Нельзя сказать, чтобы увиденное особенно шокировало Пегги. В конце концов, она бывала в молодежных коммунах, где оргиастические ритуалы отличались от здешних только возрастом и количеством участников. Вряд ли тут принимали что-нибудь покрепче алкоголя и марихуаны – не «Эйч» и не ЛСД. В крайнем случае немного кокаина, который хиппи был просто не по карману.
Пегги все же заставила себя подняться наверх и первым делом направилась в сад. Там повторялись те же сцены – на этот раз при свете полной луны. Обнаженные пары резвились в бассейне, остальные, принадлежавшие к одному или к разным полам, словно змеи, сплетались в клубок под деревьями. Древнеримская оргия, перенесенная в двадцатый век.
Марка нигде не было видно.
Правда, Пегги еще не заглядывала ни в одну из спален. Чувствуя, как все внутри холодеет, она двинулась вперед, оставив хозяйскую спальню напоследок.
Именно в одной из спален Пегги наконец увидела то, что вызвало у нее настоящее, глубокое отвращение. На постели развлекалась какая-то парочка. Уже было направившись к выходу, Пегги оглянулась. В движениях совокуплявшихся было что-то неестественное.
Приглядевшись, Пегги поняла, в чем дело. Под толстым мужчиной лежала не женщина, а кукла, изготовленная в натуральную величину, с искусственным влагалищем, анусом и всем прочим – из тех, что рекламировали «фуевые», по выражению Алекса, журналы. Мужчина все проделывал на полном серьезе – ласкал надутые груди куклы, осыпал поцелуями ее вечно улыбающиеся губы.
– Господи Боже! – с отвращением прошептала Пегги и поспешила уйти.
Не заглядывая в другие спальни, она прямиком направилась в хозяйскую. Дверь была закрыта, но не заперта. Недрогнувшей рукой Пегги открыла ее и вошла внутрь. Комната была залита светом, а на кровати между двумя голыми женщинами лежал Марк. Обе, что называется, трудились, как пчелки.
Почти машинально Пегги отметила две вещи. Во-первых, он был совершенно пьян, хотя легенда гласила, что Марк Бакнер
Пегги немного постояла у кровати, отрешенно глядя на происходящее (ее появления так никто и не заметил), затем громко и отчетливо произнесла:
– Развлекаешься, Марк? Ты
Марк поднял голову и посмотрел на нее – взгляд его был пустым, как у мраморной статуи. На его лице появилась усмешка, напомнившая Пегги о посмертной гримасе трупа.
– Лучше бы ты не приходила сюда, Пегги. Не хочешь к нам присоединиться? – Марк потянулся правой рукой к одной из болтавшихся перед его носом грудей, а левой обхватил промежность второй девицы. Все это многократно отразилось в зеркалах.
– Пожалуй, нет, Марк. Как мы тогда говорили? Двое – это уже оргия? Ну, так трое – это толпа, а четверо – это уже цирк. Я никогда не любила толпу и уж подавно не собираюсь выступать в цирке.
Не сказав больше ни слова, Пегги на негнущихся ногах вышла из спальни, спустилась по лестнице и добралась до лифта. Глаза ее были сухи. Ничего не соображая, она долго стояла на тротуаре, пока не нашла в себе силы подозвать проезжавшее мимо такси.
На следующее утро Марк впервые в жизни ощутил, что такое похмелье. Накануне, начиная с восьми часов (когда в действительности началась вечеринка), он пил все, что попадалось под руку.
Когда Пегги наконец появилась возле кровати, Марк все еще был достаточно трезв, чтобы ее узнать. Он дал ей несколько минут на то, чтобы покинуть здание, а затем выскочил из постели и принялся, как сумасшедший, голым бегать по пентхаусу, спотыкаясь и падая, выпроваживая тех, кто не торопился уходить.
Наконец пентхаус опустел, и Марк остался совсем один.
Но ведь именно этого он и добивался, верно?
С этой мыслью он заставил себя подняться наверх, упал на постель и заснул мертвым сном.
Было уже около полудня, когда гладко выбритый и аккуратно одетый Марк Бакнер, напичкав себя аспирином и черным кофе, пришел в свой верхний офис. Все тело его ломило, голова раскалывалась и отказывалась работать. Более того, каждый раз, когда Марк принимался о чем-то думать, перед его мысленным взором всякий раз возникала одна и та же сцена: он лежит на постели между двумя женщинами, имен которых он даже не знает, а рядом с каменным лицом стоит Пегги и пристально смотрит на него.
Встряхнув головой и заскрежетав зубами от боли, Марк нажал на кнопку селектора. За все утро он не услышал от Нэн ни слова.
– Если кто-то захочет меня увидеть – я здесь.
– Желающие есть, – холодно сообщила Нэн. – Пегги Чёрч говорила, что хотела бы увидеть вас сразу же, как только вы оживете.
Он вздохнул. Что ж, вот и пришло время расплаты. Этой встречи он хотел бы избежать любой ценой, но так или иначе она должна состояться.
– Скажите ей, чтобы зашла.
Он поудобнее устроился в кресле и приготовился выслушать поток горьких обвинений.
Однако он забыл, что от Пегги можно ожидать любых сюрпризов. Она преподнесла ему сюрприз и на этот раз.
Одетая в облегающий брючный костюм цвета шампанского – маленький намек? – Пегги вела себя с холодной сдержанностью.
– Конечно, вы понимаете, что больше я не смогу работать в качестве вашего секретаря…
Марк заволновался:
