признался ей в любви и попросил стать его женой. С той минуты они жили порознь, и ей казалось, что она потеряла его навсегда. Мэлди с уверенностью могла сказать, что это был самый длинный месяц в ее жизни. Незаметно проносились дни, они с Балфуром виделись все реже и реже, а Киркэлди приезжало на свадьбу все больше и больше. Очень скоро выяснилось, что ее дядя преисполнен решимости держать влюбленных как можно дальше друг от друга до первой брачной ночи. Они даже не имели возможности поцеловаться украдкой. Хуже всего, Мэлди не могла вновь услышать три заветных сладких слова от Балфура и начинала задаваться вопросом, действительно ли слышала его заверения в любви или ей это только приснилось.
Раздался громкий стук в дверь, и, когда Мэлди пригласила гостя войти, в комнату шагнул Колин. Мэлди хмуро посматривала на дядю, пока тот садился на кровать. Он был видным мужчиной, высоким и сильным. Мягкий, добродушный нрав отчетливо читался на красивом лице. Мэлди беспрестанно удивлялась, как ее мать могла подумать, что такой человек выставил бы ее вместе с ребенком за порог. То, что Маргарет лишила свое дитя возможности узнать такого достойного человека, – еще одна причина, по которой Мэлди никак не могла простить мать. Она радовалась внешнему сходству с дядей – те же непокорные черные волосы и зеленые глаза, – потому что это позволяло ей испытывать чувство некой сопричастности. Однако на сей момент постоянная опека Колина над ней и Балфуром не внушала к нему особой любви.
– Я не спрятала его под кроватью, – протянула она.
Колин рассмеялся:
– Знаю. Я только что видел, как парень меряет шагами комнату.
– Меряет? Значит, он встревожен. Может, передумал? – спросила Мэлди, проклиная неуверенность, заставившую ее задать вопрос. Она знала, что это неразумно. Мэлди ругала дядю за усилия, которые он приложил, чтобы разделить их с Балфуром. Все ее опасения могли бы успокоить тихие слова любви.
– Глупенькая, – проворчал Колин, но его улыбка была наполнена нежным пониманием. – Нет, он переживает, как и все мужчины накануне свадьбы. Только не говори, что ты не волнуешься, потому что я не поверю.
Мэлди слабо улыбнулась и пожала плечами:
– Волнуюсь, но никак не пойму почему. Ведь это именно то, чего я хочу.
– Да, и он хочет того же, иначе никогда не стал бы тебя разыскивать. – Колин покачал головой. – Все так и должно быть. Вы сделали больше, чем многие пары, которые предстают перед священником, едва зная имена друг друга. Вы дадите обет пред Богом и родственниками. Это очень серьезный шаг, и никому он не дается легко.
Когда Дженни стала помогать Мэлди надевать платье, Колин встал и обратился к служанке:
– Пойди и подсоби женщинам, девочка. Я сам помогу племяннице. – Он начал зашнуровывать платье, но, когда Дженни вышла из комнаты, остановился, чтобы прикоснуться к родинке в форме сердечка на спине Мэлди. – Это знак божественной благодати, дарованный тебе Господом.
– Это знак Битонов, – пробормотала она. – Мать частенько говорила, что это доказательство, что в моих жилах течет проклятая кровь.
Он повернул ее к себе:
– Твоя мать была дурой, благослови Господи ее душу. Озлобленной дурой. Разве ты не жила у пожилой пары – Битонов по крови, – которые были хорошими и добрыми людьми и не испытывали никакой любви к своему лэрду? Которые, честно говоря, являлись воплощением всего, чего не было в Битоне?
– Ну да, но...
– Никаких «но». Лэрд Дублинна был чудовищем, без сердца и чести. Это не значит, что все Битоны несут такое же пятно на своих душах. А мальчик, Эрик, ведь тоже Битон?
– Да, ты же знаешь, родимое пятно не оставило в этом сомнений.
– Я встречал этого парня – хороший мальчик, который станет достойным, уважаемым мужчиной. Битонам из Дублинна очень повезет, если он сможет добиться права стать их лэрдом. Неужели ты не гордишься тем, что принадлежишь к роду Кирклэди?
– Конечно, горжусь.
