— Вы это знаете или хотите в это верить? — спросила Жермен.
— Я должна в это верить.
— Зачем они захватили его, если не собираются убивать? — Жермен внимательно посмотрела на Алтею и Олимпию и тихо всхлипнула, сдерживая слезы, — Они хотят что-то узнать у него. Чтобы заставить его говорить, они будут его мучить, да?
— Боюсь, что так. Но мы тут ничего не можем поделать. Нам остается только молиться, чтобы мы добрались до него прежде, чем они применят самые страшные пытки.
— Так найдите его поскорее, пожалуйста. Используйте все ваши таланты, всю вашу семью, всех его друзей и найдите дядю. Я потеряла слишком многих. Я не хочу потерять и его.
— Именно это мы и собираемся сделать. — Алтея наклонилась и поцеловала Жермен в бледную щеку. — Я тоже не могу потерять его. И мы заставим их всех дорого заплатить за каждое мгновение боли, которую они ему причинили.
Хартли застонал, когда к нему вернулось сознание. В голове стучало, ему понадобилось время, чтобы понять почему. Он хотел поднять руку и потрогать рану, но не смог. Рука была к чему-то привязана. Он осторожно открыл глаза и чуть не выругался. Его привязали к тяжелому креслу.
Несколько раз глубоко вздохнув, подавив желание разнести все вокруг и разорвать путы, Хартли постарался разглядеть обстановку. Нужно понять, где он, и оценить шансы на побег. Слабый голос в гудящей голове насмехался над ним: «Как ты сбежишь, когда тебя привязали к креслу?» Но Хартли не слушал насмешек. Если он прислушается к голосу, то потеряет всякую надежду, а она нужна ему, чтобы выжить.
Несколько фонарей слабо освещали пространство вокруг, и он не смог увидеть ничего, что помогло бы определить, где он находится. Хартли был уверен только в одном — он не в подвале и не в доме. Какое-то деловое помещение, подумал он, может быть, заброшенная контора в одном из складов, которых так много в городе, особенно у реки. Он глубоко вздохнул и попытался разобраться в разнообразных неприятных запахах.
Хартли был уверен, что находится где-то неподалеку от доков. Хоть и слабо, но чувствовался зловонный запах, характерный для Темзы. Это может создать трудности для людей, разыскивающих его, а в том, что его разыскивают, Хартли был уверен. Хотя бы у одного из Вонов или Уэрлоков, которые бывают в его доме, появится видение, или предчувствие, или еще что-нибудь такое, что скажет им о его положении. Есть преимущество быть членом огромной семьи, которая сбежится на помощь, подумал он.
Мысль о семье, к которой теперь благодаря браку принадлежал и он, напомнила ему об Алтее. Он все еще видел ее, свернувшуюся клубком в их постели, пресыщенную наслаждением, щеки розовые от испытанной страсти. Этот образ придал ему сил и помог отбросить страх. Судьба не может быть такой жестокой — дать ему все необходимое для полной жизни, а потом позволить какой-то змее забрать все это, просто ради пополнения своего кошелька.
Хартли покачал головой, и его затошнило. Плотно закрыв глаза и медленно и глубоко дыша, он боролся с тошнотой. Меньше всего Хартли хотелось бы, чтобы его сейчас вырвало. По крайней мере пусть уж его вырвет на кого-нибудь из врагов. Такой вид защиты был бы жалким, но хоть какое-то удовлетворение.
Понадобилось некоторое время, прежде чем он смог избавиться от желания освободить желудок, но Хартли понял, что ему помогло ощущение холодного влажного воздуха, осушившего пот на лице. Дверь отворилась, и вошла Клодетта в сопровождении пятерых здоровых мужчин. Похоже, ему по-прежнему не везет. Тошнота прошла, а тут появились те самые мишени, которые он надеялся поразить.
— Так вы проснулись, — сказала Клодетта и улыбнулась, останавливаясь перед ним.
— Ну, думаю, да, — протянул он. — Как вы проницательны!
— Не испытывайте моего терпения, Редгрейв. Вы же видите, сейчас сила на моей стороне.
