принесло пользы. Здесь требовались хитрость и собранность, а не безудержная удаль, которая ни к чему не приведет. Поэтому Роберт оставался у окна, хотя руки у него окоченели от холода, а тело деревенело от напряжения.
Люсьен встал. Он поднял Изабеллу, начал о чем-то умолять ее, но она резко повернулась к нему и ударила его по лицу. Мгновение они стояли, напряженно глядя друг на друга, потом Люсьен повернулся и вышел из комнаты, хлопнув дверью. Изабелла какое-то время смотрела на захлопнувшуюся дверь, потом снова опустилась на софу, закрыв лицо руками.
Это вполне могла бы быть сцена размолвки любовников, но Роберт не допускал даже мысли об этом. Он размышлял, что предпринять. Следовало ли позвать ее, дать ей знать, что он здесь? Это была возможность, ниспосланная небесами, если только он мог быть уверен в Изабелле. Он отдавал свою безопасность, саму свою жизнь в ее руки. Стоило ей только закричать, и он пропадет, а пока что… все было спокойно, не слышно ни стражи, ни лая собак, только возня ночных зверьков и насекомых в заброшенном саду да изредка крик птицы. Роберт решил рискнуть. Он постучал в створку окна и подождал. Изабелла подняла голову, но не пошевелилась. Он постучал снова, на этот раз громче. Изабелла встревоженно оглядела комнату и подошла к окну, пытаясь разглядеть что-нибудь сквозь запотевшее окно. Потянула вверх тугой болт и немного приоткрыла окно. Роберт поднялся повыше, прошептал ее имя. Мгновение она стояла без движения, не веря своим глазам.
– Роберт, – выдохнула она, – не может быть… Роберт?
Пальцы Изабеллы дотронулись до его лица.
– Роберт, ты не должен был приходить. Они тебя ждут. О, Боже, если бы они увидели… тебя сейчас…
– Ч-ш-ш-ш! – сказал он, – слушай меня. Времени нет. Риваж в замке?
– Нет, но его ждут. Он скоро будет.
– Хорошо. – Роберт поднял руку, касаясь ее руки, чтобы внушить ей, насколько важны его слова. – Скоро я вернусь. Завтра вечером. Мне помогут друзья. У меня есть план. Веди себя естественно, делай, что они говорят. Я тебя отсюда вызволю. Верь мне.
Беспокоясь о нем, Изабелла едва слушала.
– Беги, беги, – отчаянно твердила она. – Здесь есть стража. Люсьен мне говорил.
– Часто стража делает обход?
– Около десяти часов и в полночь. Они держат меня взаперти в этой комнате, но я вижу, как проходят сторожа. Скоро они будут здесь. У них есть собаки, я слышала.
– Этот грубиян причинил тебе боль?
– Немного. Неважно. Я пыталась заставить их поверить, что ты не придешь, что ты на меня сердишься… Не знаю… Я подумала, что если скажу так, то, может быть, они отступятся. Я не думала… Ох, пожалуйста, уходи. Они убили Ги, убьют и тебя.
– Ги жив.
– Жив? – у Изабеллы перехватило дыхание.
– Да. Он рассказал мне, что случилось. Как ты могла представить себе, что я оставлю тебя в их руках? А теперь слушай, это очень важно. Проверь, хорошо ли открывается окно. Сделай это сегодня же, потому что мы будем уходить через окно. Ты понимаешь?
– Да, да, – шептала она. – Но будь осторожен, пожалуйста, пожалуйста, будь осторожен.
Их пальцы соприкоснулись, переплелись на мгновение. Она почувствовала пожатие руки Роберта, потом он отпустил ее руку и осторожно спустился вниз. Услышал, как наверху закрылось окно. Роберт спрыгнул на мягкую землю, усыпанную листьями, и постоял, прислушиваясь. Где-то в доме хлопнула дверь, послышались голоса, смех, и снова воцарилась тишина. Он застыл в неподвижности на несколько минут, но ни шагов, ни собачьего лая не было слышно. Роберт пошел вдоль стены под прикрытием разросшегося кустарника, потом тихо пробрался к лесу. Оставалось лишь несколько часов для осуществления плана. Предстояло сделать все самому и быстро. Лучше было не вовлекать Жана Леруа в этот опасный замысел, что мог стоить жизни и ему самому и его другу.