– А ведь я уже говорил, что наш клан тоже не без грешников. Есть в нашем роду парочка предателей, убийцы, воры и типы, которые не узнали бы честь, даже если б у нее выросли ноги и она подошла бы к ним и плюнула в лицо. Поверь, у Мюрреев тоже взрастало время от времени дурное семя. Обычно члены клана хранят подобные вещи под большим секретом, но стоит потрясти любое фамильное древо, как с него обязательно свалится фрукт с гнильцой. Ты выросла прекрасной девушкой, несмотря на своих родителей. Гордись этим.
Слезы душили Мэлди и румянец обжигал щеки, когда она смотрела на дядю, глубоко тронутая настоящей любовью, которая придавала мягкость его глазам.
– Спасибо вам, дядя, – только и смогла прошептать она.
– С тобой не очень-то часто говорили по душам, не так ли, девонька? – спросил Колин, качая головой.
– Это не важно.
– Еще как важно. Если хочешь вырастить ребенка здоровым телом и сильным духом, с ним надо разговаривать. Именно отсутствие заслуженной похвалы привело к тому, что ты так быстро испугалась, что твой большой темный мужчина передумал жениться.
– Мой большой темный мужчина? – пробормотала она, сдерживая улыбку.
– Да, я никогда не видел столько темного на одном человеке: каштановые волосы, карие глаза, смуглая кожа. Надеюсь, он не наденет ничего коричневого, чтобы предстать перед священником, а то не ровен час мы спутаем его с бревном.
– Дядя! – смеясь, воскликнула Мэлди и легонько шлепнула его по руке. – Будьте добрее. Он красивый мужчина.
Колин обнял ее за плечи и повел из комнаты.
– Так и есть, девочка, и он выбрал себе красивую невесту. Одну из самых красивых во всей Шотландии. – Он подмигнул ей. – И у вас будут красивые темненькие детки. – Колин засмеялся, когда Мэлди покраснела. – Мы отлично побеседовали, а теперь поторапливайся, а не то твой парень решит, что ты передумала и сбежала в горы.
– Она уже должна быть здесь, – бормотал Балфур, расхаживая перед небольшим алтарем, установленным в дальнем конце главного зала.
Найджел закатил глаза и прислонился к стене, скрестив руки на груди:
– Ее дядя пошел за ней. Он знает обо всем, что произошло между Мэлди и тобой, пока она жила здесь. Определенно, он не даст ни тебе, ни ей избежать этого брака.
– Я бы не был так уверен. Стоит ей только улыбнуться мужчине, и он пойдет за ней к вратам ада. – Балфур слегка улыбнулся, когда Найджел засмеялся, но потом опять посерьезнел. – Всякий раз, когда я вижу, как дядя смотрит на Мэлди, я не перестаю удивляться, как мамаша могла прятать дочь от такой семьи? За последний месяц я повидал их больше, чем бы мне хотелось, и ни разу не заметил, чтобы кто-то из них выказывал холодность или осуждал Мэлди из-за ее незаконнорожденности. Как могла женщина знать своих родственниках так мало, судить о них так неправильно, что предпочла стать шлюхой и попытаться наставить дочь на тот же путь, чем искать помощи у семьи?
– Гордость. Всеобъемлющая гордость, – ответил Найджел. – Наверное, она предпочла свою печальную жизнь постыдному возвращению домой с незаконнорожденным ребенком. Она не завоевала большой любви среди родственников, может, поэтому и решила, что они не примут ее. Если ты всегда вел себя так, будто гораздо лучше других, то, конечно же, не захочешь, чтобы все убедились в обратном. А может, дело в другом, брат. Ни ты, ни я уже никогда этого не узнаем. Мэлди пережила гордость и глупость своей матери. А теперь вернемся все же к свадьбе, потому что сюда идет твоя невеста.
Балфур посмотрел на Мэлди, и у него перехватило дыхание. Светло-зеленое платье, которое он заказал для нее, прекрасно сидело на стройной фигуре, а насыщенный цвет подчеркивал все достоинства. Густые волосы, украшенными зелеными лентами, рассыпались по плечам мягкими волнами. На ее щеках играл легкий румянец, и Балфур подумал, что никогда еще она не была столь прекрасна. Все еще раздумывая, как ему удалось завоевать сердце такой женщины, он подошел к Мэлди и принял ее руку у дяди.
– Это последняя возможность передумать Мэлди, – предупредил он. – Когда клятвы будут даны, ты
