коснулись его лица и протерли его влажной тканью.
— Где я? — простонал Макс.
— В Караганде! — ответил знакомый злой голос.
— Рустэм? — Макс приоткрыл все же заплывшие глаза. Он сумел разглядеть только заплаканное лицо Маши. Та сидела рядом и с затаенной болью во взгляде смотрела на него.
— Рус… Где я?
— На Базе! — резко ответил Командир и добавил пару непечатных выражений.
Макс снова попытался привстать. Не получилось. Ребра пробила острая боль.
— Лежи, лежи, — ласково сказала Маша. — У тебя ребро сломано.
— А Пашка? Пашка где? — собственный голос показался каким-то чужим.
Девчонка ничего не ответила, только крепко зажмурилась. С ресниц ее закапали теплые слезы.
— Пашка погиб. А ты за него даже не смог отомстить. Сурвайвер хренов… С тобой партизанить, как с монашкой флиртовать, — в устах невидимого Максу Рустэма ранее гордое слово 'сурвайвер' почему-то превратилось в ругательство.
Макс осторожно закрыл глаза. Совсем не так он представлял все это, когда торчал на интернет- форумах. Все должно было сложиться по-другому. Раз — гонка из опасного города. Два — обустройство на базе. Три — выжидание момента. Четыре — мародерка бесхозного имущества. Пять — установление контроля на своей территории. Шесть — выход на контакты с другими выжившими. Семь — зачинание новой цивилизации, в которой прав тот, у кого оружие. В которой мужчина это мужчина, а не придаток к кошельку. А женщина — верная, сильная, красивая и умная подруга и мать Нового Человечества. И почему все пошло не так? Разве Большой Песец не настал? Разве война — не конец всему? Разве должен вот он, молодой и сильный парень, лежать и умирать на нарах в темном погребе?
Максу так стало жалко себя, что непрошенная слезка нечаянно скатилась по разбитой прикладом щеке. Ссадины немедленно защипало и он зашипел от боли.
— Больно, Максимка? — ласково сказала Маша, утирая свои слезы. А потом опять протерла лицо раненого.
Максимка… Так называла его мама. Когда-то называла. А сейчас — назовет ли? Жива ли она? Кому он, Макс, нужен, кроме нее?
— Оля где? — шепнул он. Маша спрятала глаза под челкой.
— Давай я тебе промедола уколю, давай? Ты поспишь, и все пройдет.
— Оля где? — сказал он чуть громче.
— Сейчас, Максимка! Сейчас я тебя кольну и все хорошо будет! — засуетилась, почему-то Маша.
— Оля! — хрипло крикнул Макс.
— Она со мной, не ори! Слабак… — рявкнул Рустэм.
Макс попытался опять приподняться, но в этот момент игла кольнула его в предплечье и мир поплыл, поплыл, поплыл и растворился.
Москва. Дмитрий Медведев. Президент.
— Присаживайтесь, Сергей Викторович, располагайтесь как дома. Хе-хе, понимаю, что в гостях хорошо, но, сколько дней вы уже у себя не были? — Широкий приглашающий жест президента недвусмысленно указывал в сторону небольшого дивана, расположенного вдоль дальней стены кабинета.
'Ага, значит, пока будем говорить без протокола. Иначе предложил бы сесть за стол'. — Министр иностранных дел внешне расслабился, согнав с лица 'служебное' выражение, и проследовал в указанном направлении. Внутренне он оставался таким же собранным, поскольку рамки 'неформального разговора', более гибкие для непосвящённых, подразумевали гораздо больше ответственности за свои слова, нежели ритуально-протокольное общение.
— Четыре, как вся свистопляска эта началась. Хорошо, на рабочем месте всегда минимальный 'набор командировочного' существует. Да кое-что помощники перевезли, в первый же день.
— Привыкайте. Теперь, где мы — там дом. Выспаться-то удаётся? Или как я — по шесть часов в сутки — максимум? — Отрабатывая 'обязательную программу', присущую началу подобных, нечастых, кстати сказать, бесед, глава государства был убедителен в своей заботе и почти искренен. Навязанный темп работы напомнил ему о студенческих годах с их неизбежным авралом в 'последний день', впрочем, речь сейчас не об этом.
— Иногда дают и по восемь, но нам не привыкать. Было дело, только в самолётах отсыпались, да и то — на пути домой.
— Это хорошо, что вы о перелётах вспомнили. Есть мнение, и вы, Сергей Викторович, вероятно, уже знакомы c ним, что в ближайшие недели или даже дни вам будет необходимо совершить большое турне… — Пауза, нарочно сделанная президентом, давала министру возможность вставить 'свои пять копеек', не заходя при этом за границы вежливости в общении начальника и подчинённого.
— И выступление Рузвельта тому причиной…
— Если не сказать: 'тому виной!' — Прозвучавшие на мгновение в голосе главы государства сварливые нотки, уступили место сухому, подчёркнуто-деловому тону. — Полной информационной блокады достичь не удалось, да и невыполнимо это в существующих условиях. Вчера мы предоставили посольству США возможность связаться с Вашингтоном на частотах дипломатической связи сорок первого года и передать всю свою информацию шифром того же периода. — На невысказанный вопрос министра его собеседник устало, но довольно усмехнулся. — А вот так. У нас ничего просто так не пропадает. Впрочем, вы частично в курсе. Ведь это ваши сотрудники готовили российскую часть пятичасовой передачи? — Дождавшись утвердительного кивка своего визави, президент продолжил. — А вот такого ответа от старины Франклина не ожидал никто. Поражающая скорость реакции — буквально через несколько часов публично выступить с предложением скорейшего созыва трёхсторонней конференции в Москве, с перспективой заключения военного союза! Вот что значит — государственный ум докомпьютерной эпохи. Не голова, а Дом Советов!
— Несомненно, американский президент — сильный противник. — Парадоксальная, с точки зрения тональности беседы, оценка естественного союзника, прозвучавшая из уст министра иностранных дел, заставила главу государства недоумённо вскинуть брови.
— Не партнёр? Вы так считаете?
— Как будто вы считаете иначе… Если я правильно понимаю перспективы, в ближайшие дни мне придётся всеми правдами и неправдами ломать об колено Рузвельта и Черчилля.
— Да. Вместе и поодиночке. Доводя до их сведения простую мысль — в радикально изменившихся геополитических условиях мы не испытываем необходимости в равноправных партнёрах в борьбе с нацизмом. Мы лишь хотим избежать возможных конфликтов и неизбежно сопутствующих им жертв в послевоенном мире.
День шестой. 31.10.2011/ 27.06.1941
Москва. Дмитрий Медведев. Президент.
'В связи со сложившимся критическим положением фракция КПРФ вносит на рассмотрение Государственной Думы и Правительства Российской Федерации вопрос об увеличении срока военной службы, отмене большинства отсрочек от призыва и ужесточении уголовной и административной ответственности за уклонение от призыва на действительную военную и альтернативную службу.
Срок военной службы по призыву рекомендуется увеличить до…'
В раздражении, причина которого уже некоторое время лежала перед его глазами, президент хлопнул ладонью по столу. Перьевая ручка, подпрыгнув, слетела со столешницы и укатилась под кресло. Поднимать её он не стал.