и ее семейства. Первые поцелуи с очаровательной соседкой его никак не насторожили. Ему было просто приятно ощущать излучаемое этой женщиной волнующее тепло.
Но до физической близости дело пока не доходило. В какой-то степени потому, что Кэтти была воспитана в строгих правилах и не представляла себе, как можно спать с мужчиной, не будучи его женой. И даже когда Майкл официально сделал ей предложение, а она его приняла, оба согласились повременить с «интимом» до медового месяца…
Боже, как я мог так забыться! — сокрушался Майкл.
Переворачивая на сковородке омлет, он вспоминал, как Лора выглядела утром. Раскрасневшаяся, еще не остывшая от любовных утех… Конечно, ему не следовало делать этого. Но сдержаться Майкл не смог. Бессильными оказались все моральные принципы.
Лора пробудила в нем непонятные и доселе абсолютно незнакомые чувства. Какая-то неведомая сила заставляла его целовать и сжимать в объятиях эту женщину. Сливаться с ее телом. Он просто не мог поступить иначе.
Теперь Майкл неожиданно понял, что не только воспитание Кэтти и его собственное благородство удерживали обоих от искушения лечь в постель. Мешало отсутствие между ними… любви. А что же тогда их связывало? Привязанность? Да. Уважение? Несомненно! Взаимная симпатия? Бесспорно! Но ничего похожего на его страсть к Лоре в душе Майкла не было. Только одну Лору он хотел держать в объятиях, чувствовать рядом с собой в постели и… в жизни!
Он посмотрел на сковороду. Собрав воедино все необходимые продукты и специи, он приготовил превосходное блюдо. Но ведь это — всего лишь омлет!
А в жизни…
10
Майкл поставил на стол большое деревянное блюдо с омлетом, вынул из холодильника салат, а из тостера — несколько ломтиков поджаренного хлеба. Его движения были такими быстрыми и уверенными, как будто он уже проделывал это не одну тысячу раз. Впрочем, возможно, так оно и было. Судя по оборудованной по самым современным требованиям кухне, мистер О'Брайан частенько готовил еду не только для себя, но и для гостей. А скорее всего — для гостьи. Для женщины, которая предпочитала наблюдать не за приготовлением еды, а за пластичными движениями этого прекрасного мужского тела. Точно так, как это делала сейчас она сама.
Посмотрев на стоявшую перед ней тарелку с омлетом и салатом, Лора почувствовала, что аппетит пропал. Его сменило желание совершенно другого рода. Лора попыталась обуздать его и сосредоточиться на еде. Проглотив первый кусок, почувствовала, что это ей удается без особого труда. Омлет оказался очень вкусным. Так же, как и жареный кукурузный хлеб с намазанным на него маслом, приправленным острыми специями. Жгучий перец заставил Лору выпить подряд три стакана холодной воды. Майклу же оказалось достаточно одного бокала пива.
— Чертовски хорошо! — пробормотала Лора.
— Старый семейный рецепт, — пояснил Майкл.
Тем не менее он был польщен реакцией гостьи на его кулинарное искусство.
— Видишь ли, Мигуэль, я пришла к выводу, что с переездом в Калифорнию мне пришлось лишиться не только многих друзей, но и ставшей привычной еды. Именно ее-то мне больше всего и не хватает! В Вашингтоне есть несколько китайских ресторанов, о которых я частенько вспоминаю. А еще никак не могу забыть напитки, которые так хорошо умеют готовить в Эквадоре. Помнишь сок из тех зеленых фруктов, которые прямо в твоем присутствии выжимают и подают со льдом.
— Помню. Это называется наранджилла. Признаться, мне его тоже не хватает. А мама еще готовит посоле — жареный хлеб с тушеной бараниной. Еще она делает потрясающие маисовые лепешки… и многое другое. Сейчас просто не могу всего вспомнить.
Лора, почти не дыша, слушала рассказы Майкла о его матери. Но вдруг в его зеленых глазах мелькнула какая-то тень, он встал, резко отодвинув стул. Сейчас самое время все сказать, решил Майкл. И узнать, есть ли у него то, ради чего стоило бы жить дальше.
— Со стола можно будет убрать и позже, — заявил он. — А сейчас я сварю кофе, и мы выпьем его в гостиной.