Да, молча согласился он. Клодетта выглядела настолько довольной собой, что у него руки чесались дать ей пощечину, а он никогда в своей жизни не поднимал руку на женщину и не желал этого. Он знал, что она задумала в отношении его. Видение Алтеи предупредило Хартли, и он был подготовлен к предстоящему. Вот только огорчало, что Клодетта будет наслаждаться своим превосходством.
— Пока, — сказал он и улыбнулся, когда она нахмурилась.
— Никто не знает, где вы находитесь, Редгрейв. Вы же не так глупы, чтобы думать, будто все примчатся спасать вас.
Он пожал плечами:
— Не так глуп. Я женился на Алтее, а вместе с ней придет вся семья, включая Уэрлоков.
К его удивлению, в глазах Клодетты мелькнул страх. Она из тех, кто верит в демонов и ведьм, понял Хартли. В ее угрозах Алтее содержалась правда о собственных чувствах. Да Хартли и сам был готов признать: некоторые способности этого семейства заставляют его чувствовать себя неловко. Но пока он еще не встречался с таким даром, который бы испугал его. Его удивило, что в просвещенный век кто-то все еще верит в существование демонов в человеческом обличье и ведьм, наводящих чары или способствующих сатане. Просто позор, он только сейчас увидел, чего боится Клодетта, а теперь слишком поздно использовать это во благо. Но подразнить ее этим можно.
— Кучка глупых, эксцентричных и замкнутых людей, вообразивших, будто они обладают какой-то силой, — насмешливо сказала она и пренебрежительно отмахнулась.
— Но у них действительно есть сила. И очень большая, не сомневайтесь.
— Значит, я должна поверить, что повесу Хартли соблазнила маленькая деревенская девчонка, напустив на него чары?
— Именно так. Чары честности и невинности. Две вещи, которые, думаю, вам незнакомы уже очень давно. — Он увидел, что она разозлилась — глаза сузились, а щеки вспыхнули. Ему придется заплатить за это замечание, но это ерунда.
— Ты должен был принадлежать мне, — отрезала она. — Я тебя выбрала.
— В качестве очередной жертвы? Как Петерсона и Роджерса?
— О чем ты говоришь? Не знаю никакого Петерсона и никакого Роджерса.
— Яго говорит другое. Он видел их призраки возле тебя. И призраки герцога и его семьи. Все злились и требовали мести.
Она побледнела, и он понял, что попал в точку.
— А дети, Клодетта? Ты чувствовала угрозу от мальчика, который еще и говорить не умел, и от крошечной пятилетней девочки? Ты подумала, что они вырастут и отберут у тебя драгоценности, которых ты так жаждала? Меня удивляет, что ты носишь их, что смрад этого греха не жжет твою кожу всякий раз, как ты надеваешь их.
Она дала ему сильную пощечину, от которой голова покачнулась и снова появилась тошнота. Он хотел выплюнуть рвоту прямо в Клодетту, но мучительница была уже далеко. Она расхаживала перед ним, подбоченившись. Хартли снова подавил тошноту и посмотрел на мужчину, стоявшего в стороне от остальных. По его выражению лица казалось, что он оказался замешанным во что-то, в чем больше не хочет участвовать.
Это из-за разговора об убитых детях, подумал Хартли. Когда он заговорил о детях герцога, этот человек сделал шаг назад. Очевидно, он готов был взять деньги за пытки и убийство взрослого мужчины, но убийство детей пробудило в нем остатки совести.
Хартли задумался, как воспользоваться этим, но Клодетта повернулась и снова встала к нему лицом. Он видел, что она нервно потирает ладони, как будто пытаясь стереть что-то. Клодетту зацепил разговор о призраках жертв, цепляющихся, за нее. Миазмы ненависти и злости, как называл это Яго, и Хартли мог поклясться, что видит их слабое мерцание.
— Ты говоришь ерунду, — сказала она. — Мертвые остаются в земле. Думаю, хорошо, что Яго не продолжил отношения с моей сестрой. У него не все в порядке с головой.
— Он прекратил отношения с твоей сестрой, потому что почувствовал ее холодную пустоту. Пустоту бездушного убийцы, — сказал он. — Сама Маргарита, может быть, и не убивала, но ей было безразлично, кто из-за нее умрет, возможно, она даже сама выбирала жертву. Меня удивляет, почему она хотела заполучить Яго. Вы обе выбирали себе любовников среди мужчин, имеющих отношение к правительству или
