двадцать второй улице. Цель его прогулки располагалась за квартал от ресторана «Эмпайр дайнер», среди ряда художественных галерей. Проходя, он заметил, что в большинстве витрин выставлены всего одна-две картины. Причем некоторые даже без рам, и цены не проставлены!
«Откуда мне, на хрен, знать, сколько она стоит, если даже долбаных цен не видно?»
До цели остался один дом. Непосвященный принял бы заведение Люсьена Боссара за шикарную антикварную лавочку. Но за шикарным фасадом крылось кое-что еще. Подделки и изделия сомнительного происхождения оскверняли своим соседством несколько подлинных шедевров. Хотя никто из владельцев соседних галерей ничего не подозревал: стиль, манеры и французский выговор Люсьена были безупречны.
Настороженно отмечая всякое подозрительное движение, Гас прошагал мимо галереи, отсчитал еще двадцать пять шагов и оглянулся. Сделал вид, что собирается перейти улицу, не заметил ничего необычного и повернул обратно, мгновенно оказавшись внутри галереи. Для человека такого роста и веса он двигался с удивительным проворством. А то как же? Тридцать боев, и ни одного нокаута. Кроме тех, когда был уговор.
Оказавшись в галерее, он опустил руку в карман, нащупав рукоять «беретты 92FS». Не самая любимая модель, но из автоматического «кольта» сорок пятого калибра ему пару раз случилось промахнуться, а таскать «кобру» после того вечерка и вовсе не умно. Он быстро огляделся. Никаких туристов, да и ни единого клиента. Хозяин один.
Гас вообще мало кого любил, а Люсьен Боссар уж точно не принадлежал к редким исключениям. Льстивый слизняк. Узкая мордочка, такие же плечики, да еще длинные волосы, связанные в конский хвост.
