– Не могу, – честно признался сержант. – Похоже, мы должны вернуться к вентилятору.
– Чем больше я думаю об этом вентиляторе, тем больше он мне представляется обманом и западней, – не согласился Хемингуэй. – Начнем с того, что он в семи футах над полом и отверстие слишком мало, чтобы через него мог проникнуть человек средней комплекции.
– Лакей, – подсказал сержант.
– Да, я думал о нем, но я этого не могу представить. Даже если он сумел протиснуться, то как он спустился на пол?
– А если он все время был там, а потом убежал через вентилятор?
– Еще хуже! – воскликнул Хемингуэй. – Он что, спускался по лестнице головой вниз?
– Я не так себе это представляю, – не обратил внимания на насмешку сержант. – Я считаю, он и молодой Хериард были в сговоре. Думаю, если он поставил стул, то мог, если достаточно умел для этого, пролезть через вентилятор. Как только его плечи прошли, он перевернулся, ухватился за трубу или за глицинию над окном и вытащил ноги. Как только его нога на лестнице, дело сделано.
– Просто акробат, – усмехнулся инспектор. – А как быть со стулом под вентилятором?
– Он мог поставить его на место, когда открыли дверь. Кто бы заметил? Старик был занят телом своего брата, а Стивен не считается, если он был в этом замешан.
– Не понимаю, зачем в твоей тысяче и одной ночи понадобился молодой Хериард? Почему тогда не предоставить все лакею? – спросил недоверчивый инспектор.
– Если Стивен ни при чем, то нет мотива, – ответил сержант Вер. – Я считаю, Стивен подкупил лакея, и тот помог ему. Я не говорю, что убил лакей, это уже слишком...
– Я рад, что у тебя есть тормозные колодки, – сказал Хемингуэй. – И не думай, что я не оценил твою теорию! Я всегда говорил, что у тебя нет воображения. Так что мне очень приятно видеть, как близко к сердцу ты принял мои слова. Мне это и в голову не приходило. Замечательная теория, если бы не обстоятельства, которые ты проглядел.
Сержант обиженно произнес:
– Здесь неувязки, но...
– Кто приставил к стене лестницу?
– Или тот, или другой.
– Когда?
– В любое время, – выпалил Вер и добавил после минутного размышления: – Нет, не в любое. Когда стало темно.
– Ты когда-нибудь пытался приставить лестницу к окну в темноте?
– Нет, сэр, но в окне был свет.
– Ты выиграл, – великодушно сказал Хемингуэй. – Лестницу я тебе уступаю. А теперь, если ты объяснишь, как Форд ухитрился быть в комнате у хозяина и кокетничать с одной из служанок, я пойду и арестую его.
– Я так себе представляю, убийство было совершено тогда, когда он сказал, что он поднимался по боковой лестнице и шел в бельевую.
– Может быть, но не им. Он был в холле.
– Это Форд так говорит.
– Точно. И если он так ловок, как ты предполагаешь, он бы не говорил того, что не может доказать. Ты можешь это проверить, даже должен. Но я удивлюсь, если ты обнаружишь, что его показания не подтвердит никто из слуг.
– Ну, а я не могу выкинуть из головы, что Форд – единственный, кто мог входить и выходить из комнаты покойного, когда хочет. Более того, оставлять свои отпечатки пальцев, не вызывая подозрений. Надеюсь, никто не мог мухлевать с окнами?
Хемингуэй покачал головой:
– Между створками окна ножа не просунешь, если ты об этом. – Внезапно он нахмурился. – Хотя интересно... Парень, мы возвращаемся! Ты будешь вынюхивать насчет лестницы садовника, а я по душам поговорю со стариной Джозефом.
Весь обед, не подозревая о предстоящем испытании, Джозеф пытался поддержать миссис Дин в ее попытках внести, как она выразилась, нормальную ноту в разговор. Бодренько заявив, что они не должны поддаваться унынию, миссис Дин облагодетельствовала собравшихся историями о зиме, проведенной ею на юге Франции. Но поскольку их единственный смысл состоял в упоминании знаменитостей, которых она встречала в Ницце, никакого обсуждения не последовало и тема иссякла. Мод внесла свой вклад, вспомнив, что великая герцогиня Софья удалила детей императрицы, поместив их в одно из крыльев дворца. Стивен застонал, и хотя миссис Дин выказала готовность вспомнить отдельные факты из биографии несчастной императрицы – Матильда не могла расценить это иначе как проявление хороших манер, – Джозеф, очевидно, почувствовал, что больше никто из присутствующих не в состоянии вытерпеть воспоминания из жизни августейших особ, и поспешно сменил тему.
Но ни его усилия, ни усилия миссис Дин не могли увести разговор от убийства Натаниеля. Оно занимало слишком много места в умах всех присутствующих, и, хотя Стивен был неразговорчив, а Мод о чем-то глубоко задумалась, эта тема скоро стала основной в разговоре. Даже Джозеф не устоял и в очередной раз заявил, что убийство совершил кто-то посторонний. Завязалась дискуссия о том, как убийца мог проникнуть в комнату Натаниеля, и Валерия выдвинула предположение, что, может быть, за дубовой обшивкой существует потайной ход. Эта внезапно возникшая мысль так захватила ее, что она вспомнила о своих страхах и чуть было не согласилась переехать в комнату своей матери, если бы вовремя не сообразила, что тогда не сможет курить в постели и читать до рассвета.
– Моя маленькая девочка не должна слишком нервничать, – успокоила ее миссис Дин. – Кому нужно