Изабелла стояла, прижавшись лицом к холодному стеклу, пытаясь разглядеть высокую тень, скользящую в темноте. Потом она вернулась на софу, воодушевленная надеждой, все еще не веря в случившееся, счастливая от сознания, что Ги остался жив. По крайней мере, хоть это злодейство им не удалось. С плеч ее упала тяжесть вины. И Роберт пришел за ней. Ее сердце пело при мысли о нем, хотя было полно и страха за него: он пришел, он ее еще любит. Изабелла прижала руки к щекам. Что бы ни случилось, у нее есть эта уверенность, которая будет ей защитой, какие бы новые унижения и позор ни готовили ей тюремщики.
– Вы не должны этого делать, – сказал Жан Леруа, когда Роберт рассказал ему о своем плане. – Это настоящее безумие. Выкрасть ее у них из-под носа таким образом, это же нелепо. У вас не получится.
– Иногда лучше всего срабатывают самые простые замыслы, – возразил Роберт. – А. сложные планы часто дают сбои, а сейчас как раз в замке нет Риважа. Я тебя привлекать не буду. Единственное, о чем я прошу, чтобы ты купил мне двух хороших лошадей и подвел их к лесу у задней стороны замка после десяти часов вечера. Тебе самому не стоит оставаться здесь, тебя могут обнаружить. Привяжи лошадей покрепче и уходи.
– Вы думаете, я трусливо сбегу при первых признаках опасности? – упрямо сказал Жан. – Я останусь и прослежу, удалось ли вам спастись. Но есть и другие проблемы. Потребуются документы для мадам, вашей жены. Сейчас мы живем в полицейском государстве, наводненном дотошными чиновниками, которые проверяют документы, куда бы вы ни поехали, и вам не всегда удастся избежать проверок. Вслед вам пошлют погоню. У Риваж а целая сеть шпионов, они передают сведения по цепочке.
– Мне об этом известно так же хорошо, как и тебе, и я понимаю, что риск увеличивается вдвойне, если нас будет двое. Ты сможешь достать необходимые документы?
– Постараюсь, но времени мало. К счастью, некоторые из этих новоявленных полицейских едва могут прочесть собственное имя.
Итак, они начали подготовку. Роберт с беспокойством ждал наступления вечера, не подозревая даже, что его посещение замка не осталось незамеченным.
Роже Дюфур, повар, как обычно, выпил больше, чем следовало, и вышел облегчиться. Он дышал холодным вечерним воздухом, когда заметил темную тень под освещенным окном. Тень скользнула к кустам. Роже улыбнулся сам себе. Он глубоко уважал доктора Анри Риважа, но не любил этого высокомерного молодого человека, который распоряжался в замке, как хозяин. Все в замке знали, что он неравнодушен к молодой женщине, которую держали взаперти вот уже несколько дней, и слуги потихоньку посмеивались над ним. Кажется, благосклонностью молодой дамы он не пользовался, судя по его виду, – как у побитой собаки, – когда он выходил из ее комнаты. Стало быть, у нее другой любовник, подумал Роже с пьяной ухмылкой, и решил помалкивать, пока не подвернется подходящий случай, чтобы ввернуть месье Люсьену пару шпилек.
Пока Роже смаковал свой маленький секрет, Изабелла с трудом дожидалась наступления утра. Ночные часы тянулись нескончаемо долго. Первая волна радостного возбуждения схлынула, и теперь, лежа на софе, она жалела, что не убежала с Робертом сегодня же вечером, хотя знала, как это трудно, почти невозможно, ведь нужно было пройти через парковые ворота. Снова и снова перебирала она мысленно тысячи опасностей, с которыми им придется столкнуться, так что к утру почти хотела, чтобы Роберт не рисковал, спасая ее, и не знала, как пережить день и дождаться вечера, когда он вернется за ней.
Обращались с нею неплохо. Приносили еду. Какая-то женщина приходила разжигать огонь в камине и приносила кувшин со свежей водой, убирала в комнате, но на вопросы не отвечала. Изабелле казалось, что она живет в каком-то кошмаре с тех пор, как судно доставило их к берегам Франции после трудного девятичасового плавания. Измученная, в одежде, влажной от морских брызг, чувствуя постоянную тошноту от качки, она не успела опомниться, как ее сунули в почтовую карету. Они ехали день и ночь, редко делая остановки, только чтобы сменить лошадей и заказать еду. И есть Изабелла не могла. Так они оказались в Совиньи чуть больше, чем за сутки. И все это время Люсьен сидел рядом с нею, странно молчаливый, не прикасаясь к ней, не отвечая на ее вопросы, делая все, чтобы карета ехала как можно быстрее, словно повинуясь строгому приказу.
