Если мистер Мюклебуст так волновался из-за леса, то почему он позволил своей единственной дочери остаться в доме, расположенном так близко к лесу?
Это хороший вопрос, и я рад, что вы его задали. Ну что я могу сказать? Мистер Мюклебуст определенно был достаточно жадным, чтобы пойти на этот риск. Если Корнелия вернется от Марты с какой- либо информацией, это будет стоить того. А Корнелии он конечно же заплатит, поэтому она с огромной радостью бросит вызов опасности. И кроме того, она была слишком рассудительна и умна, чтобы верить в такую ерунду, как тролли и пикси. Она знала все, что можно было знать про науку, и поэтому понимала, что таких существ просто-напросто не может быть на свете. Но если ее папа был настолько глуп, что готов был заплатить ей за работу шпиона, то кто она такая, чтобы пытаться ему помешать?
Как раз тогда, когда мистер Мюклебуст и Корнелия уже уходили, Сэмюэль услышал шум на втором этаже. Это был какой-то скребущий звук. «Странно», — подумал он. Он уже собрался было на разведку, когда тетя Ида закрыла входную дверь и попросила их с Мартой помочь ей с ужином.
Предположение Тролль-мамы
— Его тут нету, — сказал Тролль-папа своей жене. — Его нигде нету.
— Ты шебуршивый болван, — ответила она, разрываясь между злостью и отчаянной тревогой. — Ты ушел на много часов, а толку-то?
— Я извиняюсь, Тролль-мама. Я извиняюсь.
— Извиняешься? Ты извиняешься?
Тролль-дочка, которая сидела на полу, укачивая на коленях деревянную куклу, не сказала ничего. Даже ей, казалось, было грустно оттого, что ее брат потерялся.
Затем Тролль-мама вспомнила, что ей сказал Улучшитель.
— Ты знаешь, что надо делать, — торопливо сказала она.
— И что ж надо делать?
— Ты должен рассказать Тролль-мудрейшему. На встрече Совета. Ты туда пойдешь и все им расскажешь.
Тролль-папа нервно кивнул.
— Да. Это хорошая идея. Я пойду. Я пойду прямо сейчас и все им расскажу. — Потом он немного поколебался. — Но ты не будешь шебуршиться о том, что они все о нас подумают?
Тролль-мама на мгновение остановилась, размышляя.
— Нет, — сказала она наконец более мягким, чем обычно, голосом, после чего рявкнула: — Нет! Что я за мать такая, по-твоему?! Отправляйся, Тролль-папа. Ты опоздаешь на Совет!
— Пока, Тролль-мама, — сказал Тролль-папа.
— Найди нашего сына, — сказала она. — Пожалуйста… найди его.
Тролль-папа без дальнейших возражений вышел из дому и направился через деревню к Залу советов, чтобы рассказать новости Тролль-мудрейшему.
Шум под кроватью
Сэмюэль не мог заснуть.
Весь вечер в доме стоял этот странный, легкий капустный запах. Но главная проблема, впрочем, заключалась не в этом. Главная проблема заключалась в том, что завтра Сэмюэлю придется идти в школу. Он лежал без сна в темноте, глядя на силуэт сестры на соседней кровати. Хорошо Марте! Она была вечно поющей болтушкой, которая всегда ухитрялась завести друзей. Раньше, в Англии, у нее, казалось, каждый день были разные лучшие подружки. Она была словно магнитом, притягивающим друзей. Стоило ей появиться в школе — в любой школе — и постоять немного во дворике, и друзья уже летели к ней, как железные опилки.
Почему у него никогда так не получалось? У него, конечно, был один лучший друг в Ноттингеме, но это было другое. Это был человек, с которым у него было что-то общее. Джозеф жил через несколько домов от него и ненавидел девчачьи попсовые песни так же сильно, как Сэмюэль. Иногда после школы они катались по улице на велосипедах. Это было весело, но теперь все это было в прошлом.
Он думал о том, чтобы написать Джозефу письмо, но какой в этом смысл? Теперь, когда он жил в Норвегии, Джозефу он был не нужен. Теперь тот, наверное, катался на велосипеде с кем-то другим.
Нет. Сэмюэлю приходилось смотреть в лицо фактам. Он был просто одиночкой, не имеющим ни одного друга и живущим в чужой стране с тетей и дядей. К тому же одиночкой, носящим шерстяные свитера вроде той огромной мешкообразной хламиды, которую тетя Ида купила ему на днях. Ох, если бы только всего этого не произошло. Если бы только его родители послушали его, когда он просил их остановить…
«Что это было?»
Он что-то услышал.
Он определенно что-то услышал. Сперва он подумал, что это Марта на соседней кровати и ей снова снится кошмар.
— Марта?
Но ответа он не получил. Она всегда быстро засыпала.
Из-под кровати раздался странный скрип. И теперь, когда Сэмюэль сосредоточился, он услышал еще один звук. Это было что-то, похожее на дыхание, и оно становилось все громче.
Да, в этом не было сомнения. Это был чей-то храп.
— Марта? Перестань храпеть.
Но храп раздавался не с той стороны комнаты, где лежала Марта. И Марта к тому же никогда не храпела.
Может быть, это был дядя Хенрик? Да, наверное, это был именно он. Но, заметьте, между спальнями Сэмюэля с Мартой и тети с дядей находилась ванная. Так что таинственный храпун должен был храпеть по-настоящему громко, чтобы храп проник сквозь две закрытые двери. А Сэмюэль не помнил, чтобы дядя когда-либо прежде храпел.
Тогда он попытался не думать об этом. Закрыл глаза и нырнул обратно в кровать, стараясь заснуть. Он начал считать от ста до одного — этому приему его научила мама, когда он был маленьким, чтобы помочь ему быстрее заснуть.
«Сто, девяносто девять, девяносто восемь, девяносто семь, девяносто шесть, девяносто пять, девяносто четыре…»
Вот, опять.
На этот раз громче. И ближе. Это определенно не был дядя Хенрик. Если только дядя Хенрик не заснул под его кроватью, что было весьма маловероятно, поскольку у него была своя собственная, идеально удобная кровать.
Возможно, это просто мое воображение, сказал себе Сэмюэль. Темнота может шутить с людьми забавные шутки. Так всегда говорила его мама. Например, тогда, когда он был маленьким и был уверен, что в шкафу живет чудовище.
Поэтому он снова попытался заснуть, не обращая внимания на звуки.
«…девяносто три, девяносто два, девяносто один, девяносто, восемьдесят девять…»
Но тут случилось кое-что еще.
— А-а-а-апчхи!
Это уже точно не было просто его воображением. Кто-то только что чихнул. Сэмюэль сел на кровати и посмотрел на Марту, но она по-прежнему спала, и, кроме того, он бы узнал, если бы это чихнула она.
Нет.
Это был кто-то другой. Ни он сам, ни дядя Хенрик. И этот кто-то был очень реален и сейчас лежал под его кроватью.
