крика моды пойдут на всякие ухищрения, чтобы сманить его от хозяина, однако был уже широко известен своим непревзойденным искусством чистить сапоги. Винсент сам завязывал шейный платок, а вот яркому блеску его ботфортов, который вызывал зависть его приятелей, он был обязан только Кримплшэму. Вряд ли поэтому он расстанется с лакеем с большой охотой. Кримплшэму было об этом прекрасно известно, поэтому, когда ему наносилась серьезная обида, он мог отомстить Винсенту без страха быть уволенным. Например, его хозяину будет очень досадно узнать, что обувь майора испытала прикосновение руки его собственного специалиста.
— Красивая пара, сэр, — сказал Кримплшэм, любовно опуская ботфорты на пол. — Это мой конек, конечно, но понимающему человеку хватит и одного взгляда. Сердце разрывается, когда видишь, как портят такую красоту. Не то чтобы Уэллоу не старается, но боюсь, он никогда не пойдет дальше гуталина Бейли.
— А вы чем пользуетесь? — осведомился Хьюго. — Шампанским? Для меня это слишком.
— У меня есть собственный рецепт, сэр, — отвечал Кримплшэм, ставя майора на место своей вежливостью. — Уход за обувью джентльмена — настоящее искусство. Не сомневаюсь: вам об этом прекрасно известно. — Он взял одну из распорок и аккуратно вставил в сапог. — О людях, осмелюсь заметить, сэр, можно судить по их обуви. Мне случайно пришло в голову… Но возможно, вы уже сделали свой выбор?
Хьюго какое-то мгновение с удивлением размышлял, уж не предлагает ли ему Кримплшэм собственные услуги, но обнаружил полное свое невежество в вопросах высшего света: будь он даже наследником титула герцога, Кримплшэм ни на секунду не задумался бы над предложением, столь пагубным для его карьеры. Ничто и никто, даже великий Робинсон, который был лакеем мистера Браммеля, не смогут превратить мужчину с таким ростом и габаритами, как у майора, в законодателя моды.
— Если вы еще не обзавелись лакеем, сэр, осмелюсь предложить помощь: у меня есть на примете тот, кто вам бы подошел, — сказал Кримплшэм. — Это мой племянник, сэр. Он уже был в услужении у военного, похожего на вас, сэр. Очень усердный молодой человек, сэр, могу за него поручиться. Если вы пожелаете переговорить с ним, я с радостью устрою вам встречу — конечно, я не хочу навязывать вам своего мнения, но…
— Я подумаю об этом, — пообещал Хьюго и добавил, услышав деликатный стук в дверь: — Да, войдите!
Дверь отворилась и впустила Полифанта, рассыпавшегося в извинениях перед майором, но неумело скрывающего ликование, наполнявшее его душу. Он объяснил, что мистер Винсент звонил уже трижды и теперь требует прислать Кримплшэма немедленно в его комнату.
— Поэтому я взял на себя смелость прийти сюда и передать ему, сэр. Полагаю, вы меня извините. Мистер Винсент очень рассержен, хотя я и объяснял ему, что Кримплшэм помогает вам с вашим туалетом, сэр.
— Вам лучше поспешить, — посоветовал Хьюго Кримплшэму. — Можете сказать мистеру Винсенту, что это я вас задержал.
— В этом нет никакой необходимости, сэр, — с достоинством отвечал Кримплшэм.
Он неторопливо поднялся с колен и отнес сапоги к стене, аккуратно поставив их в угол.
— Не ждите меня, Полифант, — сказал он лакею. — Поскольку вы были так добры, что передали мне распоряжение мистера Винсента, не сделаете ли мне еще одно одолжение? Передайте ему, что я сейчас к нему приду.
И Кримплшэм встретился со взглядом вытаращенных от негодования глаз Полифанта, льстиво улыбнулся, прежде чем кивком отпустить его, а уж потом отвернулся.
Вынести подобное было выше человеческих сил. В груди Полифанта происходила отчаянная борьба, однако его более примитивное «я» уступило диктату приличий, и он снова удалился из комнаты.
Кримплшэм удостоверился, что вечерний наряд майора приготовлен надлежащим образом, упросил доверить ему нанести последний штрих на его сапоги с помощью своего носового платка, дабы удалить возможные отпечатки пальцев, а уж потом откланялся.
