– Конечно, бедное дитя. Я скажу тете Фанни, что полностью одобряю твой выбор.
– Какой ты все-таки отвратительный насмешник! Послушай, ведь если я выйду замуж, ты от этого только выиграешь, потому что моя мать перестанет видеть в тебе жениха для меня.
– Но меня вовсе не пугает такая перспектива.
– Если бы ты женился на мне, то потом тебе пришлось бы горько пожалеть! – серди-
то крикнула девушка. – А пока я прошу тебя об одном – напиши письмо тете Элизабет в Париж.
При этих словах взор скучающего маркиза оторвался от зрелой блондинки, которая делала вид, что не замечает внимания Вайдела, и снова устремился на мисс Марлинг.
– Зачем?
– Но это же ясно, Доминик! Парижская тетя Элизабет настолько тебя обожает, что сделает все, что ты попросишь. И если ты обратишься к ней с просьбой помочь твоему другу освоиться в Париже…
– А! Согласен! Письмо от меня будет весьма полезно. Если только моя уважаемая тетушка Фанни уже не предупредила тетю Элизабет о твоем ничтожном друге.
– Он вовсе не ничтожество! Кстати, мама этого не сделает, потому что понятия не имеет, что Фредерик собирается со мной в Париж. Так ты напишешь письмо, Доминик?
– Разумеется, нет, – спокойно ответил маркиз, – с какой стати, я ни разу даже не видел этого парня!
– Я знала, что ты так скажешь. Подожди-ка…
Она повернула голову и призывно помахала веером, привлекая чье-то внимание. И тут же молодой человек, до того не спускавший с нее глаз, оторвался от группы людей, толпившихся у входа в зал, и направился к Джулиане.
Он был немного ниже ростом, чем Вайдел;
его одежда, в отличие от изящного, но небрежного стиля маркиза, выглядела безукоризненно – от небольшого парика до черных башмаков на низком каблуке. Его костюм вполне соответствовал моде – жабо из итальянских кружев и черный солитер в галстуке. Присутствовали все необходимые атрибуты костюма джентльмена: лорнет, карманные часы; в одной
Маркиз наблюдал за его приближением в лорнет.
– Господи, где ты его откопала, Джу? Мисс Марлинг, проигнорировав этот невежливый вопрос, сделала шаг навстречу Комину и взяла его под руку.
– Фредерик, – трагическим голосом произнесла она, – я рассказала моему кузену все! В конце концов, на то он и кузен. Вы, конечно, наслышаны о том, какой он жестокий и как безжалостно убивает на дуэли молодых людей. Вайдел, – представила она молодого человека маркизу, – это Фредерик.
– Не чересчур ли, Джулиана… – В глазах маркиза зажегся опасный огонек, но тем не менее он любезно раскланялся с мистером Комином.
Тот, смущенный не слишком лестными словами Джулианы в отношении маркиза, покраснел и сказал, что польщен знакомством.
– Вайдел напишет письмо тете в Париж, – сказала Джулиана, – по поводу вас. Тетя Элизабет, пожалуй, единственная из всего нашего семейства не слишком шокирована поведением племянника. За исключением меня, конечно.
Маркиз снова взглядом предупредил кузину, и она сдалась:
– Ну, хорошо, я больше не скажу ни слова. Но ведь ты напишешь, милый, милый Доминик не правда ли?
Мистер Комин сказал вдруг очень серьезным юношеским басом:
– Думаю, милорду Вайделу следует знать, кто мне дал рекомендации. Хотя я могу показаться искателем приключений, уверяю, это не так. Моя семья известна в Западной Англии, а лорд Кэрлайл, если понадобится, всегда замолвит за меня слово.
– Бог с вами, сэр! Я не телохранитель этой девушки. Вам лучше адресовать все это ее родному брату.
Мистер Комин и мисс Марлинг обменялись невеселыми взглядами.
– Конечно, я не рассчитываю, сэр, что очень быстро заслужу благосклонность леди Фанни и мистера Марлинга.
– Разумеется. Вам надо просто бежать с кузиной, и все.
Мистер Комин ошеломленно отпрянул.
– Бежать, сэр?
– Или вообще оставить эту затею раз и навсегда.
– Уверяю вас, сэр, – искренне заявил мистер Комин, – у меня и в мыслях не было нарушать правила хорошего тона. Мой отец всегда хотел, чтобы я побывал в Париже… Я поеду первым…
– Послушайте, Фредерик, а ведь это прекрасная идея, как мне раньше не пришло в голову… Смотрите, какие умные мысли бродят в вашей голове!
На бесхитростном лице мистера Комина отразилось полнейшее изумление.
– Джулиана! Неужели вы думаете, что я способен украсть вас! Маркиз пошутил.
– Ничего подобного. Сам он наверняка так сделал бы, окажись на вашем месте. Что толку в вашей честности и порядочности! В конце концов, это и в самом деле выход. Если только… – Она с сомнением посмотрела на Вайдела. – Как ты думаешь, Доминик, не замолвит ли за меня словечко перед мамой дядя Джастин?
Маркиз ответил без колебании:
– Не будь дурой, Джу.
Она вздохнула:
– Ты прав, боюсь, что нет. А жаль, потому что мама всегда делает так, как скажет дядя Джастин. – Тут она заметила в противоположном конце комнаты знакомую приземистую фигуру брата. – А вот и Джон! Вам лучше уйти, Фредерик, нельзя, чтобы он заметил вас рядом с Вайделом.
Фредерик покорно откланялся и отошел. Проводив его взглядом, Джулиана оживленно повернулась к маркизу.
– Не правда ли, он очарователен, Вайдел? – требовательно спросила она.
Он, нахмурясь, посмотрел на нее:
– Джулиана, я правильно понял, что ты предпочла это создание мне?
– Бесповоротно.
– У тебя отвратительный вкус, дорогая, – спокойно заключил он.
– Неужели, кузен? А ты разве не предпочел мне эту кокетку с соломенными волосами, с которой я видела тебя в Воксхолле? – ответила колкостью на колкость Джулиана.
– Несправедливо, моя дорогая. Ведь я, в отличие от тебя, не собираюсь на ней жениться. И к тому же понятия не имею, о ком ты говоришь.
Мисс Марлинг церемонно приседа перед кузеном.
– Я не принадлежу, к счастью, к компании вашей светлости, поэтому не знаю ее имени. Маркиз отвесил изящный поклон.
– Я веду тихую уединенную жизнь, дорогая Джулиана.
– Вы вызывающе бесстыдны! – С этими сердитыми словами мисс Марлинг покинула Вайдела.
Глава 2
В залитой солнечным светом гостиной, выходившей окнами на улицу, герцогиня Эйвон принимала свою невестку, леди Фанни Марлинг, приехавшую с утренним визитом. Обе леди пили кофе с бисквитами и обсуждали события предстоящей недели.
Леди Фанни сейчас, в безжалостном ярком дневном свете, выглядела гораздо старше. Зато ее светлости, герцогине Эйвон, в свои сорок лет сохранившей девичий румянец, и в голову не приходило прятаться в тени. Леди Фанни, которая намеренно уселась спиной к окну, почувствовала легкое раздражение. Она вынуждена была признаться, что герцогиня все еще очень похожа на ту мальчишеского вида девушку, которую лорд Эйвон привез из Парижа двадцать четыре года назад. Фигура Леони осталась такой же тоненькой; в золотых, отливающих медью, как у женщин на портретах Тициана волосах, убранных сейчас a neglige[6], не было и намека на седину; великолепные темно-
