утром быть в Лондоне. Я тут нежеланный гость!
— Вздор! Ты что, действительно не хочешь остаться?
— Ну, подумывал, грешным делом. То есть я о том, что сейчас любой не прочь выбраться из города, а ты знаешь, сколько стоит сиять дом в сельской местности в июле. Да только на чужой каравай рта не разевай, не так ли?..
— Намекаешь, что Брум-Холл должен был достаться тебе? Кончай ныть, неисправимый ты брюзга! Ничуть не возражаю, чтобы ты остался здесь, только думаю, тебе это придется не по вкусу. Тут все еще работают строители, наверное, ты и сам это понял.
— О, на такие пустяки мне наплевать! — заверил Лоуренс. — Ты, видимо, наводишь здесь серьезный порядок? И все ради малолетних голодранцев, как я понимаю?
— Правильно понимаешь, — весело отозвался сэр Вэлдо. — Я должен пойти и предупредить Ведмора, что мы не ждем Джулиана к обеду — он в Лидсе и, скорей всего, задержится. Приходится на своих двоих ходить к дворецкому, чтобы отдать распоряжение, — единственный работающий звонок остался только в бывшей спальне нашего усопшего родственника. Впрочем, чего другого, а всевозможных недостатков здесь хватает. Твой слуга вскоре просветит тебя на сей счет. Надеюсь, он еще не улизнул отсюда? Я сам живу в постоянном страхе, что, проснувшись однажды утром, не найду Манслоу.
Лоуренс явно испугался, однако возразил:
— Блайт никогда не выкинет такой штуки! А что касается Манслоу, не представляю, что может заставить его покинуть тебя! Для того одних поломанных ступеней маловато. Так во сколько обед? И должен ли я к нему переодеться?
— Сойдешь и так! А обедаем мы в шесть — по старинке.
— Ах да! Как принято в провинции, — отозвался Лоуренс, явно намереваясь не дать себя запугать. — По правде говоря, я даже рад этому, так как немного устал в дороге. Мечтаю лечь пораньше.
Что он и сделал, отправившись спать около девяти часов, после тщетных усилий подавить зевоту.
Сэр Вэлдо ни в коей мере не заблуждался на его счет. Не поверив, что Лоуренс навещал друзей в Йорке, он еще меньше верил в то, что тот и впрямь решил остаться в Брум-Холле исключительно ради отдыха. Лоури конечно же не смирился с поражением, которое потерпел в их первом разговоре насчет денег для «выгодного дельца», и рассчитывал добиться своего в недалеком будущем. С унылой улыбкой сэр Вэлдо припомнил несколько предыдущих случаев, когда, наотрез отказавшись удовлетворить требования Лоури вначале, затем все-таки ему уступал. При этом кузен применял тактику точно такую же, как и сейчас. Безусловно, Лоури прибыл в Брум-Холл во всеоружии, возможно даже приготовившись на начальном этапе встретить решительный отказ Вэлдо. Потому и не воспринял его как финал, проявив кажущуюся уступчивость. Когда Лоуренс знал, что не может обвести кузена вокруг пальца, он редко давал волю своему гневу, а начинал оплакивать свою судьбу, говорить выспренним слогом и не переставал взывать к лучшим чувствам сэра Вэлдо, пока не добивался своего.
«Следовало бы отправить его отсюда», — подумал сэр Вэлдо, сознавая, что, поддавшись когда-то импульсу сострадания, возбудил в кузене ложные надежды. А потом ему уже ничего не оставалось, как выручать пройдоху, так как он не мог со спокойной совестью допустить, чтобы тот гнил в долговой тюрьме. Сэр Вэлдо не питал к кузену никакой симпатии, и он для него ровным счетом ничего не значил, но когда сказал Джорджу Уингхему, что погубил Лоури, был абсолютно искренен. В его лени, творимых им глупостях, безмерной экстравагантности сэр Вэлдо винил себя. Это своей легкой бездумной щедростью он губил в Лоури желание бороться за свое место под солнцем, своим потворством укреплял в нем сознание, что ему не грозит полный крах, так как добрый богатый кузен не допустит, чтобы с ним случилось подлинное несчастье, если подразумевать под этим нищету и полное разорение. «В конце концов, тебе это ничего не стоит!» — заявил Лоури, когда Вэлдо еще учился в Оксфорде.