Этот случай повлек за собой неприятные последствия. Он стал не только причиной опоздания Винсента к обеду, что, впрочем, предвидели все его участники, но и сильно раздосадовал Клода. И Хьюго решил больше не тянуть и нанять собственного лакея.
Клод, узнав от Полифанта, что услугам того предпочли услуги Кримплшэма, был глубоко задет и надулся. Он возложил на себя обременительную задачу придать своему кузену новый стиль. Он потратил весь день на решение проблемы — как лучше всего достичь достойного результата при противостоянии предмета его опеки, не желающего купить новый фрак. А когда он пришел к выводу, что более модный стиль завязывания шейных платков придаст внешности Хьюго недостающую элегантность, то и вовсе пошел дальше: подарил ему несколько собственных шейных платков. К тому же Клод переоделся к обеду пораньше, чтобы у Полифанта осталось время обучить Хьюго искусству завязывания галстука. И вот единственной благодарностью было то, что его самопожертвование бросили ему же в лицо!
— Не-е-е, я не делал ничего подобного! — беспомощно запротестовал Хьюго.
— Прямо мне в лицо! — повторил Клод. — Я из сил выбился, обдумывая, как бы получше справиться с этой задачей. Да, и я был готов не сидеть сложа руки, даже когда понял, что мне придется одолжить вам несколько своих шейных платков, потому что ваши все какие-то жалкие. Я заставил Полифанта взять три моих новых муслиновых шейных платка, чтобы он мог повязать вам «математический» галстук. Ведь его нельзя завязать, если платок меньше двух футов шириной, а мне-то прекрасно известно, что у вас нет ничего подходящего, кроме этих ничтожных озбалдестоновских галстуков, которые вы все время носите. Но даже они, — добавил Клод немного непоследовательно, но с неизбывной горечью, — не что иное, как вышедшая из моды тряпка, потому что воротнички ваших сорочек не слишком высокие.
— Сдается, это к лучшему? — с надеждой предположил Хьюго.
— Да чтоб мне провалиться, если это так! И не говорите «сдается». Нужно говорить: «возможно». А еще лучше — «не исключено, что…». Вы повергли Полифанта в такое уныние, отослав его прочь и позволив прислуживать вам этому наглому лакею Винсента.
Майор рассмеялся:
— Ну, не стоит так сгущать краски! Неужели вы хотите сказать, что этот жеманный бездельник стал бы растрачивать на меня свои таланты?
— Не стал бы! — разозлился Клод. — Я его полчаса уговаривал! Мне пришла в голову мысль сказать, что даже он не в силах сделать так, чтобы вы выглядели элегантно! Естественно, это задело его тщеславие. Он представил, какой будет фурор! Не удивлюсь, если у него случится приступ хандры, но вот что я вам скажу, кузен: я просто возмущен! Возможно, вы считаете, что все это не стоит и выеденного яйца, но это не так! Когда Полифант захандрит, нельзя предвидеть, какими будут последствия. В прошлый раз, когда он впал в меланхолию, он вручил мне фрак от Джолиффа для прогулки в парке. Вы представляете? У меня чертовски веская причина умыть руки.
— Возможно, стоит так и поступить, — сочувственно согласился Хьюго. — Ясно, я — безнадежный случай. Я же вас предупреждал.
Но тут в невыразительных глазах Клода появился непривычный блеск. Он прекратил хмуриться и произнес:
— Клянусь Юпитером, это можно сделать! Это уже доказано.
— Кем? — спросил сбитый с толку Хьюго.
— Мной! Вы же сказали «возможно». И более того, сами этого не заметили. И это будет очень скоро, потому что я не опущу рук. Если только это все не напоказ.
— Не-е-е, я всегда говорил, что до меня долго доходит, — пробормотал Хьюго, снова впав в недоумение.
Когда Винсент вошел в салон, было уже десять минут седьмого, и вместо приветствия его дедушка потребовал неизбежного объяснения причин столь неуместного опоздания. Винсент ответил довольно апатично:
— Примите мои извинения, сэр. Я чрезвычайно сожалею, что заставил вас ждать, но я не мог — не мог просто физически! — переодеться в таких стесненных обстоятельствах. Конечно, не ради того, чтобы услужить моему кузену, что, должен признаться, не в моих привычках…
