— Надеюсь, здешние мыши тебе нравятся ни чуть не меньше, чем те, которые ты ловил в подземелье у Вия? — спросил Львовский, поглаживая филина.
Хугин ответил сытым утробным урчанием.
— Я рад за вас обоих. — саркастически заметил Никифор — Но может быть кто-нибудь расскажет мне на чем нам ехать отсюда? Нет ли у вас какого-нибудь волшебного средства передвижения в запасе? Может быть ковер-самолет?
Львовский с удивлением покосился на филина, как будто 'волшебное средство передвижения' могло быть спрятано у него под крылом, затем перевел взгляд на Никифора.
— Поверьте моему опыту, молодой человек, ковер-самолет был одним из самых скверных средств передвижения. По трем причина: им трудно было управлять, он не переносил атмосферных осадков и его очень любила моль. А чем вас не устраивает, обычное, средство передвижения? Сажем, извозчик?
Никифор пожал плечами. Поймать случайного извозчика в столь отдаленном от центра города месте, да еще в такое позднее время, было делом практически невозможным, даже для чародея. Тем не менее, он решил немного подыграть Львовскому.
— Поверю вам на слово. Так уж и быть, соглашусь на извозчика.
Никифор с интересом приготовился наблюдать, что будет делать чародей.
На этот раз, Львовский не стал громко хлопать в ладоши. Он заложил в рот два пальца и по разбойничье присвистнул, каким-то особенным переливчатым свистом. Хотя Никифор и был готов к любым выходкам Львовского, это уже было выше всяких ожиданий. Невероятно, но его свист сработал.
Из непроглядной темноты, не разбавленной не одним уличным фонарем, им навстречу вынырнула коляска. Никифор показалось, что она материализовалась прямо из воздуха. Впрочем, почему только показалось?!
Если это и было волшебство, то без сомнения самое наиполезнейшее. Никифор почти с благоговением посмотрел на Львовского.
— Где вы такому научились?
Чародей пожал плечами, дескать 'ничего особенного'.
— Немного практики и у вас так получиться.
— Хотелось бы. — завистливо покачал головой молодой человек.
На козлах подъехавшей коляски сидел уже знакомый ему волкодлак. Никифор понял, что Львовский в очередной раз попросту одурачил его. Наверняка, госпожа ведьма сама послала коляску за чародеем, а тот притворился, что сотворил колдовство.
Иоганн подарил чародею самую подобострастную улыбку, на какую был только способен. Ряд белых острых зубов, которые он показал, никак не могли принадлежать обыкновенному человеку. Львовский чинно сел в коляску, сложил руки на трости, ни дать не взять генерал или какой-нибудь заезжий граф.
Никифор сильно сомневался — садиться ли ему тоже? В дом госпожи ведьмы он по-прежнему не собирался.
Ожидая его, Львовский начал нетерпеливо выстукивать тростью какой-то замысловатый восточный мотив.
— Если, вы собираетесь отвести меня в дом госпожи ведьмы силой, то знайте, я буду сопротивляться.
Львовский решительно прервал его:
— Не говорите глупостей, Никифор. Неужели, вы действительно, считаете, меня таким злодеем? Чтобы я, заставлять вас, ехать со мной силой!
Никифор все еще колебался — верить ему или нет? Он не забыл, про внезапное вторжение в свой дом, совершенное чародеем за последние сутки целых два раза.
Львовский, наконец, сдался и махнул на него рукой.
— Ладно, если хотите, можете оставаться здесь, я не собираюсь припираться с вами всю ночь. Но имейте ввиду, вряд ли, вам, удастся поймать поблизости еще одного извозчика.
Никифор и сам прекрасно это знал. Поэтому залез в коляску без лишних слов, хотя все еще продолжал не доверять Львовскому.
Но против его воли Никифора никто никуда не собирался вести. Когда он назвал волкодлаку свой адрес, тот немного нахмурился и попросил припомнить ближайшую к его дому лавку мясника. Никифор по началу смутился, но потом все же сказал:
— 'Сочный окорок' находится как раз за углом, моего дома.
Иоганн сразу же деловито кивнул.
— Так бы сразу и сказали. 'Сочный окорок' я знаю, окорока у них, действительно, сочные. — и он тронул за вожжи.
Удивленному Никифору он через время пояснил:
— Вы уж простите меня, господин следователь, название улиц в городе я еще все не выучил, зато среди лавок мясников могу любую, хоть с закрытыми глазами, отыскать. Вот и приходиться по ним в городе ориентироваться, как по звездам. А почему бы вам не заглянуть сначала к госпоже Алисе на чай? У ее тетушки опять сегодня будут те же изумительные пирожные, что и вчера вечером.
— Что-то не хочется мне сегодня пирожных. — раздраженно буркнул в ответ Никифор и на этом их разговор прервался.
По ночному городу с его пустыми улицами, до 'Сочного окорока', а вернее дома, где проживал Никифор, они добрались довольно быстро. На прощание Львовский попытался было дать ему совет, что дескать 'Не следует вести себя как мальчишка и обижаться по пустякам'. На что Никифор холодно пожелал ему доброй ночи и отправился домой спать.
Глава двенадцатая
'Для твоего же блага'
Просыпаться по утрам от чьего-либо требовательного стука в дверь для Никифор грозило стать дурной привычкой. На это раз в дверь стучали так, словно, в доме начался пожар. Возможно, так оно и было, но для Никифор сейчас пожар не был достаточно веской причиной, чтобы вставать с кровати. А вот стук, другое дело. Судя по настойчивости, стучали бы до тех пор, пока дверь не развалилась или же ее не открыли. Поэтому Никифор выбрал второе.
Ему стоило больших трудов заставить себя сползти с кровати, кой-как натянуть брюки и пойти открывать.
Честно говоря, ничего хорошего от столь раннего визита он не ожидал.
— Сейчас, сейчас, открываю — проворчал Никифор, нарочно долго возясь со старым замком на двери, чтобы хоть немного привести себя в порядок. То, что это был не Львовский, Никифор понял сразу. 'Чародей в отставке' продемонстрировал уникальную способность — проникать в квартиру, не обращая внимания на такую мелочь как запертые двери. При таких талантах Львовский, запросто, мог подумать о карьере грабителя.
Увидев на своем пороге следователя по колдовским и не раскрытым дел Глеба Порфирьевича Дознанского, Никифор не очень то и удивился. Ведь, именно об этой встрече его вчера предупреждал Львовский.
— Глеб Порфирыч, это вы! Как я рад вас видеть! Мне столько надо вам рассказать!
Грузный мужчина пожилых лет в котелке и с густыми бакенбардами, явно не разделял радости молодого человека. Он смерил Никифор тяжелым взглядом и нахмурился, точно положил в рот ядовитую поганку.
Никифор тут же вспомнил про свой новый облик и в который раз не совсем хорошо отозвался про себя о госпоже ведьме.
Следователь переступил порог и строгим тоном произнес:
— Надеюсь, молодой человек, я могу войти! Похоже, мне нет нужды представляться и все же, не имея чести быть знакомым с вами, я представлюсь — следователь городской жандармерии Дознанский Глеб
