видеться.
Она покончила с этим разговором, как с самым обычным делом, совершенно не принимая во внимание взаимной привязанности брата и сестры. Изабелла знала, что когда-нибудь это произойдет, и вот разлука должна была наступить уже через два месяца. Ей становилось плохо при одной мысли об этом. Все-таки она всегда лелеяла мечту, что они с Ги и дальше будут вместе. Она была нужна Ги. Он хороший мальчик, но слишком легко идет на поводу у других. Ему необходима ее целеустремленность, решительность, и потом, ведь он теперь граф де Совиньи, последний из их семьи. Отец хотел, чтобы она всегда это помнила. Жизнь в разлуке была бы невыносима. Прожитые в Хай-Уиллоуз годы со всеми лишениями и обидами вдруг показались счастливыми по сравнению с тем, что ждало их в будущем.
– Я знал, что рано или поздно это случится, – сказал Ги, когда Изабелла рассказала ему о решении тети. – Им не терпится избавиться от нас. Давай, Изабелла, бросим все и убежим. Поедем в Лондон. Я могу работать, и ты тоже. По крайней мере, мы будем свободны. И будем вместе.
Он замолчал. Они стояли в уголке двора. В огромном амбаре работали стригали. Все лето они переезжали от фермы к ферме и выполняли свою работу с необыкновенной ловкостью и скоростью. Теплый воздух был густо насыщен тяжелым запахом жира, исходившим от состриженной шерсти, из-за загородок раздавалось блеяние овец.
– А как насчет того парня, этого Роберта Эрмитейджа? – медленно проговорил Ги. – Он сделал для нас чертовски доброе дело той ночью. Он мог бы помочь нам найти что-нибудь. Почему бы не написать ему, Изабелла?
– О нет, я не могу. Это было бы слишком унизительно.
– Не вижу ничего такого, – возразил ей брат. – Ты ему понравилась, я абсолютно уверен. Я же не дурак, ты знаешь. Ему наплевать на Венецию, а на тебя он так выразительно посматривал.
Если даже допустить, что все это было правдой, а она была совершенно уверена, что все это лишь фантазии Ги, то сама мысль об этом становилась невыносимой.
– Нет, Ги, нет. Это невозможно. Я не могу просить помощи у постороннего человека.
– Это твое личное дело, но нам необходимо что-то предпринять и очень скоро.
– Да, да, я знаю.
Ей казалось, будто они попали в западню и как бы ни искали выхода, все равно нельзя было выбраться.
В последующие дни только и разговоров было, что о карнавале, который обычно устраивался в начале августа в Райе и захватывал все соседние деревни, расположенные на болотах. Дети украшали огромные повозки, одолженные у фермеров. Упряжь всех четырех лошадей, тянувших повозку, сверкала, медные бляшки были начищены до блеска, в гривы и хвосты вплетались разноцветные ленты. Несмотря на бедность во всех сельских районах, полуголодное существование из-за прошлогоднего неурожая, тревогу о том, приведут ли к чему-нибудь мирные переговоры или Бони[9] выполнит свою угрозу и полезет через пролив на сотнях барж, приготовленных для вторжения, карнавал занимал все умы, как детей, так и взрослых. Это было нечто вроде вызова, который бросают в лицо врагу.
В прошлые годы владельцы поместий обычно держались в стороне от этих сельских праздников, но на этот раз тетя Августа решила устроить большой прием до отъезда в Бат, и сэр Джошуа наконец-то неохотно согласился.
– Ведь скоро твой день рождения, Венеция. Мы сможем одновременно отпраздновать и его. Очаровательный лорд Килгоур очень заинтересовался, когда я ему об этом сказала и пообещал приехать, если работа в Министерстве ему позволит.
Венеция с равнодушным видом пожала плечами, а Изабелла утвердилась в своем мнении, что сестру нисколько не интересовал Роберт Эрмитейдж, а энтузиазм матери она поддерживала лишь для того, чтобы избежать объяснений. Однако, помогая писать приглашения, Изабелла не могла не заметить, что к списку гостей был добавлен некто лейтенант Перигрин Конвей и его тетя леди Равенсвуд.
Было так много хлопотных дел, что мысли о разлуке с братом, которой девушка так не хотела, временно отошли на второй план. Но произошел один случай, с новой силой напомнивший все опасения и тревоги.
