Семья Рэдли

— Что? Что он сказал?

Кларе хочется повалять дурака.

— Он сказал: «Клара, погоди».

Наступает тишина. Полицейские переглядываются:

— И?..

— А потом он заявил, что я ему нравлюсь. Меня это удивило, потому что обычно ко мне мальчишки с такими признаниями не подходят. Но он был пьян и начал наглеть, я попробовала как-то тактично отвязаться от него, а он… неловко даже говорить… он заплакал.

— Заплакал?

— Да. Я же говорю, он был пьян. От него разило спиртным. Но все равно ужасно странно было видеть его в слезах, это совершенно не в его характере. Никогда бы не подумала, что он такой чувствительный, но чужая душа потемки, правда ведь?

— Да. И что случилось потом?

— Ничего. Ну, то есть он плакал. Я, наверное, должна была как-то его утешить, что ли, но я ничего не сделала. Ну и вот.

Женщина с челкой, похожей на грязевой щиток, поднимает глаза от своих записей. Она вдруг как-то насторожилась.

— Вот?

— Да. Ну, он ушел.

— Куда ушел?

— Не знаю. Обратно на вечеринку.

— После того, как ушла ты, на вечеринке его не видели.

— Ну, значит, куда-то еще.

— Куда?

— Понятия не имею. Говорю же, он был не в себе.

— Он был не в себе и просто ушел. И это все?

Хелен не выдерживает:

— Она так расстроена из-за того, что бедолага Стюарт пропал и…

— Ничего подобного, — встревает Клара. Полицейские от неожиданности на мгновение оставляют в покое свои блокноты. — Вовсе меня его исчезновение не расстраивает. Не понимаю, почему, стоит кому- нибудь умереть, тут же начинается: ах, какой он был замечательный, ну просто святой. Даже если при жизни всех от него воротило.

У женщины-констебля такой вид, словно она обо что-то споткнулась.

— Ты сказала «умереть».

Поначалу до Клары не доходит, что тут такого.

— А?

— Ты только что сказала «стоит кому-нибудь умереть». Насколько нам известно, Стюарт пропал. Вот и все. Или у тебя есть другие сведения?

— Да это просто образное выражение.

Питер откашливается и протягивает руку за спиной у Клары, чтобы незаметно похлопать Хелен по плечу.

Полицейские пристально смотрят на Клару. Ей становится неловко.

— Нет. Я говорила в общем.

К ее удивлению, мать встает.

— Мам?

Хелен натянуто улыбается:

— Пойду достану белье из сушилки. А то она пищит.

Полицейские озадачены не меньше Клары. Никто никакого писка не слышит.

Когда Хелен стучит в окно фургона, Уилл не спит. Он разглядывает высохшие застарелые капли крови на потолке. Своего рода звездная карта истории его кутежей. Он еще и лежит на этой истории — под матрасом в дневниках в кожаном переплете у него хранится детальное описание всех его безумных ночных похождений.

Услышав стук, он отдергивает штору и видит перед собой отчаянные глаза Хелен.

— Хочешь, сегодня слетаем в Париж? — спрашивает он. — Воскресная ночная прогулка вдоль Сены. Только ты, я и звезды.

— У нас полиция. Они расспрашивают Клару. Все пошло наперекосяк. Ты должен пойти и поговорить с ними.

Уилл выходит из фургона и замечает полицейскую машину. Чувствует он себя прекрасно, даже под солнцем. Ведь Хелен обратилась к нему с просьбой.

Ей от него что-то надо.

Уилл намерен получить удовольствие по полной программе.

— Ты же вроде не хотела, чтобы я приезжал.

— Знаю, Уилл. Я думала, мы сами справимся, а теперь не уверена. Питер был прав.

— Так значит, ты хочешь, чтобы я пошел к ним? И что же я должен делать?

Он, разумеется, все понимает. Просто хочет, чтобы Хелен это сказала.

— Поговорить с ними?

Он делает глубокий вдох, улавливая в деревенском воздухе аромат ее крови.

— Поговорить с ними? В смысле, заговорить им кровь?

Хелен кивает.

Он не может отказаться от соблазна подразнить ее.

— Тебе не кажется, что это немножко неэтично? Заговаривать кровь офицерам полиции?

Хелен закрывает глаза. Между ее бровей пролегает крошечная вертикальная морщинка.

«Хочу вернуть ее, — понимает Уилл. — Хочу, чтобы женщина, которую я создал, была моей».

— Уилл, пожалуйста, — умоляет она.

— Ладно, забудем об этике. Сделаем это.

Появление Уилла смущает полицейских. А Питер кивает, даже улыбается Хелен, довольный тем, что она правильно поняла его намек.

— Это мой дядя, — объясняет Клара.

Хелен стоит рядом с Уиллом, ждет, когда все начнется.

— Мы тут беседуем с Кларой, — говорит констебль Хеншо и поднимает брови, пытаясь сымитировать властное выражение лица, какое видел у следователей в детективных сериалах.

Уилл улыбается.

Он легко заговорит их обоих даже в это время суток.

Двое молодых, податливых некровопьющих, специально обученных выполнять приказы. Достаточно будет пары фраз, и его слова начнут стирать и переписывать информацию в их жалких раболепных умишках.

Он берется за дело, только чтобы продемонстрировать Хелен, что не утратил колдовских способностей. Говорить нужно медленно, глубоким голосом, тщательно выдерживая паузы между словами. Несложный фокус заключается в том, чтобы не смотреть на лица, а обращаться непосредственно к крови. Поскольку Уилл стоит достаточно близко к полицейским, чтобы чуять потоки, бегущие по их венам, он сразу и начинает:

— Ну, не обращайте на меня внимания. Продолжайте расспрашивать. Спрашивайте, и вы узнаете правду: разум девочки, которую вы видите перед собой, так же чист и незапятнан, как поле нетронутого снега, она представления не имеет, что случилось в пятницу с тем мальчиком. Поэтому и записывать что-то в блокнотиках смысла нет.

Он подходит к женщине и протягивает руку. Ее глаза пусты. Чуть ли не с извиняющимся видом она отдает ему свой блокнот. Уилл вырывает исписанные страницы и возвращает его.