Идеальный Мужчина морщился, вспомнив, каким глупцом он был в молодости. Тогда же Лоури с горечью сказал, что легко разглагольствовать об экономии тому, кто купается в золоте. И юный Вэлдо, богатый настолько, что это превосходило предел самых дерзких мечтаний, приверженный принципам филантропии, которые неверно истолковал, смертельно опасаясь прослыть скупцом, с готовностью поверил, что разница в положении между ним и кузеном — не что иное, как вопиющая несправедливость. Он широко открыл свой кошелек для хищного родственника, и тот стал запускать в него лапу при каждом удобном случае, вскоре обнаглев до того, что стал смотреть на Вэлдо как на человека, от которого вправе требовать, а не просить. И только когда, вконец распоясавшись, по уши увяз в карточных долгах, получил по рукам. В тот момент Вэлдо твердо решил отлучить нахала от своих денег, и это решение только крепло под градом оскорблений, который обрушил на его голову Лоури, но даже тогда, в приступе негодования, совесть подсказывала ему — вина за то, что кузен стал таким, во многом лежит на нем. Он часто переживал из-за него, но его жалость перемешивалась с презрением. Вот так и получилось, что стал отделываться от Лоури денежными подачками, как бы откупаясь от мук совести — это ему было легче, чем всерьез заняться его воспитанием, как он поступил по отношению к Джулиану. Конечно, ни о каких аналогиях тут не могло быть и речи. Лоуренс был старше Джулиана на несколько лет и не остался без отца в раннем детстве. Но его папаша был бессердечным человеком, смотревшим на детей как на обузу и с зубовным скрежетом расстававшийся с каждым пенни, который вынужден был на них потратить. Еще и поэтому казалось вполне естественным, что Лоури обращался за помощью к кузену, когда ему приходилось слишком туго.
Разумнее всего было не предлагать Лоури остаться в Брум-Холле, но сэр Вэлдо не счел себя вправе поступить по отношению к нему столь несправедливо. Ведь здесь находился Джулиан, и во многом именно это обстоятельство вынудило сэра Вэлдо не отказать в гостеприимстве другому родственнику. Лоури болезненно относился к той привязанности, которую сэр Вэлдо испытывал к Джулиану, и только по той причине, что пребывал в упорном заблуждении, будто он щедро осыпает мальчишку деньгами. «Если бы не Линдет, который усердно тебя выдаивает, ты бы мне не отказал», — частенько упрекал Лоури сэра Вэлдо. «Линдет не просит у меня денег», — возражал он. «Конечно нет! Да и зачем ему просить? Он и так все, что захочет, получает, стоит ему лишь насупить бровь. Это всем известно».
Однако Лоури не заблуждался, считая, что Джулиан его самый любимый родственник. Это была чистая правда.
Сэр Вэлдо размышлял о ревности Лоури к Джулиану, пытаясь предугадать, не дойдет ли дело до рукопашной между кузенами, когда услышал скрип колес экипажа и голос Линдета, пожелавшего кому-то спокойной ночи. Спустя минуту он и сам появился в комнате.
— Вэлдо! Вот ты где! Надеюсь, не счел меня пропавшим без вести? Прости, если так, но я думаю, ты не очень беспокоишься.
— Думаешь? Я тут вот уже несколько часов мерю шагами полы…
— По твоему виду не скажешь, — не удержался от смешка Джулиан.
— Просто до того выдохся, что по мне уже ничего не видно. Ты обедал?
— Да, у пастора. Они как раз собирались садиться за стол, когда мы приехали, и миссис Чартли уговорила меня остаться. Мисс Трент уехала, но пастор заверил, что мне не придется брести домой пешком, пообещал подвезти, поэтому я и согласился. Думал, это ненадолго, но столько всего пришлось обсудить! Ты же знаешь, как это бывает, я даже не заметил, как промелькнуло время. Думаю, ты догадался, что ждать с обедом меня не стоит?
— Догадался, и даже ни на секунду не отложил обед. Ну, доставил юного «висельника» родителям?
— Да, только как можно называть бедного маленького сорванца «юным висельником»? Ему же только шесть лет, да и украл он всего-то яблоко! Мисс Трент ведь рассказала тебе, что произошло, не так ли? Это был ужасный момент!
— Судя по всему, да. Как я понимаю, мисс Чартли проявила удивительное мужество и самообладание?
— Да, иначе как отвагой это не назовешь! Представляешь, совершенно не думая о себе, бросилась спасать мальчика. Но еще больше меня удивило, как вела себя после этого: скромно и даже застенчиво. Никто не мог бы и заподозрить, что это та самая девушка, которая только что проявила столько мужества! Не стой она на коленях на мостовой, вполне можно было подумать, что этот подвиг совершил кто-то другой. Она ни на кого не обращала внимания и даже не дрогнула перед тем типом, который обрушился на нее с угрозами и хотел передать мальчика в руки закона. Боже, Вэлдо, как ты мне был нужен в ту минуту! Пожалуй, как никогда в жизни!