В один из вечеров перед карнавалом Ги очень поздно ушел из конторы. Закончилась стрижка овец, и они задержались с мистером Форестом, оформляя бумаги. Ги должен был принести в имение мешочек с деньгами, примерно фунтов девяносто-сто. Дорога была всего с полмили и вела через парк. Никто не мог предположить, что Ги подвергнется опасности, но в тот вечер он не пришел в Хай-Уиллоуз.
Изабелла обнаружила на следующее утро, что постель брата не смята, забеспокоилась, но не подняла тревогу, потому что со времени рейда против контрабандистов Ги не раз спал в конторе. Но мистер Форест, придя утром с докладом к сэру Джошуа, ужаснулся, узнав, что мешок с деньгами не был доставлен, и сразу же начал расспросы.
Что могло произойти? Парень сам скрылся с деньгами? Изабелла, подвергшаяся строгому допросу, с негодованием отвергла это предположение:
– Ги не вор.
– Нет, он хороший честный парень, – без тени сомнения в голосе сказал мистер Форест. – Но его могли ограбить. Дорога от конторы до дома не заняла бы у Ги более получаса, так где же он?
К полудню отправились на поиски. Даже Джеймс снизошел до того, чтобы пойти с Барти, Джейсоном и конюхами.
Изабелла, мучаясь тревожными предчувствиями, настояла на том, чтобы взяли и ее. Ги никуда не ушел бы, не сказав ей. Так что же могло с ним случиться? Мужчины разошлись по болотам. Барти с одним из пастухов пошел по прогулочной тропе, ведущей от Дендж Марш к гостинице «Корабль на Якоре». И тут Бет обнаружила Ги. Бегая туда-сюда, собака вдруг стала лаять и рыть лапами землю у канавы, проложенной вдоль одного из полей. Они подбежали к ней и увидели Ги, наполовину лежащего в воде. Сердце Изабеллы замерло: она подумала, что Ги мертв.
Лицо и разорванная рубашка юноши были в крови, а тело скрючилось, как будто от боли. Изабелла со страхом дотронулась до его щеки, но она была еще теплой и, когда Барти и другой мужчина положили его на сделанные наскоро носилки, по телу Ги пробежала дрожь.
– Не беспокойтесь, мисс, – с сочувствием сказал пастух, – выглядит он неважно, кто-то избил его, но он еще дышит. Мы отнесем его домой, и Джейсон сходит за доктором.
Увидев Ги, сэр Джошуа нахмурился, и даже тетя Августа выказала беспокойство.
Доктор Медоуз, доставленный из Райя, осмотрел юношу, которого Изабелла и Гвенни освободили от мокрой одежды. Они смыли грязь и кровь с избитого тела.
– Совершенно ясно, что парнишка боролся за свою жизнь, – сказал он сэру Джошуа, – посмотрите, как содрана у него кожа на пальцах. Наверное, они оттащили его подальше и зверски избили. Глядя на эти ушибы, диву даешься, как он еще выжил. Если бы он упал лицом вниз, в ту грязную канаву, то вряд ли ему понадобились бы наши заботы. Вот так-то… – И он с сомнением покачал головой, склонившись над пациентом.
Врач забинтовал сломанные ребра, наложил шов на длинную ножевую рану и тщательно обработал ссадины и ушибы.
Ги беспокойно шевелился и стонал, но не приходил до конца в сознание и не смог отвечать на вопросы о том, что с ним случилось.
– Оставьте мальчика в покое, – резко сказал доктор. – Двенадцать часов он находился в тяжелом состоянии. Этого любому достаточно, чтобы лишиться чувств. Как он еще не подхватил воспаление легких! Вы должны дать ему время, чтобы немного оправиться.
Он прописал опиум, предупредил Изабеллу о возможности жара у больного и сказал, что вернется завтра.
– Это влетит нам в копеечку, – раздраженно заметила тетя Августа после ухода врача. – Он будет приходить дважды в день, если мы не примем меры. Что это Ги пришло в голову возвращаться так поздно с мешком денег?
– Это мистер Форест виноват, а не Ги, – возмущенно ответила Изабелла. – Грабители могли убить его.
– Ладно, посмотрим, что будет. Дядя, конечно, предпримет поиски, но я весьма сомневаюсь, что мы
