свои собственные ощущения, когда сам впервые взял в руки оружие, — как будто это уже само по себе преступление, нарушение личных моральных принципов.
— Давай лучше я всем этим займусь. — Все еще с револьвером в руках Промис смотрела вниз, постукивая ногой по кухонному линолеуму.
— Что ты собираешься делать?
— Он заряжен?
— Нет.
— Пожалуй, нам следует позвонить в полицию. Сам понимаешь.
— Да. Конечно. Но прежде чем мы позвоним в полицию, можно я спущусь и еще раз поговорю с Бобом? Ты тоже можешь пойти. Я недолго.
Она посмотрела на меня без всякого выражения на лице. Небольшая прядь упала ей на лицо. И хотя она держала револьвер все так же неловко — будто сотовый телефон или вилку, — в ней что-то изменилось. В этот яркий момент стало очевидно, что наши отношения вдруг изменились, и теперь в моей просьбе сквозило что-то жалкое: я недолго, — как будто единственным способом получить желаемое стали слова. Промис же теперь была вооружена и могла делать все, что ей вздумается. Несомненно, револьвер подарил ей новые возможности, новые варианты поведения. Я начинал ее бояться.
— Почему бы и нет?
Почему бы и нет. Неловко признаться, но ничего более сексуального за все время нашего знакомства Промис не произносила. Она очень пристально смотрела мне в глаза, и я понятия не имел, каков будет ее ответ; и тут она сказала — быстро, решительно: почему бы и нет. И то, что она при этом держала револьвер, играло существенную роль.
Неожиданно я почувствовал, что у меня эрекция. Под столом, скрытая от всех. У меня стоял член, и я должен был сесть в тюрьму. Я понял, что разрываюсь пополам — внезапно моя жизнь начала развиваться в двух совершенно разных направлениях.
Боб смотрел телевизор. Я принял это как знак, что все зашло слишком далеко. Насколько уместным было сейчас смотреть телевизор — после выпуска новостей, незадолго до прайм-тайма, после того как он встретил Промис и увидел возможность наконец освободиться?
— Эван решил сообщить полиции ваше местонахождение.
— Здорово. — Боб выключил телевизор.
— Нет, Боб. Это правда.
— Ладно, я тебе верю. — Он наградил меня какой-то странной ухмылкой.
И тут увидел оружие в руках у Промис. Я смотрел, как меняется его лицо. Никто не осознает, что лицо постоянно напряжено, будто его держат невидимые ниточки, пока не увидит, как оно расслабляется при встрече с чем-то действительно неожиданным.
— Ты говорил, что никакого пистолета не существует.
— Да. Мне очень жаль, Боб. Если помнишь, мы тогда оба много юлили. Кроме того, если это тебя утешит, мне просто хотелось, чтобы ты не волновался. Нет, не утешит? Ну ладно. Но мне казалось, что не стоит сжигать сразу все мосты.
— А почему пистолет у нее?
— У нее? Ты ведь обо мне говоришь, и оружие у меня, Эван сам его мне отдал.
— Похоже, теперь здесь всем заправляет она. — Я попытался сразу загладить неловкость и пожал плечами.
— Вы позвонили в полицию?
— Еще нет. Хочешь что-нибудь добавить, Эван?
— О Боже. — Я откашлялся, и на мгновение время повернуло вспять, перенеся меня к тому моменту, когда я произносил тост на свадьбе своей второй кузины. — Мне столько всего хочется сказать. Но у меня такое чувство, будто я вот-вот умру.
— Никто не умрет, — заявила Промис с такой уверенностью, как будто револьвер давал ей право об этом судить.
— Во-первых, Боб, ты был идеальным заложником. Правда. У меня очень мало опыта в этой области, но мне кажется, что все могло быть гораздо хуже. Я имею в виду, с моей точки зрения. Я очень благодарен тебе за то, что ты прочитал мою рукопись. И конечно, за твои замечания. За поддержку. Я могу лишь надеяться, что не слишком испортил тебе жизнь. Самое трудное впереди. Девочки, твои дочери. Да еще Клаудиа с Ллойдом, вся эта неразбериха. Извини, я не хотел сказать неразбериха, в смысле…
— Он понял, что ты хотел сказать.
— Правда?
— Да, — кивнул Боб.
— Спасибо.
— Нет, тебе спасибо.
Я не понимал, шутит он, издевается или абсолютно искренен. В этом сюрреалистическом водовороте событий у меня закружилась голова, и я ни о чем не мог судить с полной уверенностью. Все происходило слишком быстро, сюжет стремительно развивался. Как будто я встретил на рынке Николь Кидман, мои башмаки заляпаны соусом «Тысяча островов», а душа ушла в пятки. Разве что теперь я наблюдал за приближением собственной кончины.
— Где ключ от замка? — Промис дулом указала на тяжелый медный замок, висевший на двери в клетку Боба.
— Может, сначала позвоним в полицию? — Но моя рука уже нащупывала ключи в кармане пиджака.
Я бросил Промис всю связку. Девушка поймала ключи, не выпуская револьвер из рук.
— Я сейчас выпущу Боба и попрошу тебя залезть внутрь, Эван.
— Внутрь?
— Поверь, Эван, так будет лучше.
— Может, нам все-таки сперва дождаться полиции?
— А мы и дождемся.
Я посмотрел на Боба. Он вскочил на ноги и схватил с холодильника свой кожаный портфель.
— Торопитесь?
— Вы о чем? — Боб прыгал на одной ноге, пытаясь влезть во второй ботинок. Он вышел из клетки в носках, зажав ботинки под мышкой. Похоже, он действительно спешил, или мне так показалось (мне всегда нравились короткие проводы). Ему очень шли его старые брюки, теперь гораздо свободнее сидевшие в поясе. Я с гордостью смотрел, как он без труда затягивает ремень потуже.
— Я тут подумала, Боб… А если я не стану сейчас звонить в полицию?
— Тогда я позвоню.
— А если вообще не звонить в полицию? Я это имела в виду. Не хотели бы вы тут задержаться?
— Задержаться?
— Теперь, когда Эван под замком и все такое. В смысле, вам ничего не угрожает. А вы ведь не торопитесь? Или как?
Промис подошла к клетке и, зажав под мышкой револьвер, обеими руками закрыла тяжелый замок.
До меня вдруг дошло, что все это время я не был заперт. Но когда я услышал этот звук, что-то защелкнулось и внутри меня — еще одна дверь к моему сердцу.
— Кроме того, почему бы не устроить все так, как надо?
— О чем вы? — Боб поправил сумку на плече. Даже разговаривая с Промис, он постоянно смотрел на меня в моем новом обиталище. — Мне придется долго ждать?
— Ничего вам не придется. Я просто подумала, что это был не самый лучший эпизод в вашей жизни, и не исключено, что вы захотите организовать все оптимальным образом. Не знаю, может, я и ошибаюсь, но, если я сейчас вызову полицию, пресса наверняка поднимет страшный шум. Вы же не надеетесь, что блюстители порядка приедут сюда на неприметной маленькой машинке и тихо отвезут вас обратно в Манхэттен?
Организовать оптимальным образом — я бы в жизни так не сказал. Вдруг как-то получилось, что я
