удалось добиться от нее внятных объяснений, несколько примирило девушку с вынужденным заточением. Да и удовлетворения доставляло куда больше, чем бесплодные попытки оправдаться, а он просто глупец, раз не понимает этого. Правда, этого недостаточно, чтобы оказаться на свободе. Нет, она не боялась за свою жизнь. Балфур не из тех, кто способен повесить человека на основании одних только подозрений. Именно так он в свое время поступил с Гризель – ждал до тех пор, пока не появились бесспорные свидетельства ее измены, а так как Мэлди невиновна – и Балфур не сможет доказать обратное – она чувствовала себя в безопасности.
Единственное, что ей под силу предпринять – и это вполне могло увенчаться успехом, – освободить Эрика, доказав всем, что она никогда не выступала на стороне Битона. Таким образом этот вопрос был бы закрыт раз и навсегда. И тут девушка поняла, что как раз в тот момент, когда она докажет свою невиновность, откроется ее тайна, которая, по глубокому убеждению Мэлди, заставит Балфура бежать от нее без оглядки, но это уже не имело значения. Мэлди никак не могла помешать ему возненавидеть ее лишь за то, что ее отцом был его злейший враг, Уильям Битон, но она не собиралась сидеть сложа руки, позволяя считать ее убийцей, способной предать лучших друзей.
Мэлди внезапно рассмеялась. Ее смех вызвал легкий шорох за дверью, и девушка подумала, что стражник наверняка с недоумением прислушивается к доносившимся из-за двери звукам, задаваясь вопросом, не сошла ли его пленница с ума. А ведь вполне могла бы и сойти. Ее возлюбленный, мужчина, которого она так безрассудно полюбила, считал ее подлой тварью, помогающей заклятому врагу и готовой без малейшего колебания предать человека, отправив тем самым на лютую смерть. И все же Мэлди осознавала, что в чем-то понимет Балфура. Если это не безумие, то что? И вероятно, лучшее тому подтверждение – принятое Мэлди решение сбежать, спешно добраться до Дублинна и спасти Эрика. Эта шальная мысль снова вызвала у девушки приступ нервного смеха.
Итак, она в неприступной сторожевой башне Донкойла и заперта в спальне, дверь в которую надежно охраняют. Единственное место, куда девушке дозволялось наведываться, – комната Найджела. Если удастся сбежать, то ее отсутствие быстро обнаружат, и у нее на хвосте повиснет и будет следовать за ней повсюду по крайней мере половина клана Мюрреев. В Дублинне же ей придется быть предельно осторожной, поскольку теперь там наверняка опасаются каждого чужака. Так как она намеревалась проделать все в одиночку, ей придется самой разузнать, где Битон держит Эрика и затем освободить его. Наконец, ей нужно будет благополучно вернуться вместе с юношей из Дублинна в Донкойл.
– Что может быть проще? – хмыкнув, пробормотала она, составила кружку на пол и растянулась на кровати.
Выполнить все это почти нереально, и ей не стоило даже думать о чем-то подобном, однако именно этим она и занималась. Это единственный имевшийся у нее план, и его следовало хорошенько обмозговать. Сосредоточиться на предстоящем безумном приключении было намного предпочтительнее, чем бездумно сидеть в спальне один на один с душевной болью.
Глава 12
– Что ты еще задумала, Мэлди Киркэлди? – требовательно спросил Найджел, осторожно опуская свое ноющее тело на постель.
Девушка отвела взгляд от крохотного оконца и, обернувшись, посмотрела на Найджела. За последние три дня он был единственным, с кем она общалась, не считая молчаливого вооруженного стража, сопровождавшего ее в комнату Найджела по замковой галерее. Ни Мэлди, ни Найджел так ни разу и не обмолвились о выдвинутых против нее обвинениях, впрочем, тему ее вынужденного заточения они так же дружно оставили без внимания. Все их совместные усилия были направлены на то, чтобы вернуть Найджелу способность свободно передвигаться, в чем, следует отметить, он немало преуспел. Мэлди даже начала думать, что, кроме этого, Найджела больше ничего не интересовало. Правда, все эти дни она замечала на себе его пристальный взгляд.
– Почему ты думаешь, что я что-то замышляю? – спросила она, приблизившись к кровати, чтобы налить ему кружку сидра.