Они перешли в гостиную и сели на софу перед камином. Атмосфера явно сгущалась, и Лора пыталась разрядить ее «уморительной» историей. Майкл, расположившись на другом конце софы, сделал вид, что внимательно слушает. На самом же деле он ждал удобного момента, чтобы перебить ее и рассказать нечто совсем другое.
Но Лора говорила быстро, почти без пауз. Прошло немало времени, прежде чем она замолчала, и Майкл скорее угадал, чем понял, что «уморительная» история рассказана до конца. Тогда он неестественно громко рассмеялся и игриво дернул Лору за упавший на лоб локон. Он хотел только чуть поддразнить ее. Но, почувствовав в руках шелковистую прядь, придвинулся ближе и провел ладонью по голове Лоры. Она перехватила руку Майкла и со сдавленным стоном прижала его пальцы к губам. Не думая о возможных последствиях поступка, достойного разве что семнадцатилетнего юнца, Майкл резким движением подхватил Лору на руки и понес к себе в спальню. При этом почти бежал, боясь, что не сдержится и овладеет ею прямо на полу. Со своей драгоценной ношей он пролетел мимо кухни, гостевых комнат и остановился лишь у нижней ступеньки лестницы, ведущей на второй этаж, когда услышал протестующий шепот Лоры:
— Мигуэль! Ты с ума сошел! Не смей меня туда нести! Слышишь?
Нет, она была отнюдь не против того, чтобы этот новоявленный Тарзан затащил ее на верхний этаж и даже на чердак. Дело было в другом.
Панические нотки в голосе женщины заставили Майкла замереть на месте. Он вдруг понял: она боится разбудить дочь! Как он мог забыть про спавшую внизу, почти у самой лестницы, Маи?! Но было кое- что и того хуже: он чуть было еще раз не обманул Лору! Осторожно опустив ее на пол, Майкл прислонился к перилам лестницы и закрыла глаза. Этот бег к черте, за которой кончалось понятие о морали, надо было сейчас же остановить…
— Лора, пожалуйста извини меня! Я веду себя, как пещерный человек! — Он поднял голову и, смущенно посмотрев на нее, тихо добавил: — Прошу тебя, вернемся в гостиную. Есть нечто такое, о чем я хочу рассказать тебе с самого утра, но чего никак не могу сделать. Это не терпит дальнейших отлагательств. Только обещай выслушать все до конца, прежде чем принять какое-либо решение.
Не дожидаясь ответа, Майкл направился в гостиную, оставив в одиночестве удивленную и испуганную Лору. Она еще никогда не видела у Мигуэля таких глаз. Из изумрудных они сделались темными и мрачными, как море перед штормом. А голос стал сухим и скрипучим. Что он сейчас сказал? Попросил выслушать его до конца, прежде чем принять решение? И что она должна выслушать? Послушно следуя за Майклом, Лора продолжала лихорадочно думать. И вдруг тлевший в глубине души уголек надежды вспыхнул ярким пламенем. Он любит ее и сейчас сделает предложение!
Увидев Майкла, стоящего около камина и нервно потирающего шею с тыльной стороны, Лора была готова выпалить, что ее не нужно уговаривать. Она готова хоть сию минуту выйти за него замуж. Но когда он повернулся и посмотрел на нее, Лора прочла в его глазах не любовь и страсть, а смешанное чувство вины и боли.
Утонув в подушках все той же софы, которую они столь стремительно покинули всего несколько минут назад, она с тревогой наблюдала за тем, как Майкл, отойдя от камина, начал шагать по комнате из угла в угол, подобно посаженной в клетку пантере. Так продолжалось две или три минуты. Наконец он остановился прямо перед ней и, не зная, как начать тяжелый разговор, посмотрел Лоре прямо в глаза. Она не отвела их. И Майкл прочел в этом взгляде призыв быть решительнее. Он глубоко вздохнул и сел рядом.
— Ты уже видела картины и снимки, развешанные у меня по всем стенам? — неожиданно для самого себя спросил Майкл. — Там есть фотографии девушек в национальных костюмах племени пуэбло, живущем в Таосе. — Лора молча кивнула, обескураженная подобным началом. — Это мои сестры. Вернее, сестры по материнской линии.