– Может, из-за того, что мой глупый братец держит тебя взаперти?
– Я-то полагала, что мы решили не придавать значения этому маленькому недоразумению.
– Вовсе нет. Я просто счел, что ты была не расположена говорить об этом, когда пришла ко мне в первый раз после того, как Балфур совершил этот безумный поступок. Ладно, возможно, ты и не желаешь обсуждать это, но лично я не могу так вот запросто пренебречь нанесенным тебе оскорблением.
Мэлди улыбнулась, заметив, как сильно его негодование. Конечно, было бы неплохо иметь хоть кого- то, кто бы доверял ей, но девушка понимала, что чувства Найджела в первую очередь вызваны тем, что он обязан ей жизнью. Возможно, пребывая в праведном гневе за нанесенную ей обиду, он даже почувствовал бы себя обязанным помочь ей сбежать, попроси она его об этом. Но просить Мэлди не собиралась. Это только ее проблема, и она решит ее сама.
– Знаешь, Найджел, мне просто интересно, сколько пройдет времени прежде, чем Балфур осознает свою ошибку.
– Ты говоришь об этом так легко. Разве не понимаешь, какое страшное оскорбление он нанес тебе?
– Почему же, прекрасно понимаю. Порой мне очень тяжело не обращать на это внимания. Но как бы то ни было, у меня вовсе нет желания посадить его за это на кол. – После этих слов Найджел рассмеялся, а девушка грустно усмехнулась в ответ и продолжила: – К тому же у него практически не было выбора.
– Выбор есть всегда.
Мэлди пожала плечами:
– Может и так, но иногда выбор в пользу любого из возможных решений сулит мало радости. Посуди сам: некто сказал Битону, что Малкольм из Мюрреев, чем и приговорил того к смерти. А так как в Дублинне до этого случая ни разу не удалось раскрыть ни одного лазутчика Мюрреев, выходит, либо Битон резко поумнел – во что я, как и все остальные, совершенно не верю, – либо кто-то рассказал ему о Малкольме. Гризель давно мертва, следовательно, это не она. Естественно, Балфуру ничего другого не оставалось, как оглянуться вокруг да пораскинуть мозгами: что же изменилось в Донкойле. И что он увидел? Верно – меня. Так что, по здравом размышлении, я лучше всех подхожу на роль подозреваемой.
– Нет, это не ты, – упрямо мотнув головой, отрезал Найджел.
– Тебе не стоит так уж сурово судить брата, – возразила Мэлди. – Он твой лэрд и отвечает за каждого живущего на его землях. Это порой требует принятия нелегких решений. К тому же вся эта ситуация несколько шире, чем просто обвинение чужака в соглядатайстве. И следует отдать должное Балфуру: он так до конца и не поверил во все это, но в нелегкой схватке с самим собой решил, что слепое доверие тут неуместно. Он ведь действительно давал мне возможность оправдаться.
– И ты ею не воспользовалась? – Найджел нахмурился. – Почему?
– Я слишком разозлилась. Гордость взыграла, – объяснила Мэлди и, взяв у него пустую кружку, поставила на столик подле кровати. – Решила, что одного моего слова будет достаточно. Он задавал вопросы, просил, чтобы я рассказала хоть что-нибудь, чтобы он мог послать своего человека проверить мои слова и таким образом убедиться в моей невиновности. На что я заявила, что, мол, если ему так не терпится выяснить это, то лучшим выходом будет начать действовать и самому приступить к поискам.
Мэлди услышала веселый смех Найджела и с удивлением обнаружила, что и ее губы растянулись в слабой улыбке.
– Гордость могла довести тебя до виселицы, – отсмеявшись, серьезно заявил Найджел, а выражение его лица стало хмурым и ожесточенным, погребя под собой остатки благодушного настроения.
– Нет, – быстро сказала девушка без тени сомнения. – Только не с Балфуром. Для того чтобы приговорить кого-то к смерти, ему необходимы неопровержимые доказательства.
– Тут ты права. Балфур очень милосердный и справедливый человек. И, что огорчает больше всего, он еще и болван. – Мэлди тихо рассмеялась, на что Найджел усмехнулся, но затем внимательно вгляделся в ее вмиг посерьезневшее лицо, стоило ему только сказать: – Но все это не оставляет тебе другого выхода,
